Шаг в сторону - Леонид Семёнович Словин

- Где вы собирались в прошлом году?

- В «Новоарбатском».

- Сокурсников пришло столько же?

- Больше. Но Марсанова не было.

- Не помните, в связи с чем?

- Наверное, уезжал. Не помню.

Сработало переговорное устройство, Рыжак извинился.

Денисов смотрел на улицу. Человек на углу, пивший пиво, ушел. В магазине «Цветы» было сумрачно. Денисов не увидел никого, кто вышел бы с цветами.

- Не досмотришь - дефицит обязательно оставят! Хоть немного!

- Деньги на вечер собирали заранее? Рыжак незаметно вздохнул.

- Сначала съездили в ресторан с Валовым. Внесли аванс…

- Большой?

- Сто рублей. Остальные, кто смог, сдали заранее, другие внесли за столом. - Он замялся. Денисов спросил:

- Все внесли?

- По-моему, Марсанов как раз не внес. Это прозвучало неожиданно.

- Не знаете, кто передал приглашение Марсанову?

- Нет. Я лично не знал, что он в Москве.

- Из ресторана ехали с кем-то из сокурсников?

- Домой? Один. Поймал такси. Через полчаса был у себя, на Беломорской.

- Живете один?

- Сейчас гостит мать. Пришел, поставил чайник. У меня привычка: откуда бы и когда ни возвратился, пью чай. Мама спала.

- Никто не звонил?

- Так поздно? Нет. И я никому.

Он оформил показания, простился, вышел на бульвар. Подумав, распахнул двери магазина «Книги». Покупателей в нем было немного. Подошел к столику у окна. Отсюда был виден магазин, из которого он только что вышел.

Ждать пришлось недолго. В «Жигули» сел Рыжак и не спеша покатил в сторону центра.

Оставалось ощущение: небольшая компания, собиравшаяся в ресторане под предлогом традиционного сбора, тормозит дознание.

«Кому это на руку?»

Он вспомнил Болотвину:

«Ребенок у подруги заболел, просила приехать…»

У вокзала, ближе к метро, торговали цветами.

- Белые! - еще издали тянули букеты. - Белые не нужны? - В основном предлагали хризантемы.

Среди продавцов Денисов неожиданно увидел Смелкова.

Свидетель был в той же клетчатой кепке, кожаном красноватом пальто. Ему помогала Зойка. Денисов знал ее: безответное, с легким характером существо, много моложе Смелкова, время от времени Зойка появлялась на вокзале.

Денисов дошел до отдела, но, подумав, вернулся: Смелкова и Зойки уже не было.

«Может, ушли за палатки?»

У метро, по другую сторону палаток, Денисов действительно увидел Зойку, под глазом у нее красовался свежий синяк. Зойка стояла с букетами хризантем.

- Как жизнь? - Денисов постарался тактично не заметить синяк.

- Нормально. Сам-то как? - Зойка оценила его деликатность.

- Ничего. Работаешь? - Они не виделись года полтора.

- На кожевенном! Уже десять месяцев!

- Как там?

- Мне нравится… - Она машинально поднесла руку к глазу, но спохватилась - поправила волосы.

Когда-то Денисов ее выручил: вместо вытрезвителя отправил домой; строго предупредил ее и отчима - тот по пьянке поколачивал падчерицу.

- Где сейчас живешь? В Барыбине, у себя?

- В Булатникове. Больше года… Не знал? Его осенило:

- Со Смелковым?!

- Ну!

- Расписались? А дочка?

- И дочка со мной. А что? Хозяин он хороший. Участок у него. Цветы. Цветы я люблю. - Она взглянула внимательно. - Знаком с ним?

- Свидетелем он.

- Не знала.

- Парень попал под поезд. Она кивнула:

- Это? Приезжали за ним. В воскресенье, под утро.

- В курсе?

- Ну как в курсе… - Забывшись, Зойка подняла руку к синяку. - Что-то получилось у них на платформе… - Она сразу поняла, что сказала лишнее. - Кто-то из цветочников говорил, а мне и ни к чему!

- Смелков сказал?

- Нет, - врала она неумело. - Вспомню, приду. Я действительно приду, Денисов…

Помещение выглядело неуютным, всюду виднелись небрежно рассованные тетради. Рядом была вторая комната - проходная. Кто-то из преподавателей объяснял порядок приема на курсы:

- Оставьте открытки, укажите номер потока. Для тех, кто работает, вечерние занятия. В субботу еще и днем…

Дверь притворили снаружи, оставив Денисова в учительской наедине с Ачильдиевой.

- Идет народ к вам, - заметил Денисов.

- Мы даем знания… - Ачильдиева оказалась молодой строгой блондинкой. Она предложила сесть, села сама. - Есть конечно, курсы более престижные. Хотя, кто хочет знать язык, идет к нам. С нашим свидетельством специалисты во всем мире. Вплоть до ЮНЕСКО. - У Ачильдиевой были какие-то дела, Денисов понял это по тому, как она перевела разговор. - Какой выпуск вас интересует?

- Валов, Кротов.

- Юрьев, Калядин…

- Вы их помните?

- Будто и не было этих пяти лет. Ребята целеустремленные. Поначалу я невзлюбила их компанию. Сплошь прагматики!

- Что можно сказать об их группе?

- Тон задавали те, кого мы назвали. Вокруг группировались остальные.

- Кто у них был наиболее авторитетным?

- Лидерствовал? Андрей Валов. Все они по-своему выделялись. Надо сказать, на курсы вообще идет народ самостоятельный, кто стремится овладеть языком. Из-под родительской палки не наездишься. Три раза в неделю в течение трех-четырех семестров да еще с домашними заданиями. Ребята не без талантов. Хотя я и считаю Валова лидером, безоговорочного авторитета у него не было. Просто более основателен. Его меньше заносит!

- Как они вели себя?

- Ходили табунком. Олег Святой. Еще несколько ребят… - Ачильдиева ни разу не упомянула Марсанова. - Девочки. Одна теперь довольно известная актриса.

- Мигалатьева.

- Инесса, моя любовь. Еще Болотвина, Кольцова Катя. Та вообще ушла в переводчики.

- Учились они одинаково?

- Вообще-то первым был Клайн. Солидная подготовка, усидчивость. Когда не было преподавателя, мы даже посылали его на занятия к новичкам. Клайн, Мигалатьева, Калядин, Кротов знали язык ничего…

- Могли бы вы коротко охарактеризовать их?

- Не знаю, - Ачильдиева подумала. - Кротов. Методист на заочном, в Плехановском. Безобидный. Боялся показаться смешным, поэтому над ним постоянно подшучивали… - Ачильдиева вспоминала сокурсников в одном ей известном порядке… - Калядин Дима. Этот с дальним прицелом. Сразу ориентирован был на работу в экспортной фирме. Святой… Способный, дерзкий. Хулиганистый. Юрьев…

Она отвлеклась.

- Современные мальчики. Четко видят глобальные свои интересы.

«Небольшая разница в годах, - подумал Денисов о себе, - а поколение другое».

В учительскую заглянул парень. Увидев, что Ачильдиева не одна, он закрыл дверь, но, понял Денисов, не ушел, остался ждать, чтобы через минуту снова появиться.

- Вы извините… - Ачильдиева спохватилась. - Небольшая накладка! Я вспомнила уже после того, как с вами поговорила. Сегодня репетиция: готовимся к сочельнику… - Заметив недоумение Денисова, она добавила: - Традиционный праздник в Западной Европе. Канун рождества. Нас интересует, безусловно, не религия. Народные песни, баллады. Подготовку начинаем задолго…

- Первенствовал Валов? - Денисов понял, что должен быстрее задавать главные вопросы.

- Пьедестал почета чаще пустовал. Юрьев всегда немного третировал Калядина и больше уважал… - Денисову показалось, она хотела назвать Марсанова, но остереглась.

- Соперничество?

- Пожалуй. Кротов держался на третьем плане.

Как Денисов и полагал, парень из коридора снова приоткрыл дверь, он больше не собирался ее закрывать. Ачильдиевой надо было идти, она посмотрела на Денисова.

- Может, подниметесь со мной? Это на третьем этаже.

Они прошли к лестнице, неуютной, насквозь продуваемой и просматриваемой, какие остались только в школьных типовых зданиях. Мимо пробегали учащиеся.

- Марсанова помните? - спросил Денисов. Она остановилась:

- Марсанов - это особая статья!

- Понимаете… - в последний момент он, однако, решил, что ничего не скажет. - Такое дело…

- Кажется, понимаю. Что-то не так?!

- Вы сказали «особая статья»…

- Так ведь это «Мой зыбкий друг»! Я его так называла. Любимый ученик!

- И ни