Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн)

— Несовершеннолетний преступник, на счету которого огромное количество преступлений. И это в четырнадцать лет! Так чего можно ожидать? Он не изменился с тех пор, как организовал банду на этой улице много лет назад. Она называлась «Золотые испанцы». Ты помнишь их, Луис? Это было давно, когда уличные шайки не доставляли много хлопот.

— Он был впереди своего времени, — ухмыльнулся Зип.

— Впереди его времени, болван.

— Неважно, — произнес Луис, поморщившись. — Я все помню. Сопляки. Точно такие же, как сегодня. Без разницы.

— Только сейчас — атомный век, — произнес Паркер. — И, вместо ножей, они носят оружие. Знаешь, моряк, когда Мирандо было семнадцать лет, он убил парня. Это было в 1942 году. Разрезал ему лицо от уха до уха.

— Наверное, парень этого заслужил, — вставил Зип.

— Ему дали статью за непредумышленное убийство, — произнес Паркер.

— Его следовало посадить на электрический стул или сжечь, — сказал Луис.

— Его послали на север штата, в Кэстлвью; сидя там, он избежал второй мировой войны. Когда его досрочно освободили, он вернулся сюда. В то время продажа героина была очень прибыльным делом. И он начал заниматься сбытом.

— Подумать только, травить детей! Что толкает людей на это?

— Не хочешь — не травись, — сказал Зип. — И хватит винить Мирандо.

— Так пусть ответит за тех, кого убил в этом городе.

— Надо еще доказать, что он здесь убил кого-то.

— Вот ты куда клонишь Как раз сейчас в больнице умирает женщина, которая опознала Мирандо по фотографии. Он зверски избил ее и отобрал кошелек.

— Мирандо и уличный грабеж? Не надо дурить меня.

— Представь себе, Мирандо и уличный грабеж! Не такая уж он большая шишка. Это не профессионализм убийцы высокого класса — а всего лишь избитая беззащитная старая леди.

— Поверь, как только мы поймаем это чудовище, мы раскрутим все его дела.

— Вот именно, когда вы поймаете его. ’

— Не сомневайся в этом. Наверняка, он где-то близко. Когда мы это выясним — ему конец. Одним героем в этом районе будет меньше. — С наслаждением допив кофе, он поставил чашку на стол. — Кофе был отличным. Ты, Луис, готовишь самый вкусный кофе во всем городе.

— Разумеется, разумеется.

— Он думает, я его обманываю. Луис, если бы я тебя недолюбливал, все равно приходил бы пить кофе только к тебе.

— Как хорошо, когда полицейский — твой постоянный клиент. В таком случае можно ни о чем не волноваться и не заботиться.

— Забот хватает по горло, — сказал Паркер.

— Да, от скуки ты не умрешь, это уж точно, — усмехнулся Луис.

— Здесь совсем другая жизнь, чем на острове, не так ли?

— Да, да.

— Мне однажды пришлось пробыть там неделю. Нужно было вернуть одного подонка, который сбежал из города на остров, после того как ограбил ювелирный магазин на Четвертой Южной. Я скажу, там сплошной рай. Лежи весь день на солнце, соси сахарный тростник, лови рыбку. А вечером… — он подмигнул Луису. — Есть ли там для пуэрториканских мужчин заведение, где можно хорошо провести ночь?

— Энди, мужчина, если это настоящий мужчина, хорошо проведет ночь в любом месте.

— Ой, вы только посмотрите на этого скромника, — рассмеялся Паркер. — У него уже трое детей, но я думаю, он не прочь заиметь и четвертого.

— В моем-то возрасте? — смехом на смех ответил Луис. — Если этому и может что-то помочь, то только чудо.

— Или пансионер[7],— добавил Паркер. — Луис, держи ухо востро с ними. — Он положил руку на плечо Джеффа. — В этом районе их столько, что можно сбиться со счета. Некоторые умники додумались до того, что сдают комнату для ночевки на восемь часов, причем работают на потоке, с трехсменным графиком. Можешь себе представить?

— Мы не держим пансионеров. В этом смысле Тереза у меня в безопасности, — все еще улыбаясь, ответил Луис.

Паркер вздохнул, достал из кармана платок и вытер им лицо.

— Возвращаюсь к вопросу о предотвращении преступления. Ой, моряк, я совсем забыл о твоей больной бабуле. Сматывайся отсюда побыстрее. Это место не для неопытных юнцов.

— Это я-то неопытный юнец?

— Наверняка им будешь ты, если не послушаешь моего совета. От уха до уха — вот что тебя может ждать.

— Риск — благородное дело.

— Точно, риск — благородное дело. Это крылатые слова. Надеюсь, у тебя есть личный знак. Хотелось бы знать, куда отсылать тело.

— Пошлите его бабуле, — усмехнулся Зип. — Она уже заждалась.

— Малыш, твое счастье, что я сегодня в хорошем настроении. — Паркер обернулся к. Луису — Эй, pinga![8]

— Si, cabrdn[9],— ответил Луис, и оба они ухмыльнулись, довольные тем, что их обращение друг к другу носило характер сокровенной тайны, известной только им двоим. ‘

— Если ты что-нибудь узнаешь о Мирандо — не забудь мне сообщить, договорились?

— Не забуду, — пообещал Луис.

— Пока. Adios[10].

Он вышел из кафе, щурясь на солнце и удивляясь, почему так случилось, что с Луисом Анандесом отношения у него были хорошие, а с Фрэнком Эрнандесом — плохие. Разве оба они не были пуэрториканцами? Несомненно. Но Луис был другим. Он всегда стремился понять свой народ, в то время как Фрэнк, этот сукин сын, не желал ничего видеть и понимать. Оставалась ли у вас хоть малейшая надежда поговорить о высоких материях с человеком, у которого голова набита опилками. Могли ли быть какие-то компромиссы при таких отношениях? Абсолютно никаких. Другое дело — Луис. Здесь они обменивались мнениями и уступали друг другу. И это было абсолютно верно. Почему же в отношениях с Эрнандесом у них не было никакой гармонии?

Паркер тяжело вздохнул.

«Как все непросто в этом мире, — подумал он. — Как все непросто».

ГЛАВА V

Зип продолжал ухмыляться до тех пор, пока Паркер не завернул за угол, направляясь вверх по проспекту. Только тогда улыбка сошла с его лица.

— Это ты заложил Пепе полицейским? — спросил он Луиса.

— Пепе Мирандо мне не брат, — ответил тот.

— Стукач проклятый, — произнес Зип и, повернувшись, направился к музыкальному аппарату. Ознакомившись. с его устройством, он достал из кармана монетку, просунул ее в щель и, включив, повернул ручку громкости до упора. Сотрясая воздух, в комнату вихрем ворвались звуки мамбо.

— Потише, потише, — предупредил Луис.

— Ш-ш-ш… — прошипел Зип. — Ты мешаешь мне слушать музыку.

— Я сказал — потише, — крикнул Луис, выйдя из-за стойки и направляясь к автомату. Зип, хохоча, преградил ему путь. А кругом ede визжало и скрипело,'оглушительно ревели трубы, с адской последовательностью били барабаны. Около стойки, в такт музыке, раскачивал головой Джефф. Он повернулся к автомату. Старик пытался дотянуться до регулятора звука. А Зип все продолжал хохотать, преграждая ему дорогу. Дразня старика, он перебирал ногами, то приближаясь к нему вплотную, то отступая, чтобы вновь преградить ему путь. Ухмылка не сходила с его лица, но сейчас в его смехе не было ни капли юмора. Это была скорее защитная реакция на происходящее. Старик ринулся вперед, и Зипу ничего не оставалось, как посторониться, но и после этого он все еще не мог остановиться; таким же танцующим шагом он вышел на улицу, продолжая перебирать ногами, словно боксер, готовый к решительному бою. Наконец Луис добрался до автомата и выключил его.

С улицы послышался голос Зипа:

— Мне ничего не слышно, старый пень. Я порядком поистратился. Твой автомат сожрал все мои сбережения.

Рассерженный Луис подошел к кассовому аппарату, и, нажав кнопку «Не для продажи», вытащил десятицентовую монету и бросил ее на стойку:

— Вот твои деньги. Забирай их и уходи отсюда.

Высоко подняв голову, Зип рассмеялся. Так же, как и раньше, это был громкий, дразнящий смех, полностью лишенный юмора:

— Возьми деньги назад, папаша. Это, наверное, вся твоя выручка за неделю.

— Не слышали бы тебя мои уши, — пробормотал Луис. — В воскресное утро. Никакого приличия. Абсолютно никакого.