Линкольн Чайлд - Книга мертвых

– Увидимся в суде, лейтенант, – сказал он, произнеся последнее слово с особым нажимом, повернулся и пошел дальше.

– Что бы это значило? – с удивлением спросил д’Агоста.

– Насколько я знаю Глена, это значит, что у тебя появился сторонник в суде.

Сердце у д’Агосты снова сильно забилось, и он, забыв о предстоящем испытании, вдруг почувствовал себя совершенно счастливым. Казалось, с души его свалилась огромная тяжесть, о которой он даже не подозревал. Он резко повернулся к Хейворд.

– Послушай, Лаура…

– Нет, это ты послушай. – Она легонько сжала его ладонь другой рукой. – То, что произойдет в этой комнате, совершенно не важно. Ты понял меня, Винни? Потому что все, что здесь произойдет, будет иметь отношение к нам обоим. Мы вместе, что бы ни случилось.

Он проглотил подступивший к горлу комок.

– Я люблю тебя, Лаура Хейворд.

В этот момент дверь зала заседаний открылась и секретарь произнес его имя. Томас Шоулдерс поднялся со скамьи, поймал взгляд д’Агосты и кивнул.

Хейворд в последний раз сжала его руку.

– Пора, молодой человек, – сказала она улыбаясь. – Ваш выход.

Глава 81

Послеполуденное солнце бросало бронзовые отблески на вершины холмов долины Гудзона, превращая медленно несущую свои воды реку в бескрайнее море ослепительного аквамаринового сияния. Лес, покрывавший Сахарную гору и Брейкнек-Ридж, только что оделся новой листвой, и казалось, что на холмы набросили пушистую светло-зеленую мантию.

Нора Келли сидела в шезлонге на широкой веранде больницы Фивершэм, глядя вниз, на Колд-Спринг, реку Гудзон и видневшиеся вдали красные кирпичные здания Уэст-Пойнта. Ее муж ходил взад-вперед по краю веранды, время от времени посматривая на открывающийся с нее вид или бросая взгляд на невысокие корпуса частной клиники.

– Мне так тяжело опять здесь находиться, – произнес он вполголоса. – Знаешь, Нора, я ведь не показывался здесь с тех пор, как сам был пациентом Фивершэма. О Господи! Не помню, говорил я тебе или нет, но у меня до сих пор болит спина при перемене погоды – в том месте, где хирург…

– Ты говорил мне об этом, Билл, – с театральным отчаянием ответила Нора. – Тысячу раз.

В этот момент повернулась ручка, послышался тихий скрип пружин, и дверь, ведущая на террасу, приоткрылась. Показавшаяся за ней сестра в белом накрахмаленном халате негромко сказала:

– Она ждет вас в западной гостиной.

Нора и Смитбек проследовали за сестрой по длинному коридору.

– Как она себя чувствует? – спросил Билл.

– К счастью, намного лучше. Мы все очень за нее беспокоились. Ведь она такая милая. Теперь ей, слава Богу, с каждым днем становится лучше. Но она все еще быстро устает, поэтому вам придется ограничить свое посещение пятнадцатью минутами.

– Милая! – прошептал Смитбек на ухо Норе, а она шутливо ткнула его в бок.

Западная гостиная оказалась большой полукруглой комнатой, напомнившей Норе жилища в Адирондаке: беленый потолок, сосновые панели и мебель из березы. На стенах висели написанные маслом картины с изображением лесных пейзажей. В массивном камине весело плясал и потрескивал огонь. В центре комнаты, в кресле на колесиках, сидела Марго Грин.

– Марго!.. – позвала ее Нора, но тут же замолчала, потрясенная увиденным.

Стоявший рядом Смитбек едва сдержал изумленный возглас. Марго Грин, которую они увидели, казалась бледной тенью некогда цветущей женщины, соперницы и коллеги Норы по работе в музее. Пугающе худая, с тонкой прозрачной кожей, сквозь которую просвечивали вены, она говорила и двигалась очень медленно и сосредоточенно, словно заново училась это делать. Однако ее темные волосы были все такими же густыми и блестящими, а глаза все так же сияли, напомнив Норе прежнюю Марго. Диоген Пендергаст отправил ее в далекое и опасное путешествие – ему почти удалось оборвать ее жизнь, – но теперь она возвращалась.

– Привет! Рада видеть вас обоих, – проговорила Марго слабым сонным голосом. – Какой сегодня день?

– Суббота, – ответила Нора. – Двенадцатое апреля.

– Хорошо. Я хотела, чтобы сегодня была суббота. – Марго улыбнулась.

Вновь появившаяся сестра захлопотала вокруг нее, усаживая поудобнее, потом обошла комнату, отдергивая шторы и поправляя подушки на диванах, и, наконец, покинула гостиную. Потоки солнечного света ворвались в комнату, позолотив волосы и плечи Марго, так что она стала похожа на ангела, и Нора подумала, что это сравнение не так уж далеко от истины: ведь она столько времени находилась на грани жизни и смерти благодаря лекарственным коктейлям, которыми угощал ее Диоген.

– Марго, мы тебе кое-что принесли, – сказал Смитбек, сунул руку в карман и вынул пакет из плотной коричневой бумаги. – Мы подумали, что тебя это обрадует.

Марго взяла пакет и медленно его открыла.

– Надо же! Первый номер моей «Музеологии»!

– Открой его. Там стоят подписи всех сотрудников отдела антропологии.

– И даже Чарли Прайна? – Глаза Марго сверкнули.

Нора рассмеялась.

– И даже Прайна.

Они подвинули к креслу два стула и присели.

– В музее без тебя очень скучно, – сказала Нора. – Так что придется тебе поторопиться с выздоровлением.

– Верно, – улыбаясь, поддержал ее Смитбек, к которому уже вернулось его обычное хорошее настроение. – Эта старая развалина нуждается в том, чтобы ее время от времени хорошенько встряхивали, не то она совсем зарастет пылью.

Марго тихо засмеялась.

– Из того, что я прочитала, можно сделать противоположный вывод: это как раз последнее, что сейчас нужно музею. Правда, что в давке на открытии гробницы погибли четыре человека?

– Да, – ответила Нора. – И еще шестьдесят были ранены, причем более десяти из них тяжело. – Она переглянулась со Смитбеком.

Согласно официальной версии, опубликованной через две недели после открытия, в программном обеспечении, управлявшем светозвуковым шоу, произошел сбой, в результате чего компьютерные системы вышли из-под контроля и вызвали панику. То, что произошло на самом деле, было известно лишь нескольким избранным из числа сотрудников музея и представителей правоохранительных органов.

– И директор тоже пострадал? – снова спросила Марго.

Нора кивнула.

– С Коллопи случился какой-то припадок, и сейчас он наблюдается в психиатрическом отделении нью-йоркской больницы. Врачи говорят, что он скоро поправится.

В этих словах, конечно, была правда, но далеко не вся.

Коллопи, как и еще несколько человек, стал жертвой светозвукового шоу Диогена и чуть не сошел с ума из-за воздействия лазера в сочетании со звуковыми волнами очень низкой частоты. То же могло бы случиться и с Норой, если бы она не закрыла глаза и не заткнула уши, – в результате ей удалось отделаться неделей ночных кошмаров. Пендергаст и остальные остановили шоу прежде, чем оно достигло своей кульминации и его последствия стали необратимыми, поэтому прогноз для Коллопи и других пострадавших, в отличие он несчастного Липпера, был вполне оптимистичным.

Нора задумчиво откинулась на спинку стула. Когда-нибудь она расскажет Марго обо всем. Но не сегодня: той еще предстоит проделать долгий путь к выздоровлению.

– А как, по-твоему, все это отразится на музее? – спросила Марго. – Ведь трагедия на открытии случилась сразу же после кражи алмазов.

Нора покачала головой.

– Вначале все подумали, что это будет последней каплей, особенно потому, что среди пострадавших была жена мэра. Но случилось прямо противоположное. Из-за всех этих неприятностей выставка «Гробница Сенефа» стала самым крутым шоу в городе. Спрос на билеты растет с невероятной скоростью. Сегодня утром я даже видела на Бродвее одного парня в майке с надписью «Я избежал проклятия».

– Значит, гробницу откроют? – вновь спросила Марго.

Смитбек кивнул.

– И очень скоро. Большинство артефактов уцелело. Предполагается, что через месяц все будет готово.

– Этим занимается новый египтолог, – добавила Нора. – Она использует оригинальный сценарий, но удаляет из него сомнительные спецэффекты. А в целом светозвуковое шоу будет почти таким же, как задумывалось изначально. Виола – замечательная женщина, остроумная и очень простая. Нам с ней повезло.

– В газетах сообщалось о каком-то агенте ФБР, который помог спасти людей, – вставила Марго. – Не Пендергаст ли, случайно, имелся в виду?

– Как ты догадалась? – удивилась Нора.

– Просто ему почему-то всегда удается оказываться в самой гуще событий.

– Это уж точно, – согласился Смитбек, и улыбка исчезла с его лица.

Нора заметила, что он невольно начал поглаживать руку, обожженную кислотой.

В дверях появилась сестра.

– Марго, я отвезу вас в палату через пять минут.

– Хорошо. – Марго снова повернулась к Норе и Смитбеку. – Наверное, теперь он все время проводит в музее, задает вопросы, смущает чиновников? Одним словом, постоянно всем надоедает?