Ю Несбё - Немезида
— Убирайся к черту, Том.
Последовала долгая пауза.
— Это не Том, — произнес голос. — Это я, Харри.
Беате тихонько выругалась и нажала кнопку.
— Сил не было валяться без сна, — сказал Харри, войдя в квартиру. — Речь о Забойщике.
Он устроился на диване, а Беате меж тем исчезла в спальне.
— А история с Волером, как уже было сказано, меня совершенно не колышет, — крикнул он в открытую дверь спальни.
— Как ты сам говоришь, это уже было сказано, — крикнула она в ответ. — Кроме того, он отстранен.
— Я знаю. Меня вызывали на допрос в Службу внутренней безопасности на предмет моего участия в деле Альфа Гуннеруда.
Она вернулась в спальню в джинсах и белой майке с короткими рукавами и остановилась перед ним. Харри поднял на нее взгляд.
— Имелось в виду, что я его отстранила, — сказала она.
— Что-о?
— Он распоследнее дерьмо. Но хоть ты и прав, это еще не значит, что ты можешь рассказывать об этом каждому встречному.
Харри склонил голову набок и прикрыл один глаз.
— Мне повторить? — спросила она.
— Да нет, — ответил он, — мне кажется, я все понял. А если не каждому встречному, а другу?
— Кофе? — Беате не успела повернуться в сторону кухни, как ее лицо залилось краской. Харри поднялся и последовал за ней. У столика на кухне стоял только один стул. На стене висело деревянное плаке, на котором розовыми буквами была выведена одна из «Речей Высокого»:
Прежде чем в дом войдешь, все входы ты осмотри, ты огляди, — ибо как знать, в этом жилище недругов нет ли.[77]
— Ракель вчера вечером навела меня на две мысли, — сообщил Харри и прислонился к кухонному столу. — По ее словам, история о двух братьях, влюбленных в одну женщину, — это сюжет классической трагедии. А еще она удивилась, как левше Анне удалось скопировать подпись Али, вернее, каких трудов ей это стоило.
— Ну и что? — Она высыпала мерную ложечку кофе в кофеварку.
— Тронн Гретте дал нам несколько школьных тетрадей Льва, чтобы сравнить его почерк с почерком самоубийцы. Ты не помнишь, по какому предмету?
— В общем-то нет, помню только, что тетради были его, — я проверила. — Она налила в кофеварку воды.
— По норвежскому, — сказал Харри.
— Очень может быть, — согласилась она и повернулась к нему.
— А я знаю точно, — заявил Харри. — Я только что от Жана Хуэ из криминалистической лаборатории.
— Графолог? Посреди ночи?
— У него домашний офис, и он проявил понимание. Он сравнил черновики сочинений и предсмертную записку вот с этим, — Харри развернул лист бумаги и положил его на кухонный стол. — Кофе скоро будет?
— Ты что, торопишься?
— Нам всем надо поторопиться, — сказал Харри. — А ты проверь, пожалуйста, по новой те банковские счета.
В общем-то Эльсе Лунд, офис-менеджеру и одной из двух сотрудниц турбюро «Бразтур», довольно часто звонили по ночам клиенты. Кого-то ограбили в Бразилии, кто-то потерял паспорт и билет, вот они в отчаянии и набирали номер ее мобильного телефона, совершенно позабыв о разнице во времени. Потому, ложась спать, она прятала мобильник куда подальше. Тем более она была неприятно удивлена, когда в половине шестого утра зазвонил ее домашний телефон и голос на другом конце провода спросил, не может ли она немедленно прибыть на работу. Впрочем, она слегка смягчилась, когда тот же голос добавил, что звонят из полиции.
— Надеюсь, это вопрос жизни и смерти, — продолжила Эльсе Лунд.
— Именно, — произнес голос. — Скорее смерти.
Руне Иварссон, как обычно, первым появился на рабочем месте. Он посмотрел в окно. Он любил тишину, ему нравилось, что он один на всем этаже, но не в этом заключалась причина его раннего появления на работе. Просто до прихода остальных сотрудников он успевал прочитать полученные накануне вечером факсы и рапорты, а также просмотреть утренние газеты и таким образом обеспечить себе необходимое преимущество. Руководитель должен все держать под контролем, и значит, ему нужен наблюдательный пункт, своего рода капитанский мостик, откуда у него прекрасный обзор. И если его подчиненные время от времени выражали недоумение по поводу того, что руководство придерживает информацию, то это просто от недопонимания, ведь знание — власть, а руководство должно обладать властью, чтобы уметь правильно определить курс, который в конце концов приведет их всех в нужную гавань. Так что, собирая всю информацию, он просто-напросто заботился об их же благе. Поэтому и приказал всем, кто занимался делом Забойщика, направлять отчеты ему именно с целью собрать всю информацию в нужных руках, то есть в руках начальника отдела, и не тратить зря время на бесконечных планерках, призванных единственно создавать у подчиненных ощущение сопричастности. В данный момент ему было важнее всего проявить инициативу и умение действовать решительно и энергично. Ибо, хотя он и сделал все от него зависящее, чтобы поставить успешное завершение дела Льва Гретте себе в заслугу, чувствовалось все же, что авторитет его пошатнулся. Авторитет руководителя — это не вопрос личного престижа, а забота всего личного состава.
В дверь постучали.
— А я и не знал, Холе, что ты ранняя пташка, — сказал Иварссон заглянувшему в приоткрытую дверь бледному Харри и продолжил читать лежавший перед ним факс. Корреспондент одной ежедневной газеты прислал на согласование текст его интервью по делу Забойщика. Текст ему не слишком нравился. Нет, конечно, грубых искажений его слов он не обнаружил, но в журналистской версии они звучали так, будто он отвечал на вопросы уклончиво и как-то беспомощно. К счастью, фотографии получились хорошие.
— Тебе чего, Холе?
— Просто хотел сказать, что я созвал несколько человек на совещание на шестом этаже. Думал, тебе интересно будет послушать. Речь о так называемом ограблении банка на Бугстадвейен. Мы сейчас начинаем.
Иварссон оторвал глаза от факса и посмотрел на Харри:
— Значит, ты созвал совещание? Забавно. А кто, смею спросить, тебя уполномочил, Холе?
— Никто.
— Никто. — Иварссон издал короткий и резкий, словно крик чайки, смешок. — Тогда подымись наверх и предупреди, что совещание переносится на послеобеденное время. Мне массу отчетов надо прочитать именно сейчас. Понятно?
Харри медленно, словно тщательно обдумывая его слова, кивнул:
— Понятно. Но дело находится в ведении убойного отдела, и мы начинаем прямо сейчас. Приятного чтения.
Он повернулся, и в тот же миг Иварссон грохнул кулаком по столу:
— Холе! Какого дьявола ты спиной ко мне поворачиваешься, когда я с тобой разговариваю! Я здесь совещания назначаю. Особенно по делам об ограблении. Понятно? — Выделявшиеся на белом лице начальника отдела красные, влажные губы задрожали.
— Ты ведь слышал, Иварссон, что я сказал так называемое ограбление на Бугстадвейен.
— Ну и что ты, черт бы тебя побрал совсем, имеешь в виду? — почти взвизгнул Иварссон.
— А то, что на Бугстадвейен никогда никакого ограбления не было, — сказал Харри. — А было хорошо спланированное убийство.
Харри стоял у окна и разглядывал «Ботсен». За окном медленно и как бы неохотно, словно скрипящая телега, набирал ход день. Дождь над Экебергом и черные зонтики на Грёнланнслейрет. У него за спиной все уже собрались. Позевывающий Бьярне Мёллер словно бы утонул в конторском кресле. Улыбающийся шеф уголовной полиции болтал о чем-то с Иварссоном. Молчащий Вебер нетерпеливо скрестил руки на груди. Халворсен достал блокнот для записей. И нервная Беате Лённ с бегающим взглядом.
Глава 49
«Стоун Роузес»
Днем дожди прекратились. Свинцово-серые облака, сквозь которые иногда проглядывало солнце, вдруг разошлись в разные стороны, словно театральный занавес перед последним актом. Как выяснилось впоследствии, небо очистилось всего на несколько часов, а потом город уже окончательно накрыло серое зимнее одеяло. Так что Дисенгренда купалась в солнечных лучах, когда Харри в третий раз нажал кнопку звонка.
Звук раздался такой, будто в чреве квартиры рядного дома заурчало. С шумом распахнулось соседнее окно.
— Тронна нет, — прокаркал пожилой голос. Цвет лица у соседки Тронна слегка изменился и приобрел какой-то желтовато-коричневый оттенок, точно пальцы у заядлого курильщика. — Бедняжка, — добавила она.
— А где он? — спросил Харри.
В ответ она возвела очи к небу и показала большим пальцем себе за спину.
— На теннисном корте?
Беате сразу же направилась в ту сторону, но Харри не сдвинулся с места.
— Я тут вспомнил нашу последнюю беседу, — сказал Харри. — О пешеходном мостике. Вы сказали, эта история всех ошарашила, ведь он был такой тихий и вежливый мальчик.
