Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним
Вадим ехал по ярко освещенной кольцевой, и память с непрошеной услужливостью останавливала его взгляд на знакомых местах.
Поворот на Носовихинское шоссе — Сергуня.
Оставшиеся где-то в темноте слева развалины детского санатория — еще трое…
Профессор Осмоловский и его лаборантка.
Алик.
Двое, пристреленные Маратом возле «Руси».
Неведомый Вадиму Барсуков в далеком Иркутске.
Гарик.
Два молодых оперативника, следившие за трансформаторной будкой.
Все, с кем он хотя бы даже отдаленно, косвенно, соприкасался, становились добычей смерти.
Он словно бы нес смерть в себе.
Кто следующий?..
Вадим не спешил. Пока еще спешить ему было некуда. Спереди наплывали и оставались позади дорожные указатели: 6-й километр, 8, 11, 13-й. Щедро освещенные участки МКАД сменялись темными провалами со строительной техникой по обочинам. Обычное дело: навели марафет, отрапортовали, с помпой прокатили мэра и тут же начали доделки. Но Вадиму это было сейчас только на руку.
Развязка кольцевой с дорогой на Белую Дачу была на четырнадцатом километре. Вадим миновал пост ГАИ и свернул на обочину сразу же за телефонными будками. Отметил: машины со следователем Косенковым еще не было. Но едва он заглушил двигатель, как раздался сигнал пейджера. Вадим удивился: для Марата было еще слишком рано. Нажал кнопку, прочитал на дисплее:
«Будьте готовы к любым неожиданностям. Три «БМВ» вышли на МКАД без пассажиров. Курьер будет на месте ровно в полночь. Напоминаю: самолет в 1.55. Попытайтесь задействовать фактор времени. Ждем вашего сообщения. Меркулов».
Вадим сунул пейджер в карман.
«Бээмвухи» без пассажиров. Ясно, подсядут по дороге. А те двенадцать, что приехали на них, остались охранять автобазу. Может, в фурах действительно оружие? Тогда его попытаются вывезти сегодня же ночью. Даже с боем. «Проклятый недоумок!» — обругал себя Вадим за то, что сказал Марату про радиомаяк Это было непростительной, преступной ошибкой. Но откуда он тогда мог знать про фуры?
«Попытайтесь задействовать фактор времени». Только на это у Вадима и была вся надежда.
И хотя в сообщении Меркулова не было ничего, что могло бы реально помочь Вадиму, он ощутил к Меркулову благодарность. Особенно его тронуло слово «ждем». Не «жду», а именно «ждем».
Вадим почувствовал себя не таким одиноким.
Начало одиннадцатого. По крыше «Запорожца» забарабанил дождь. На востоке погромыхивало, оттуда надвигалась гроза. Натянув на голову куртку, Вадим проскочил к телефонным будкам. Как ни странно, все три трубки были на месте и в них гудело. Но эти заразы могли жрать жетоны, а с абонентом не соединять. Для проверки нужно было кому-нибудь позвонить. Вадим набрал телефон Петровича. Тот словно бы ждал его звонка.
— Ты уже слышал? По Московской программе сказали — про твою семью! Украли, сволочи! Я ж говорил: нужно было их посадить! Сразу же, еще до телеграммы!
— Нельзя было, — возразил Вадим.
— Можно! Нужно! Я дурак! И ты дурак! И твой Меркулов дурак! До генерала дослужился, а ума не набрался! Все просрали! Что теперь делать?
— Мы уже знаем, где они, — попытался успокоить его Вадим.
— Точно знаете? — переспросил Петрович.
— Почти.
— Почти! Это как баба: почти беременная! Они хоть живы?
— Живы. И здоровы. Я сегодня разговаривал с Ритой и с матерью.
— И то слава Богу!.. Может, как-нибудь обойдется? Как думаешь?
— Надеемся, — ответил Вадим. — Я вот о чем хотел вас попросить. Ключ от гаража я бросил в свой почтовый ящик. Если со мной что-нибудь случится, пошарьте в шкафчике в гараже. И что найдете — суньте в пакет, который я вам дал. Сделаете?
— Случится, случится! — рассердился Петрович. — С тобой уже сто раз могло все случиться? И сейчас не случится! Только сам в пекло не лезь!
— Постараюсь…
Вадим вернулся в машину. Гроза уже приблизилась к самой Москве, вовсю хлестал дождь, раскаты грома заглушали гул проходящих по кольцевой тяжелых грузовиков.
Вадим откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Нужно было собраться с мыслями. Но мысль была только одна: «Скорей бы все это кончилось!» И вместо того чтобы попытаться подготовиться к разговору с Маратом, Вадим стал думать о том, как хорошо будет, когда все это кончится: взять своих и поехать в Перхушково. Сразу, не заезжая даже домой. Бензобак залит под завязку, две полные канистры в багажнике. Нет, не в Перхушково. На юг, к морю, под Геленджик. Как когда-то ездили — в давние счастливые годы. С матерью, Ритой и совсем еще маленькой Аленкой. Как хорошо будет въезжать из ранней московской весны в щедрое южное лето, покупать по дороге клубнику и черешню, останавливаться на ночлег на придорожных стоянках среди такого же кочевого, как и они, беззаботного люда, кипятить на паяльной лампе чайник, а потом лежать на надувных матрасах, глядя на низкие крупные звезды, пока не снизойдет блаженный счастливый сон.
Как будет радоваться новым местам и новым людям мать.
Как будет болтать Аленка.
Как будет беззаботно, как когда-то, смеяться Рита…
Сзади посигналили. Вадим оглянулся. Почти впритык к телефонным будкам стоял светлый «жигуленок», из открытой дверцы высовывался Косенков и махал рукой. Вадим перебрался в его машину.
— Был сигнал? — спросил Косенков.
— Пока нет. — Вадим взглянул на часы: половина одиннадцатого. — Скоро будет.
Ожила рация:
— «Первый» вызывает «Двадцать седьмого». Прием.
Водитель взял микрофон:
— Я — «Двадцать седьмой».
— Как слышите меня?
— Слышу вас хорошо.
— Проверка связи.
Рация умолкла.
— Гроза, — заметил Косенков.
— Гроза, — согласился Вадим.
— Это хорошо или плохо?
— Что?
— Гроза.
Вадим пожал плечами:
— Понятия не имею. А по-твоему?
— Может, хорошо. — Косенков задумался, будто бы задремал, и добавил: — А может, и плохо.
И тут пропищал пейджер.
«299-12-16. М.»
Вадим и Косенков разом выскочили из машины и втиснулись в телефонную будку. Вадим бросил жетон и набрал номер:
— Алло!
— Это ты? — услышал он голос Марата. И тут же нажал на рычаг. Связь прервалась.
— Ты что?! — возмутился Косенков.
— Не мешай!.. — Вадим бросил еще один жетон и снова набрал номер. — Слушаю!
— Что там у тебя такое? — раздраженно спросил Марат.
— Автомат плохо работает.
— Откуда ты звонишь?
— Тебе адрес назвать? И сказать, где я буду ждать твоих кадров?
— Плевать мне на адрес! Сколько тебе нужно, чтобы доехать до кольцевой?
— Смотря куда.
— В среднем!
— Час. Или полтора.
— Ты что — на велосипеде?
— Но у меня же не «БМВ», всего-навсего «Запорожец».
— Встретимся ровно в двенадцать. Где?
— Называй, — предложил Вадим.
— Шестидесятый километр.
— Тридцатый, — не задумываясь, сказал Вадим и снова тотчас прервал связь.
— Ты что делаешь?! — заорал Косенков. — Совсем спятил?!
— Не лезь! У него нет времени. А у нас есть.
— Понял. Все понял! — закивал Косенков. — Молчу.
На этот раз, прежде чем набрать номер, Вадим выждал минуты три.
— Куда ты все время пропадаешь? — спросил он, услышав «алло» Марата.
— Я пропадаю?! Ты что, твою мать, не мог нормального телефона найти?!
— Не я же эти автоматы делаю. Так что: тридцатый километр?
— Значит, там будут твои менты?
— А на шестидесятом — твои?
— Сто десятый.
— Сорок восьмой.
— Седьмой.
— Девяносто третий. У нас с тобой прямо лото!
— Хорошо, на девяносто третьем, — неожиданно согласился Марат.
— Я передумал, — нахально сказал Вадим. — На тридцать шестом.
Он прервал связь и выждал уже минут пять.
— Послушай, ты, ублюдок! — проговорил Марат, когда Вадим снова набрал номер. — Мне все равно, на каком километре мы встретимся. Мне нужно только, чтобы там не было ментов!
— А мне, ублюдок, нужно, чтобы там не было твоих, — ответил Вадим. — Ну что, будем дальше ругаться? Давай. Только учти, у меня осталось всего два жетона. А до метро ехать минут пятнадцать. Может, поговорим по-деловому?
— Что ты предлагаешь? — спросил Марат.
— Сделаем по-честному. На кольцевой — сто четырнадцать километров, правильно?
— Ну?
— Бросим жребий. Нарежем сто четырнадцать бумажек, напишем на них номера. И какой вытащится, там и встретимся.
— Где же мы этот жребий будем бросать?
— Где скажешь.
— Годится. Подъезжай. На Садовое кольцо, возле…
Вадим быстро нажал на рычаг.
— Ну, ты даешь! — восхитился Косенков. — Прямо кайф!
— Потом будем кайфовать, — хмуро ответил Вадим и посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Он снова набрал номер.
