Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё
– У нас такая же картина.
Монссон закрыл окно и уселся.
– Ну а как тут Скакке? – спросил Мартин Бек.
– Ничего, – ответил Монссон. – Честолюбивый парень. По вечерам сидит дома и зубрит. И работает хорошо. Очень исполнительный, точный, сгоряча ничего не делает. Видно, тот случай был ему хорошей наукой. Впрочем, он боялся, что сюда приедет Кольберг, а не ты.
Около года назад Бенни Скакке и Кольберг брали в аэропорту Арланда преступника, и тот нанес Кольбергу тяжелое ножевое ранение: отчасти виноват был Скакке.
– Да и для футбольной команды хорошее пополнение, как я слышал, – улыбнулся Монссон.
– Вот как, – безразлично сказал Мартин Бек. – А чем он сейчас занимается?
– Пытается найти человека, который сидел через несколько столиков от компании Пальмгрена. Его зовут Эдвардссон, он работает корректором в «Арбетет»[67]. Во вторник он был слишком пьян, и допрос не имел смысла, а вчера мы не могли его найти. Лежал, наверное, дома с похмелья и не хотел открывать дверь.
– Если уж он был пьян, когда стреляли в Пальмгрена, то от него мало толку как от свидетеля. А когда будем допрашивать жену Пальмгрена?
Монссон отхлебнул из стакана и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Надеюсь, сегодня. Или завтра. Ты хочешь этим заняться?
– Пожалуй, лучше поговорить с ней тебе самому. Ты, наверное, знаешь о Пальмгрене больше, чем я.
– Не думаю, – вздохнул Монссон. – Но ладно, ведь решаешь здесь ты. Можешь поговорить с Эдвардссоном, если только Скакке его разыщет. У меня такое чувство, что пока он у нас самый важный свидетель, несмотря ни на что. Кстати, хочешь пива? Правда, оно совсем теплое.
Мартин Бек отрицательно покачал головой. Пить хотелось ужасно, но теплое пиво его не привлекало.
– Давай лучше поднимемся в буфет и выпьем минеральной воды, – предложил он.
Они выпили бутылку воды у стойки, не садясь, и вернулись в кабинет Монссона. На стуле для посетителей сидел Бенни Скакке и листал свою записную книжку. Он быстро встал, когда они вошли, Мартин Бек пожал ему руку.
– Ну как? Отыскал Эдвардссона? – спросил он.
– Да, сейчас он в газете, но часа в три будет дома, – ответил Скакке и, заглянув в свои записи, добавил: – Камрергатан, два.
– Позвони и скажи, что я буду у него в три часа, – сказал Бек.
Дом на Камрергатан был, очевидно, заселен первым из строившихся здесь домов. На другой стороне улицы горбатились приземистые старые здания, которым скоро предстояло пасть жертвой зубастых экскаваторов и освободить место для новых больших многоквартирных домов.
Эдвардссон жил на самом верхнем этаже и сразу же после звонка Мартина Бека отворил дверь. Это был человек лет пятидесяти, с умным лицом, украшенным крупным носом. По обеим сторонам рта залегли глубокие морщины. Прищурившись, он посмотрел на Мартина Бека:
– Комиссар Бек? Входите.
Он прошел в комнату, очень скромно обставленную. Вдоль стен тянулись книжные полки, на письменном столе у окна стояла пишущая машинка с заправленным в нее и наполовину уже заполненным листом бумаги.
Эдвардссон снял кипу газет с единственного в комнате кресла.
– Садитесь, я принесу что-нибудь выпить. У меня в холодильнике есть пиво.
– Пусть будет пиво, – согласился Мартин Бек.
Эдвардссон сходил на кухню и вернулся с двумя бутылками пива и стаканами.
– «Beck's Bier». «Пиво Бека», – произнес он. – Нам в самый раз.
Разлив пиво по стаканам, он уселся на диван, закинув руку на спинку.
Мартин Бек сделал большой глоток. Пиво было холодное, в жару такое только и пить. Потом сказал:
– Ну, вы ведь знаете, по какому делу я пришел?
Эдвардссон кивнул, закуривая сигарету.
– Да, Пальмгрен. Не могу сказать, что я горько оплакиваю эту потерю.
– Вы его знали?
– Лично? Вовсе нет. Но так или иначе мне все время приходилось наталкиваться на это имя. На меня Пальмгрен производил очень тяжелое, неприятное впечатление. Впрочем, я никогда не терпел людей его толка.
– Что значит – «его толка»?
– Людей, для которых деньги – все и которые не брезгуют никакими средствами, чтобы их добыть.
– Я с удовольствием выслушаю ваше мнение о Пальмгрене потом, если вы захотите, конечно; но пока меня интересует другое. Вы видели человека, который в него стрелял?
Эдвардссон провел рукой по волосам, в которых уже пробивалась проседь.
– Боюсь, что тут я вам помочь не сумею. Я сидел, читал и, собственно, среагировал на все это только тогда, когда тот человек уже вылезал из окна. Меня интересовал в первую очередь Пальмгрен, а стрелявшего я видел лишь мельком. Он очень быстро исчез, и когда я опомнился и подбежал к окну, его уже не было видно.
Мартин Бек достал из кармана мятую пачку «Флориды» и закурил.
– Вы совсем не помните, как он выглядел?
– Вспоминаю, что одежда была темной, костюм или пиджак и брюки, и что он немолод. Но это только мимолетное впечатление, ему может быть лет тридцать, сорок, ну пятьдесят, но никак не больше и не меньше этих пределов.
– А эта пальмгреновская компания уже сидела за столом, когда вы пришли?
– Нет, – ответил Эдвардссон. – Как
