Энн Перри - Врата изменников
– Хэзеуэй! – воскликнула молодая женщина.
– Что? – Марч тоже не обратил внимания на проходившего мимо мужчину, который неодобрительно и с тревогой посмотрел на его взволнованную спутницу и ускорил шаг.
– Хэзеуэй! – повторила Шарлотта. Теперь уже она в волнении сжала руку собеседника. – Что, если новым официантом был сам Хэзеуэй? Какой прекрасный способ совершить убийство! Кто обращает внимание на официантов, они же как невидимки! Хэзеуэй уходит в гардеробную, сославшись на недомогание. Там он, переодевшись, становится официантом, возвращается в буфетную, берет поднос, ставит на него рюмку с коньяком, в которую уже успел всыпать порошок опия, и несет его сэру Артуру как угощение от кого-то из друзей. После этого он сообщает, что мистер Хэзеуэй занемог, звонит из гардеробной и просит найти ему кеб. Таким образом, все знают, что Хэзеуэй в гардеробной. – Голос миссис Питт окреп. – Официант уходит в гадеробную, а спустя какое-то время все видят, как Хэзеуэй появляется из нее, чтобы уехать домой. Он зовет служителя гардеробной и просит его не только вызвать ему кеб, но и помочь ему сесть в него. Так он обеспечивает себе алиби – место пребывания и свидетелей. Сам в роли официанта он практически становится «невидимкой», что позволяет ему угостить от чьего-то имени сэра Артура коньяком со смертельной дозой яда. Дядя Юстас, вы просто гений! Вы разгадали загадку!
– Благодарю. – Лицо Марча стало пунцовым от удовольствия и гордости. – Спасибо, моя дорогая. – Он даже не услышал хихиканий нескольких дам в проезжавшем мимо открытом ландо. Но улыбка его тут же погасла. – Но почему? Почему мистер Хэзеуэй, занимающий столь высокое положение в Министерстве по делам колоний, отравил сэра Артура Десмонда, тоже высокопоставленного чиновника в Министерстве иностранных дел?
– О… – Шарлотта перевела дух. – К сожалению, все очень просто. Прибегнув к методу дедукции, мы можем, таким образом, предположить, что он является палачом в «Узком круге».
Лицо ее родственника застыло.
– Что вы сказали? О чем вы говорите, моя дорогая леди?
Миссис Питт изменилась в лице. Исчезла радость победы, остались лишь гнев и печаль потери. Юстаса напугала сила эмоций в этой женщине.
– Палач из зловещего братства «Узкий круг», – повторила она. – Во всяком случае, один из палачей. Он был подробнейшим образом проинструктирован, как убить сэра Десмонда, потому что…
– Это какая-то нелепость. – Марч был потрясен. – «Узкий круг», о котором вы не должны знать ничего, даже его названия, – это группа джентльменов, преданных служению обществу, защите таких ценностей, как честь, разумный и добрый порядок и благополучие каждого.
– Ерунда! – горячо возразила Шарлотта. – Это говорится всем новым рекрутам Круга, и они искренне верят этим словам. Знаете ли, Мика Драммонд верил, пока не узнал все. Но верхушка Круга присвоила себе всю власть и использует теперь ее в своих интересах.
– Моя дорогая… – попытался остановить ее Юстас, но она не собиралась уступать ему.
– Сэр Артур перед смертью пытался разоблачить этих людей.
– Но что он знал о них? – возразил Марч. – Только то, что родилось в его воображении?
– Он сам был членом Круга.
– Он? Э-э-э… – Юстас был поражен. Теперь и его начал грызть червь сомнений.
– Да, это так. Ему стали известны их намерения использовать поселения в Африке для собственного обогащения, и он решил предать гласности все, что знал о них. Но никто не хотел слушать даже того пока немногого, что он узнал и мог доказать. И чтобы он не разоблачил их полностью, его решили убить. Так они расправляются с теми, кто изменяет им. Разве вы этого не знали?
Неожиданные воспоминания, неприятные и пугающие, вернули мысли Марча к соглашениям, которые ему пришлось подписать, и клятвам верности, которые он дал. Тогда все это казалось чем-то забавным, неким увлекательным приключением, похожим на бессонную ночь сэра Галахада перед посвящением его в рыцари Круглого стола. В этом было все плохое и прекрасное, что так таинственно переплетается во всех романтических историях, сулящих испытания тем, кто готов пуститься в погоню за приключениями. Но что, если все это было всерьез? И преданность Кругу на самом деле должна быть превыше отца и матери, жены, брата и ребенка? Что, если он, Юстас, дав тайный обет, лишил себя права свободно выбирать и жизненные тяготы, и собственные обязательства?
Миссис Питт, должно быть, заметила страх в его глазах и почувствовала некоторое участие и, пожалуй, даже жалость к нему, смешанные, однако, с праведным гневом. Оба не замечали ничего вокруг – ни спешащих прохожих в двух шагах от них, ни проезжающих по мостовой экипажей.
– Ваша присяга хранить тайну – их надежная защита, – тихо сказала Шарлотта. – Они рассчитывают, что никто из вас не нарушит своего обещания, хотя многие из вас давали его, не подозревая, к чему это приведет или что обет молчания может скомпрометировать вас, предать то, во что вы верите, заставит поступиться честью, которая вам все равно уже не принадлежит. – В ее голосе зазвучало презрение, и теперь ее гнев был очевиден. – И конечно же, их орудие – это страх, на него они более всего полагаются.
– Что ж, я не боюсь, – с неожиданной решимостью заявил Марч и, повернувшись, зашагал назад к клубу.
Он был слишком зол, чтобы испытывать страх. Члены Круга принимают его за идиота, более того, они подорвали его веру в их дело. Они делали вид, что защищают все, во что он верил, – честь, искренность, правдивость, благородное мужество, стремление защитить слабого, искреннюю веру в традиционное лидерство Англии как ее великое наследие. Они привлекли его благородным подражанием рыцарям Круглого стола короля Артура, заставили поверить себе, а потом извратили все, сделали грязным, зловещим и отвратительным. Это кощунство, и он больше не участвует в их делах!
Юстас поднимался по ступеням крыльца, не замечая, что Шарлотта следует за ним, рывком открыл дверь и пересек вестибюль, не обращая внимания на швейцара. Войдя в гостиную, он остановил первого же попавшегося ему на пути официанта.
– Где мистер Хэзеуэй? Я знаю, что сегодня он здесь, так что не хитрите и говорите правду.
– С-сэр, я полагаю…
– Не советую шутить со мной, – угрожающе процедил сквозь зубы Марч. – Говорите, где он?
Официант, встретив буравящий взгляд этого странного посетителя и заметив, как быстро багровеет его лицо от еле сдерживаемого гнева, решил, что умная осмотрительность – лучшая часть храбрости, и быстро ответил:
– Он в голубой гостиной, сэр.
– Благодарю.
Юстас повернулся на каблуках кругом и снова пересек вестибюль. По правде сказать, он понятия не имел, где находится эта комната, и только сейчас это понял.
– Где голубая гостиная? – переспросил он у другого официанта, только что появившегося из буфетной с высоко поднятым подносом в руке.
– Дверь направо, сэр, – удивленно ответил тот.
– Прекрасно. – Марч в каких-нибудь десять шагов достиг двери и распахнул ее. Когда-то голубая гостиная, возможно, и заслуживала такого названия, теперь же обои на ее стенах выцвели до благородно-серого цвета, а тяжелые гардины лишь в складках сохранили первоначальный светло-синий цвет, надежно защищая комнату от прямых лучей солнца. Все четыре высоких окна выходили на улицу. Прошедшие десятилетия обесцветили и большой ковер на полу. От его узора в розовых, серых и зеленых тонах остался почти бесцветный размытый рисунок. Портреты старых и почетных членов клуба, приобретшие благородные тона сепии и темного янтаря, относились главным образом к XVII или XVIII веку. На некоторых из них можно было различить только белизну париков изображенных джентльменов.
Юстасу не доводилось бывать здесь прежде. Эта гостиная была святилищем самых старых и почетных членов клуба. А таким ему лишь мечталось стать.
Йена Хэзеуэйя он увидел в большом кожаном кресле читающим «Таймс».
Марч был слишком разъярен, чтобы думать о приличиях. Слишком многое в его душе было осквернено. Никому не удастся спрятаться от ответа за условностями клуба джентльменов. Остановившись перед Хэзеуэем, он вырвал из его рук газету и безжалостно бросил на пол ее шелестящие листки.
Все головы сидящих в креслах членов клуба повернулись на шум. Генерал, щеки которого осеняли бакенбарды, что-то недовольно проворчал. Банкир многозначительно откашлялся, член Палаты лордов (не столь уж частый посетитель ее заседаний) снял очки от удивления, у епископа вывалилась из рук сигара.
Немало удивленный, Йен поднял глаза на столь наглого посетителя.
– Я намерен задержать вас, – сурово произнес Юстас.
– Послушайте, старина… – начал было банкир.
– Вас обокрали, сын мой? – мягко спросил епископ. – Карманный воришка, не так ли? Кошелек?
– Не слишком ли – вырывать из рук газету? – заметил лорд, с неприязнью глядя на Марча.
