Фридрих Незнанский - Направленный взрыв
Люк поддался, обдав Василия затхлым птичьим запахом, сыростью и холодом. На секунду он замер, прислушался. Сапоги топали уже по коридору, кажется, третьего — да, третьего этажа! Бежали сюда! Найденов не стал больше ждать. Забравшись в люк, он оказался на чердаке.
Пол был густо усеян замерзшим птичьим пометом. Было темно, лишь в одно маленькое круглое окошко лился свет с улицы от включенного прожектора. Найденов побежал к окну, поскользнулся, плашмя упал в птичий помет, смешанный с перьями, поднялся, вновь побежал, оглянувшись на ходу. Он увидел, что на чердак уже кто-то пытается забраться, увидел стриженую голову солдата внутренних войск охраны, который держал перед собой автомат.
Увидев блеснувшее в полутьме вороненой сталью дуло автомата, Василий совсем растерялся, хотел закричать, чтобы не стреляли, но не смог. Подбежав к окну, он выбил ногой остатки стекол, по-прежнему совершенно забыв, что его рука мертвой хваткой сжимает рукоять пистолета. Поранившись об острые края стекол, он проскользнул сквозь круглое окно и оказался на крыше. Дул ветер, крыша была почти плоской, снега на ней не было. Его счистили несколько дней назад.
— Больной! Вернись! Назад, стрелять буду! — услышал Найденов доносившийся с чердака голос молодого охранника.
Но Василий не думал возвращаться. Он лихорадочно искал взглядом, куда ему бежать, где поменьше достает прожектор, освещающий двор?
— Обещаю сохранить жизнь! Подними руки в знак согласия! — ударил Василию в уши громоподобный голос. Это внизу, во дворе, орал в мегафон начальник охраны Зарецкий. С ним стояли двое солдат, один из которых пальнул одиночным в воздух.
— Нет, не дождетесь… Мне Полетаев поможет… — шептал Василий, перебираясь по крыше ближе к ржавому церковному куполу, с которого за долгие годы советской власти так и не сумели снять покосившийся большой металлический крест. Нескольких железных листов на куполе не хватало, Найденов хотел забраться туда, в купол, в надежде спрятаться, а может, там обнаружится какой-нибудь люк, ведущий вниз.
— Больной, вернитесь! Вернитесь!..
— Сам ты больной! Вы сами все больные! — громко закричал Найденов людям внизу и стал забираться внутрь купола. И тут же понял, что ошибся. Несмотря на то, что металлических листов не было, изнутри купол был заделан не замеченной раньше металлической сеткой, оторвать которую Василию не удалось.
Он был в отчаянии.
Василий лихорадочно думал, не попробовать ли прыгнуть в сугроб; но сугробов за монастырской стеной не наблюдалось, он мгновенно разобьется. На крыше уже показались двое солдат в шинелях, они бежали к нему с автоматами наперевес. Что делать дальше, Найденов не знал. Он инстинктивно стал карабкаться вверх по сетке купола — к чуть поскрипывающему от ветра кресту. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали пистолет, они кровоточили от порезов и совершенно онемели. Пистолет при всем желании он не мог бросить. Свободной рукой Василий зацепился за основание креста, намереваясь обогнуть купол, чтобы оказаться на другой стороне, где его не достанут пули.
И тут он почувствовал острую боль в плече и лишь потом услышал грохот выстрела. Рука, которой Василий держался за основание креста, вдруг ослабела, выпустить пистолет из другой руки он по-прежнему никак не мог: она была словно парализована и не разжималась.
«Господи, помилуй, Господи, помилуй», — зашептал Найденов, чувствуя, что если отпустит руку, то не удержится. Скатившись по куполу, он рухнет вниз, за монастырскую стену.
Он все шептал: «Господи, помилуй, Господи, помилуй…» Совсем рядом прогремел еще один выстрел. И Василий уже не почувствовал, как рука разжалась, как он полетел куда-то вниз, к белым райским облакам, которые стремительно приближались, и из этих облаков, подумалось, должны были скоро показаться его так сильно верившие в Бога дед с бабкой…
Подойдя к двери камеры полковника Васина, Кошкин снова долго не мог подобрать ключ, потом так же долго дергал ключом в замке. Меня так и подмывало сначала размозжить голову Кошкину, а потом уже привести мой приговор в исполнение. Но наконец он открыл дверь, и я увидел Васина и блеснувшее лезвие ножа.
— Полковник, твою мать, убери финку, это мы с генералом к тебе в гости нагрянули! Быстро на выход с вещами! — попытался пошутить я. — Держи пистолет, прикрывай сзади! — Я кинул ему в камеру пистолет.
Бледный Васин выбежал в коридор, держа в одной руке перочинный нож, в другой пистолет.
Я замер, как и остальные. На улице послышался выстрел. В конце коридора уже стояла немногочисленная толпа контролеров и пара солдат внутренних войск с «Калашниковыми».
— Генерал Ваганов является заложником! Освободить коридор! Машину Ваганова к подъезду! Открыть ворота! Быстр-ра!! — изо всех сил заорал я.
В конце коридора послышалось некоторое шевеление. Я зашептал Ваганову:
— Ори, чтобы не стреляли, живо! — и снова ткнул его в затылок.
— Солдаты, уберите автоматы! Делайте что прикажут! Освободить коридор! — вяло закричал Ваганов.
— Громче, сучара, ори! — прикрикнул на него Васин.
— Солдатам освободить дорогу! — заорал Ваганов.
Снова на улице послышались выстрелы. Я приказал Ваганову остановить стрельбу, и он крикнул контролерам, чтобы все с улицы зашли в помещение.
Коридор был уже свободен. Его своей тушей таранил Ваганов, я шел за ним, сверля его затылок «стечкиным», за мной — Васин с «Макаровым».
Когда мы вышли в ярко освещенный прожектором двор, он был совершенно пуст. За темными провалами окон первого этажа прятались контролеры и солдаты из охраны. Один из солдат раскрывал железные ворота, за которыми была белая, заснеженная дорога под неверным светом едва пробивавшегося из-за туч молодого месяца.
— Полета-аев! — заорал я на улице. — Полета-а-ев!
— Не надо. Он мертв, — вдруг услышал я голос Ваганова. — Его только что прикончил Кузьмин…
— Я тебя сейчас самого прикончу! Сука! — Мои нервы были уже на пределе. Я чувствовал, что не выдержу сейчас, пущу пулю в затылок Ваганова, но тогда нам будет сложно уйти.
Я втолкнул Ваганова в дверцу черной «Волги», сам сел за руль. Но Васин не торопился садиться, он вдруг по моему примеру, что ли, заорал в направлении черных окон:
— Кошкин! Выходи немедленно!
— Потом разберемся с Кошкиным! — крикнул я Васину.
— Кошкин!.. Иначе я пристрелю генерала Ваганова! — не переставая орал полковник Васин, размахивая пистолетом.
Дверь приоткрылась, из нее медленно во двор выходил Кошкин. Лишь только он появился, Васин выстрелил в направлении Кошкина четыре раза. Иван Кошкин упал.
Тут же откуда-то сверху, с крыши, послышалась длинная автоматная очередь, изрешетившая рухнувшего на снег полковника Васина.
— Муда-а-ак!! — заорал я. Хотел броситься к лежащему Васину, но в этот момент дернулся Ваганов. — Куда?! Сидеть!
Моя нога давно уже давила на газ, машина ревела, но все стояла на месте перед раскрытыми настежь железными воротами.
Я выжал сцепление, «Волга» рванулась в ворота. Машина прыгала на дорожных ухабах, Ваганов, сидевший рядом, на переднем сиденье, улыбался. Я держал баранку одной рукой, другой тыкая «стечкиным» генерала в бок.
— И куда ты меня отвезешь, Турецкий? Может, к себе в прокуратуру? — ухмыльнулся Ваганов.
— Точно, в прокуратуру. Доставлю в лучшем виде, — кивнул я.
— Ну давай, валяй… А ты ведь мне сразу понравился, еще в Германии. Лихой ты, как я погляжу. Только не тыкай ты меня, все ребра отобьешь. — Ваганов попытался локтем отодвинуть мою руку, но я еще сильнее вжал в его бок ствол пистолета, так что он застонал.
— Заткнись, гаденыш…
— Турецкий, ты что, не понимаешь, что сейчас уже все войска подняты по тревоге? Мы еще с тобой можем мирно договориться, — говорил он, потирая бок рукой.
— Это баба с мужиком может договориться, а мы с тобой, сука, никогда не договоримся! — ответил я.
— Ты что, следователь, хочешь, чтобы страной правили не мы с тобой, а продажные масоны из-за океана? Подумай сам, Турецкий, еще не поздно!..
— Я за Россию с тобой говорить не буду, я за Таню Холод тебе скажу! — рявкнул я. — Ты мне, а не военному трибуналу ответишь за Таньку, за Гусева, Самохина с генералом Сельдиным!..
Я по-прежнему несся по снежной дороге, не зная, куда она меня приведет. Приведет же куда-нибудь, вот только бы не к военному аэродрому…
Проселочную дорогу, по которой мы ехали, пересекал заснеженный грейдер. Я не знал, в какую сторону повернуть, налево или направо. Решил повернуть на серп полумесяца, зная, что Москва должна находиться к северу от Смоленска.
Увидев мою минутную растерянность, Ваганов вдруг схватился обеими руками за мой пистолет, задрав его над своей головой. Я мгновенно кинул ногу на тормоз, Ваганов сильно ударился головой о ветровое стекло. Машина оказалась на краю дороги, покрытой ледяной коркой.
