Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет - Владимир Фёдорович Чванов
– Сколько племяннику лет? – спросил Солдатов.
– Какому племяннику? – не сразу понял Тихий. – А! Да лет двенадцать. В пятом классе учится. Приезжал на каникулы.
– А где живет племянник? – Солдатов, явно заинтересовавшись, стал рассматривать маленькие никелированные тисочки.
– Во Львове! – с вызовом ответил Тихий. – Вот у них я и был несколько дней назад.
– Не забываете, значит, родню, – проговорил Солдатов и опять взял в руки дощечку с налипшим голубым пластилином.
– Родных забывать грешно, – ответил Тихий.
– Петухов, – позвал Солдатов. – Вот, возьми дощечку. Занеси в протокол, и вообще – по всем статьям, и напильник тоже, со всеми подробностями… Про цвет пластилина не забудь. Я на кухне видел целлофановые пакетики, – продолжал Солдатов, – возьмите один и упакуйте эту дощечку, чтобы не запылилась.
В дверь позвонили.
– Я открою, – быстро сказал Солдатов. Откинув щеколду, он распахнул дверь и широко улыбнулся гостю. На площадке стоял Белкин. – Входите, Белкин.
– Я, кажется, не туда попал.
– Что вы! – засмеялся Солдатов. – Вы попали как раз туда, куда надо. Проходите… Нет–нет, хозяина вы еще успеете поприветствовать, вы еще встретитесь с ним. А пока вот сюда, на кухню. Петухов, закрой, пожалуйста, дверь и посмотри, чтоб нам не мешали.
– Я не понимаю вас! Это произвол! Я буду жаловаться…
– Белкин, остановитесь, – строго сказал Солдатов. – Для начала ответьте мне на несколько вопросов. Зачем вы сюда пришли?
– Мы… понимаете… Дело в том, что я как зубной э–э… протезист не могу формально относиться к своему профессиональному долгу… Да! Я когда–то вставлял Алексею Петровичу зубы и вот хотел поинтересоваться, как он себя чувствует. Понимаете…
– Прекрасно. За свою жизнь вы вставили зубы, наверное, не одной сотне человек… Вы их всех обходите?
– Разумеется, нет. Но у него был очень сложный мост.
– Не надо шутить в такое неподходящее время. Алексей Петрович подозревается в совершении серьезного преступления. У нас есть доказательства.
– Это все так неожиданно, я не предполагал, что Алексей Петрович…
– Вы не знали, что он дважды судим? Не верю. Солдатов видел, что единственное чувство, которое сейчас руководило всем существом Белкина, был страх.
– Что вас с ним связывало?
– Поверьте – нас ничего не связывало. Действительно, он как–то принес мне, кажется, три, хотя нет, два колечка и предложил… И я… Он был в стесненном положении. Я чисто по–человечески выручил его.
– Купили их у него? Понятно. А сейчас пришли купить другие вещи?
– Что вы? Ни в коем случае! Я же сказал…
– Сколько у вас при себе денег? Отвечайте! Это очень важный вопрос.
– Вы намерены меня обыскать?
– Да, такое право у нас есть.
– Две тысячи, – послушно произнес Белкин.
– Золото вы должны были здесь взять?
– Нет, мы должны были пойти в одно место…
– Куда?
– Не знаю. Алексей Петрович не сказал мне куда, – замялся Белкин. – Теперь, после того, как ответил на все ваши вопросы, я могу уйти из этого дома? – спросил он осипшим голосом.
– Нет. Вы поедете с нами.
– О боже! – простонал Белкин и, опустившись на стул, начал раскачиваться из стороны в сторону. Но вскоре пришел в себя и зло посмотрел на Солдатова. – Это несправедливо, непорядочно! Это вы из–за моих жалоб так поступаете со мной!
– Стыдно, Белкин! При чем здесь жалобы? В ответах на них я же не просил вас скупать краденое…
Обыск закончился. Жестянников – он же Тихий – надел короткий бежевый плащ, отключил электропробки, постоял в дверях комнаты и, решительно повернувшись, захлопнул дверь квартиры.
В кабинет он вошел спокойно, уверенно, однако вид был поскучневшим. Огляделся, словно запоминая обстановку.
– Устраивайтесь, – сказал Солдатов, кивком указывая на стул. – Садитесь, пожалуйста.
– Спасибо, что–то у вас вид такой болезненный? Нездоровится?
– Не выспался. Встал рано.
– Работка! Калечите себя…
– Обойдется. Зато еще одно дело с мертвой точки сдвинули.
– Крупное?
– Интересно! А как вы его оцениваете? Крупное оно или мелкое?
– Что вы имеете в виду?..
– Да кражу на Строительной.
– Не слышал о такой. Неужто раскрыли? – благодушно спросил Жестянников.
– Точно. Раскрыли. Осталось несколько неясностей, но с вашей помощью, надеюсь, и они отпадут.
– Как говорится, всегда пожалуйста, – не меняя выражения лица, отозвался Жестянников.
– Ну тогда все в порядке, – в тон ответил ему Солдатов. – Однако должен вас огорчить, Алексей Петрович. Все идет к тому, что преступник, уж извините, что огорчаю, – вы!
Тихий помолчал, пристально посмотрел на Солдатова. Его золотые зубы уже больше не сверкали, а сам он стал не тем уверенным человеком, каким вошел в кабинет несколько минут назад.
– Так можно и дров наломать. Поспешность… – он сделал паузу, – зная вас, трудно допустить, что вы говорите голословно… – Тихий не сводил с него взгляда.
– И правильно делаете! Допускать этого не надо. Доказательства есть, Алексей Петрович, – вздохнул Солдатов, словно бы сочувствующе. – И пластилин у вас изъяли. Тот самый…
– Какой тот самый? – быстро спросил Тихий. – Ну, изъяли вы пластилин, а дальше? Могли бы изъять столовый сервиз, гвозди, птичий помет с подоконника, извините…
– Птичьего помета не искали, – улыбнулся Солдатов. – А вот пластилин голубой нашли и в протоколе его расписали со всеми подробностями.
– Ну и кино! Хочу предостеречь… уберечь от большой юридической ошибки. – Лицо его выражало озабоченность и сожаление.
– Спасибо, Алексей Петрович. Спасибо за трогательную заботу о нас. И самое главное – искреннюю…
– Нет, я на полном серьезе.
– Я с вами тоже на полном серьезе, – довольно сурово осадил его Солдатов. – В долгу оставаться не привык, поэтому прошу, не делайте своей юридической ошибки. Точнее, просчета.
Тихий помолчал и спросил с напускным безразличием:
– Что вы имеете в виду?
– Советую вам признаваться. Чистосердечно.
– Странный совет. В чем признаваться?
– Вы сами прекрасно знаете в чем. В краже на Строительной.
Тихий насмешливо посмотрел на Солдатова.
– Вы меня не убедили, товарищ начальник. – Глубокие складки на щеках стали еще резче. – Я вовсе не уверен в такой необходимости, тем более что на Строительной никогда ничего не совершал. – Тихий приложил ладони к сердцу и изобразил на лице полную покорность.
– А я и не утверждаю, что лично сами совершали. Вы соучаствовали…
– Мура все это, несерьезный разговор. Где доказательства? – его голос был тверд и настойчив.
– Вот что, Жестянников. Уговаривать вас я не буду. Вы опытный человек. Не ребенок. Законы и порядки не хуже нас знаете. Обыск просто так вот не делается.
– В жизни бывает.
– Не тот случай. И ситуация не та. Вы давно знакомы с Городецким?
– Кто это? Впервые слышу.
– Ваш друг из Ростова, – спокойно, пожалуй даже безразлично, сказал Солдатов. Он заметил, что в глазах у Тихого металась растерянность.
– Друзей много,
