Александр Золотько - Игра втемную
Очень трудно, практически невозможно поступить с Боснийским центром так же, как и с Чеченским. Монстру просто не поверят. Слишком многие знали о деятельности группы «Сверхрежим» при Министерстве обороны СССР. То, что эту группу расформировали, ничего не гарантировало. Сотрудники группы разъехались кто куда, но собрать их снова было достаточно просто. Было бы желание. Вот тогда-то и вынырнуло предложение Монстра о поиске бывших членов группы и проверки, не начал ли кто-то работать в этом направлении.
Виктор Николаевич очень хорошо помнил, какая началась паника, когда выяснилось, что несколько человек из «Сверхрежима» пропали без вести, а большая часть покинула этот мир по тем или иным причинам. Работа по розыску оставшихся была официально одобрена, и Монстр через Александра Павловича получил возможность начать кропотливо строить свою систему.
Виктор Николаевич встал и прошелся по кабинету. Тот кусок, который хотел подмять под себя Монстр, был достаточно лакомой частью советского наследия, но Виктор Николаевич еще тогда, в девяносто первом, принял решение о разработке другого плана. Для всех остальных это выглядело, как создание сети информаторов на территории сопредельных государств, и получило наименование «Спектр». Об истинном предназначении «Спектра» догадывалось очень немного людей, но в них Виктор Николаевич был совершенно уверен.
Уже гораздо позже Виктор Николаевич начал понимать, что и в «Сверхрежиме», и в «Спектре» есть существенные недостатки. Он приложил максимум усилий, чтобы в «Спектре» их преодолеть. И вот теперь оставалось только ждать результатов. От него уже почти ничего не зависело. Почти ничего.
16 марта 1995 года, четверг, 21-30 по Киеву, район российско-украинской границы.
У меня был праздник. Было тепло, сухо, светло. Я сидел за обеденным столом и вкушал весьма и весьма неплохо приготовленный ужин. Справа от меня сидел Петров, слева – спортивного вида парень приблизительно моих лет, он представился Михаилом, напротив Михаила размещался мужчина лет сорока пяти, осанки почти благородной, но с выражением лица несколько неприятным. Его называли Артемом Игнатьевичем, но он большей частью молчал. Место возле него было не занято. Там стоял прибор для дамы, но в настоящий момент она выполняла функции хозяйки. Первое мы уже съели, и она ушла за вторым. Не считая Петрова, она была единственная знакомая из всей компании. Звали ее Нина. Когда я увидел ее в доме, в желудке у меня все перевернулось. Недаром же весь вечер вспоминал о ней. Вот оно – живое воплощение моих проблем. Я с трудом поборол желание поискать под кроватью в выделенной мне комнате спрятавшегося Парамонова или Святослава. Подчеркнуто вежливо поздоровался и получил очень милую и ничего не выражающую улыбку. Перед ужином мы не перебросились и словом. Плюнув на все, я решил просто ждать дальнейшего развития событий. Меня зачем-то сюда привезли, а значит, рано или поздно должны хоть что-нибудь мне сказать. Заботливый Петров сразу же по прибытии настоятельно порекомендовал мне позвонить жене, потом на работу. Потом по собственной инициативе я позвонил Владимиру Александровичу и выяснил, что он в командировке. Паша Ковальчук оказался в отпуске. Я было собрался звякнуть еще Давиду Абрамовичу, но решил его не беспокоить. На вопрос жены, где именно я нахожусь, ответить было довольно трудно, но я сказал, что нахожусь в лесу, и это ее полностью удовлетворило. Больше никуда звонить я не стал и не потому, что жалко было чужих денег в уплату за междугородные переговоры, а потому, что начал догадываться о причинах такой предупредительности Петрова в обеспечении бесперебойной телефонной связи между мной и телефонами, потенциально стоящими на прослушивании.
Наконец Нина принесла второе и устроилась за столом напротив меня. Скажу честно, в другое время и в другом месте я бы повел себя в такой ситуации немного более оживленно. Но я не забывал о том, что Нина – лицо наверняка официальное и каждую секунду помнил, что мое лицо очень напоминает плохо зашитый футбольный мяч. Настроение это, естественно, не улучшило.
– Какие у нас планы на вечер? – тихо спросил я у Петрова.
– По обстоятельствам, – ответил Петров.
Я не переставал удивляться общительности этого человека и его готовности поделиться с ближними любой информацией.
– А у меня к вам несколько вопросов, – закинул я удочку.
– Если можно – после кофе, – легко согласился Петров. Бодрости мне это не прибавило. Знаем мы, что стоит за такой легкостью. Снова начнет врать и изворачиваться. Но выбора у меня не было. Был вариант порасспросить Нину, но тут тоже гарантии не было. Если бы мне пришлось подбирать актрису на роль сфинкса, я бы без колебаний выбрал Нину. Очаровательная улыбка и целый шлейф тайн и загадок. Ее присутствие, тем не менее, оставляло шанс. Не зря ведь она здесь. Случайности эти люди не допускают.
– Александр Карлович, – внезапно окликнул меня Михаил, – я слышал, вы недавно были в Москве? И даже фильм снимали.
– Снимал, – согласился я, – а вы разве москвич?
– Не то, чтобы коренной, но живу там уже давно. Тоже хотел подъехать на панихиду по Листьеву и на кладбище, но так и не собрался. Как вам Москва?
– Город контрастов.
– Вам так показалось?! – изумился Михаил. – Это просто ужас какой-то, контраст на контрасте, просто плюнуть некуда.
У меня возникло впечатление, что надо мной издеваются.
– А этот кошмарный шрам у вас на лице – это не из Москвы? – поинтересовался Михаил.
– Нет, это я уже дома. Оказалось, что и у нас тоже город контрастов.
– И кто же вас так? – сочувственно покачал головой Михаил.
– В процессе я как-то не поинтересовался, а потом мне сказали, что рихтовкой моего портрета занимались люди некоего Зимнего.
Артем Игнатьевич кашлянул и положил вилку. Такой явный интерес меня подбодрил.
– Есть у нас уголовник, кличка Зимний. Вышло как-то так, что ему понадобилось меня чуть ли не убить.
– Какой ужас! – восхищенно сказал Михаил. – Правда, Артем Игнатьевич?
Артем Игнатьевич промолчал и вернулся к прерванной трапезе.
– Честно говоря, – заметил я, – у меня есть сомнения, которыми я уже поделился с Сергеем Сергеевичем. Если то, что я знаю и могу предположить, правда, то Зимний не мог этого сделать. Не исключено, что его просто очень хотели подставить.
– Вы представляете себе, Артем Игнатьевич, будто детектив читаешь. Так интересно! – восхищение Михаила просто не имело границ. – До чего увлекательна работа журналистов.
– Михаил, – сказал я тихо, наклонившись к самому уху соседа слева, – я не очень люблю, когда из меня пытаются сделать идиота. Это меня унижает.
– Это нас роднит, – ответил Михаил, – я думаю, у нас будет, о чем сегодня поговорить. Я давно хотел с вами познакомиться.
16 марта 1995 года, четверг, 22-02 по Киеву, район российско-украинской границы.
Прежде чем уйти в лес, командир приказал загнать машины под деревья и замаскировать как можно тщательнее. Милицейский «жигуленок» закатили в старую воронку, заросшую кустарником, и присыпали прелыми прошлогодними листьями. С «ЗИЛом» пришлось повозиться, и маскировать его закончили уже в темноте.
Командир разрешил всем отдыхать, отошел в сторону с Романом. Присвечивая фонариком на карту, лежащую на коленях, с полчаса совещался тихим голосом. Максим с напарником молча взяли на себя роль часовых, но далеко не отходили и больше следили за добровольцами, чем за окружающей местностью.
Добровольцы молчали. Дима сидел в стороне и что-то про себя бормотал. Внешне он был почти совершенно спокоен, только время от времени, сам того не замечая, вытирал ладони о брюки.
Наконец, командир закончил совещание, подошел к сидящим добровольцам и присел на корточки:
– Значит так, говорю только один раз и больше повторять не буду. Сейчас мы двинемся через лес. Вперед пойдут Роман и Олег, – командир кивнул в сторону водителя. – Остальные двигаются по одному, дистанция не больше метра. Замыкаем движение я и Максим. В трех километрах отсюда – граница России. На той стороне, через пару километров нас будет ждать транспорт. Дальше уже будем следовать с русскими документами. Во время движения по лесу вести себя тихо и аккуратно. Не забывайте, что мы вступаем на территорию противника. И помните, что в Чечне нас ждут. Вопросы есть?
Добровольцы переглянулись и промолчали. Командир удовлетворенно кивнул и выпрямился.
– Тогда – с Богом!
16 марта 1995 года, четверг, 23-05, Москва.
Когда телефон зазвонил, Виктор Николаевич вздрогнул. И недовольно покачал головой. Нервы. Это как раз то, что сейчас нужно было меньше всего. Хотя Виктор. Николаевич действительно не ожидал звонка в столь поздний час именно по этому аппарату. Не слишком много людей знало о существовании этого номера, и, кроме того, дозвониться к нему можно было лишь со специальных телефонных аппаратов. Виктор Николаевич поднял трубку:
