Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё
– Вечером накормлю, – улыбнулся Мартин Бек, но дверь за Кольбергом уже закрылась.
Через минуту начали звонить телефоны, по которым надо было отвечать, пошли люди с бумагами, которые нужно было подписывать, и с вопросами, которые нужно было решать, и мысли о вечернем меню отошли на второй план.
Без четверти четыре он вышел из здания полиции и поехал на метро за покупками на Хёторгсхаллен[64]. Он провозился там так долго, что ему в конце концов пришлось брать такси, чтобы успеть домой вовремя.
Без пяти семь все было готово, и он окинул взглядом накрытый стол. Икра в венчике тонко нарезанного лука, с укропом и лимоном. Копченый лосось. Крутые яйца, нарезанные ломтями. Салака горячего копчения. Копченый палтус. Колбасы разных сортов: салями, польская, ливерная. Салат из свежих креветок. Им Мартин Бек особенно гордился, потому что делал этот салат сам, и, как ни странно, получилось даже вкусно. Сыр, редис и оливки. Хлеб черный, белый и серый. Деревенское масло. На плите благоухал укропом молодой картофель. В холодильнике лежали четыре бутылки мозельского вина, пиво «Карлсберг» и бутылка норвежского аквавита[65].
Мартин Бек был весьма доволен результатами своих стараний. Теперь не хватало лишь гостей.
Оса Турелль явилась первой. Мартин Бек смешал два кампари с содовой, и со стаканами в руке они пошли осматривать его владения.
Квартира состояла из спальни, гостиной, кухни, ванной и прихожей. Комнаты были маленькие, но уютные и удобные.
– Я уж не спрашиваю, хорошо ли тебе здесь, – сказала Оса Турелль.
– Как и все, кто родился в Стокгольме, я всегда мечтал получить квартиру в Старом городе[66], – ответил Мартин Бек. – Да и хорошо все-таки быть самому себе хозяином.
Оса кивнула. Она сидела на подоконнике, скрестив ноги, и держала стакан двумя руками. Маленькая и тонкая, с большими карими глазами и коротко подстриженными тонкими волосами, загорелая и свежая, она казалась очень спокойной и хорошо отдохнувшей. Мартин Бек был рад видеть ее такой, ибо ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя после смерти Оке Стенстрёма.
– Ну а сама-то ты как? – спросил он. – Ведь ты тоже недавно переехала.
– Заходи как-нибудь, посмотришь, как я живу, – сказала Оса.
После смерти Стенстрёма Оса одно время жила у Кольбергов и, поскольку не хотела возвращаться в квартиру, где жила вместе с женихом, обменяла ее на однокомнатную на Кунгсхольменской набережной. Свою работу в туристическом бюро она тоже бросила и поступила в полицейскую школу.
Ужин удался на славу. Еда пользовалась большим успехом. Мартин Бек боялся, не будет ли ее слишком мало, но когда гости встали из-за стола, вид у них был сытый и довольный, а Кольберг даже расстегнул украдкой верхнюю пуговицу на брюках. Оса и Гун пили пиво и аквавит, а не вино, и к концу ужина бутылка c «живой водой» была пуста.
Мартин Бек принес коньяк и кофе, поднял свою рюмку и сказал:
– Теперь подумаем о том, чтобы завтра опохмелиться как следует, раз уж в кои-то веки у нас у всех выходной.
– А я занята, – сказала Гун. – В пять утра придет Будиль, прыгнет мне на живот и потребует завтрак.
Будиль, дочке Гун и Леннарта, было два года.
– Не волнуйся, – успокоил ее Кольберг. – Я сам ею займусь, независимо от того, будет у меня трещать башка или нет. И давайте забудем о службе. Если бы мог найти порядочную работу, я ушел бы сразу после той истории, год назад.
– Ты хоть сейчас-то не думай об этом, – сказал Мартин Бек.
– Это чертовски трудно, – ответил Кольберг. – Рано или поздно вся полиция дойдет до точки. Посмотри только на этих несчастных деревенских дурней в униформе, которые бродят по улицам и не знают, что им предпринять. А какие у них руководители?
– Конечно-конечно, – успокаивающе сказал Мартин Бек и потянулся за коньяком.
Его тоже очень беспокоило положение дел в полицейском корпусе, особенно централизация и крен в сторону политических соображений в работе; это стало чувствоваться после последних нововведений. То, что профессиональный уровень патрульной службы становился все ниже, тоже не улучшало дело. Но обсуждать эти проблемы сейчас вряд ли было уместно.
– Конечно-конечно, – меланхолично повторил он и поднял рюмку.
После кофе Оса и Гун решили мыть посуду, а когда Мартин Бек запротестовал, заявили, что мытье посуды – их любимое занятие и они готовы мыть ее где угодно, только не дома. Он им подчинился и принес с кухни виски и воду.
Зазвонил телефон.
Кольберг посмотрел на часы.
– Четверть одиннадцатого, – сказал он. – Готов поклясться, что это Мальм. Сейчас он скажет, что наш выходной завтра отменяется. Меня здесь нет!
Мальм был интендантом, пришедшим на смену Хаммару, их бывшему шефу, который ушел на пенсию. Мальм явился из ниоткуда, то бишь из управления полиции, и заслуги имел исключительно в области политики.
Мартин Бек снял трубку. Потом сделал красноречивую гримасу. Звонил не Мальм, а шеф полиции. Он слегка картавил:
– Боюсь, что мне придется просить тебя завтра утром выехать в Мальмё. – И добавил, хотя и поздно спохватился: – Извини, если я помешал.
Не отвечая на это, Мартин Бек спросил:
– В Мальмё? А что там случилось?
Кольберг, который только что занялся приготовлением напитков, взглянул на него и сокрушенно покачал головой. Мартин Бек глазами показал на свой стакан.
– Ты знаешь Виктора Пальмгрена? – спросил шеф.
– Конечно, слышал о нем, но
