Грехи наших отцов - Оса Ларссон
Она была стервой, это знали все.
Когда Кристер хлопнул дверью, Ребекка вернулась к Монсу Веннгрену, который тоже хотел меньшего. Поэтому они оставались друзьями, а секс прилагался в качестве бонуса. Монс больше не ныл, что ей пора возвращаться домой, в Стокгольм. И все равно не понимал, что держит ее в Кируне. «Когда ты, наконец, уйдешь с этой работы? – спрашивал он. – Когда фон Пост скажет, что уборка туалетов входит в твои должностные обязанности?»
Ребекка очнулась от воспоминаний и попыталась улыбнуться Томми Рантакюрё.
– Черт с ним, с фон Постом, – сказала она. – Какие вкусные шарики, давай возьмем еще по одному… Так что за труп вы нашли в морозилке?
– Пока не знаю, но, похоже, он пролежал там долго.
– Расчлененка?
– Ничего не известно. Я все думаю, почему у тебя с ним так, с этим фон Постом?
– Давай лучше про морозильную камеру, – перебила его Ребекка.
– Все-таки ты замечательная, – заметил Томми с искренним восхищением в голосе. – Это все видят.
– Все, кроме… – Ребекка сделала паузу. – Но знаешь, меня это совсем не заботит.
И снова переключилась на пакет с угощением.
– Это она переживет, – вздохнул Томми. – Ты ведь знаешь Меллу.
Ребекка тут же забыла и про пакет, и про сырные шарики.
– Меллу? – переспросила она.
– Хотя… ты, наверное, имела в виду фон Поста. – Томми оборвал фразу и повернулся к стене, высматривая желтую бумажку.
– Мелла! – повторила Ребекка. – Разве Анна-Мария злится на меня? За что?
– Забудь, – взмолился Томми. – Я думал, она была здесь и жаловалась. Пожалуйста, забудь, что я только что говорил.
– Но что я такого ей сделала? – возмутилась Ребекка. – Я ведь даже не взглянула на… – она опустила пакет на стол и пошла к двери. – Хотя тебе совсем не обязательно отвечать на мой вопрос. Проще выяснить у самой Меллы.
И выскользнула в коридор.
Томми Рантакюрё хотел было пойти следом, но передумал.
– Поеду-ка я лучше домой, – решил он. – Здесь становится жарко.
* * *Инспектор Анна-Мария Мелла нажала кнопку на кофейной машине, и та затарахтела, как бензопила. Когда чашка наполнилась, на дисплее загорелось слово «Наслаждайтесь», и Анна-Мария с недоумением уставилась на красные буквы.
– Вам это тоже кажется странным? – спросила она коллег. – Я наслаждаюсь, когда я наслаждаюсь. Не нужно меня к этому призывать.
Инспектор Фред Ульссон и двое новых полицейских, уже сидевших за столиками в комнате отдыха каждый со своей чашкой, одобрительно хмыкнули.
– Это как с одним моим парнем, – оживилась Анна-Мария. – Когда у нас было это… ну, в общем, интим… он меня все время подбадривал: «Наслаждайся… наслаждайся». А я думала про себя, что если бы он лучше делал свое дело, то, конечно, не оставил бы мне выбора, ведь так?
Анна-Мария коротко рассмеялась – и осеклась от невыносимого ощущения фальши.
Она сказала чистую правду, но это прозвучало так, будто парень был один из многих и сама она была в то время зрелой женщиной. На самом же деле Мелла только раз в жизни спала не с Робертом. В семнадцать лет, сразу после того, как они расстались. Анна-Мария была несчастна и пьяна, а Ялле просто пьян. Он учился на водителя и снимал в Кируне комнату с отдельным входом. Неделю спустя они с Робертом снова сошлись, потому что, похоже, обречены быть вместе. Зачем же теперь понадобилось вытаскивать на свет божий этого Ялле… фамилию она, к счастью, забыла.
– Разве оно не так с любой другой аппаратурой? – спросил один из «новеньких», Карзан Тигрис.
Он полтора месяца проработал помощником полицейского и вел популярный блог в «Инстаграме»[7], где писал о том, как любит свою профессию. Постил фотографии, на которых пил «крепкий полицейский кофе» или стоял на руках в полном вооружении. Анне-Марии подумалось, что Карзана запросто можно принять за школьника старшей ступени. Такое не редкость в наше время. Врачей, преподавателей, священников бывает трудно воспринимать всерьез. Вроде солидные люди, а выглядят как разносчики пиццы. Странно.
Между тем Карзан продолжал:
– Каждая штуковина пищит и сигналит. Стиральная машина, к примеру, когда можно вынимать белье. И она не замолчит, пока вы не сделаете этого. Поэтому не стоит затевать стирку, когда собираешься ложиться спать.
– Но иногда техники устанавливают разные пищалки только потому, что умеют это делать, – подхватила другая «новенькая», Магда Видарсдоттер.
Она родилась во Флене. Детей не имела, зато купила лошадь в Юккасярви. Магда тоже помощник полицейского, но не такая зеленая, как Карзан. Начинала в Эшильдстюне, потом перевелась в Кируну из-за красивой природы. Иногда они с Ребеккой так увлеченно беседовали о лошадях или собаках, что человек со стороны запросто мог бы задаться вопросом, не работают ли обе на одной ферме.
Анна-Мария мысленно возносила молитвы саамским божествам, чтобы Видарсдоттер и Тигрис остались в Кируне.
– И что, вы думаете, ждет нас всех, когда искусственный интеллект подешевеет? – продолжала Магда. – Только представьте себе: «Привет, Анна-Мария. Твой уровень кортизола несколько выше нормы. Глубоко вдохни и выдохни три раза. Так ли уж тебе нужен этот кофе?
Все это было произнесено деланым механическим голосом. Монотонно и со странной интонацией, придававшей фразе, как послышалось Анне-Марии, оттенок не терпящей возражений уверенности.
Мелла расхохоталась – чуть громче, чем шутка того заслуживала. Магда Видарсдоттер была застенчива и обычно не говорила так много. Поэтому ее стоило поддержать.
Коллеги подхватили – словно залились дружным лаем сбившиеся в стаю собаки. И Анна-Мария почувствовала себя толковой альфа-самкой. Они составят хорошую команду. Но Свена-Эрика Стольнаке нет, и этой потери ничем не восполнить.
Анна-Мария никак не могла привыкнуть, что теперь она старшая в группе. При Свене-Эрике все время чувствовала себя двадцатилетней.
– Что ж, нас воспитывают если не собственные дети, то хотя бы машины, – согласилась она с наигранной покорностью. – И все-таки хотелось бы…
Но коллеги так и не узнали, чего хотелось бы Анне-Марии Мелле, потому что в этот момент в дверях возникла Ребекка Мартинссон. И ее бесстрастное лицо не предвещало ничего хорошего. Теперь Анна-Мария и без подсказки кофейного автомата знала, что уровень кортизола у нее в крови выше нормы.
– Привет, Мартинссон, –
