Андрей Иванов - Разбой на Фонтанке
– Вот это сюжет…
– Сюжет, согласен, необычный.
– Но чем я могу вам помочь?
– Скажите, Леонид, вы не встречали среди обитателей яхт-клуба каких-либо подозрительных людей?
Попов-Белоцерковский задумался.
– Встречал.
– Расскажите, пожалуйста.
– Я давно обратил внимание на одного человека, чьего имени не знаю, но которого вижу здесь каждую ночь.
– Что за человек?
– Он ни с кем не вступает в контакт, ведет себя странно и выглядит очень мрачно.
– Чем он занимается?
– Каждую ночь садится в моторную лодку и куда-то уплывает.
– Где находится его лодка?
– Метрах в ста ниже по течению.
– Что странного вы увидели в его поведении?
– Дело в том, что каждый раз он берет с собой в лодку большой деревянный ящик.
6
Вечером на берегу Малой Невки появился мужчина лет пятидесяти, в брезентовых брюках и холщовой рубашке. Худой и невысокий мужчина имел коротко стриженные седые волосы, морщинистое лицо и многодневную небритость. В руках он держал деревянный ящик.
Владелец ящика упругим шагом шел по берету, глядя под ноги и не замечая ничего вокруг. Дойдя до моторной лодки, припаркованной возле мостков, он остановился, погрузил в лодку ящик, открыл замок и сел возле руля. Через несколько секунд заработал мотор, и лодка отчалила от берега.
Над водой стояла прозрачная дымка. Берега парка проплывали мимо, редкие строения скрывались за излучинами. Темные воды реки были неторопливы и спокойны.
Седой мужчина направил свою лодку в сторону Невы. На одной из излучин он неожиданно увидел катер водной милиции.
– Прижмитесь к берегу, – раздался голос из мегафона.
Человек в лодке замер.
– Немедленно прижмитесь к берегу, – повторил мегафон.
– Кто вы такие? – крикнул в ответ мужчина.
– Водная милиция.
– Откуда вас черт принес? – негромко выругался человек в холщовке.
– Повторяю, прижмитесь к берегу.
– Хорошо, хорошо.
Седой мужчина повернул к берегу. Через несколько минут лодка и катер оказались возле деревянного пирса. Из милицейского катера вышел Волков. Пройдя несколько метров, он ступил на борт лодки.
– Здравствуйте, – сказал милиционер.
– Привет.
– Оперуполномоченный Волков Вячеслав Александрович, – представился старший лейтенант.
– Что вам нужно?
Волков сел на деревянное сиденье напротив владельца лодки.
– Вы бы не могли представиться? – сказал оперативник.
– Симонов Аркадий Матвеич.
– Скажите, Аркадий Матвеич, что вы делаете ночью на реке?
– У нас что, комендантский час?
– Вы бы не могли ответить на мой вопрос?
– Могу.
– Тогда отвечайте,
– Катаюсь.
– Вы всегда катаетесь по ночам?
Ухмыльнувшись, Симонов посмотрел на Волкова.
– Я катаюсь там, где хочу, и тогда, когда хочу.
– Аркадий Матвеич, я занимаюсь расследованием ограбления и убийства, совершенного на Фонтанке. Мы проверяем всех, кто имеет отношение к рекам и каналам.
– При чем тут я? – Голос Симонова звучал раздраженно.
– Ваше поведение вызывает подозрение.
Аркадий Матвеич вздохнул:
– Мое поведение всю жизнь вызывает подозрение.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, Вячеслав Александрович, что меня всегда обвиняли черт знает в чем, а теперь, когда я практически перестал общаться с людьми, меня начинают подозревать в убийстве!
– Вас пока никто ни в чем не обвиняет.
– Что же вы в таком случае делаете?
– Свою работу. Что у вас в этом ящике?
– Вот оно что… Вызвал подозрения мой ящик?
– Вы не ответили на мой вопрос.
Симонов придвинул к себе ящик, лежавший на дне лодки, и открыл крышку. Содержимое ящика удивило оперативника. В нем лежали палитра, краски и кисти.
– Это этюдник, – сказал Симонов.
– Вы занимаетесь живописью?
– Всю жизнь.
– Вы профессионал?
– А что вы понимаете под словом «профессионал»?
– Человек, зарабатывающий живописью на жизнь.
– Я не ожидал услышать ничего другого.
– У вас другое мнение?
– Нет у меня никакого мнения. Всю жизнь я пишу картины, но до сих пор мне не удалось ни одной из них продать.
– Сочувствую.
– Однажды я решил, что больше не буду никому показывать свои работы.
– Пишете, так сказать, в стол?
– Да, если хотите.
– Работаете ночью, чтобы никто не мешал?
– Если вы знакомы с историей искусства, то должны знать: многие великие художники писали по ночам.
– Слышал об этом. Но почему вы работаете на моторной лодке?
– Я пришел к этому не сразу. Раньше мотался с этюдником по паркам, по улицам и дворам. Но однажды меня осенило: город лучше всего смотрится со стороны воды.
– Понимаю.
– Взгляд с воды – это, так сказать, взгляд на город изнутри, ведь реки и каналы – вены Петербурга.
– Вы пейзажист?
– Не просто пейзажист, я единственный в городе маринист.
– Вы и сейчас направляетесь на этюды?
– Именно.
– Где будете работать?
– Хочу кинуть якорь неподалеку от Литейного моста.
Волкову пришла в голову неожиданная мысль.
– Вы сможете высадить меня на набережной?
– Пожалуйста.
– Тогда заводите мотор, а я отпущу катер с коллегами.
Дойдя до катера водной милиции и простившись с милиционерами, оперативник вернулся на моторную лодку.
– Можно ехать, – сказал он.
– У вас, я вижу, тоже ночная работа.
– У нас она круглосуточная.
– Кого, вы говорите, убили?
– Одного отдыхавшего. Личность пока не установлена.
– Черт знает что…
Волков закурил.
– Грабители были в пиратских масках, – произнес оперативник.
Моторная лодка миновала парк. По берегам Малой Невки потянулись набережные, вдоль которых рядами теснились дома. Белая ночь пронизывала город серебристым светом. Мир был окутан безмолвием и покоем.
По мере приближения к центру города вдоль берега стали возникать плавучие рестораны, на набережных показались прохожие, и отдаленные звуки музыки наполнили воздух.
– Много работы в летний сезон? – спросил Симонов.
– И в летний много, и в зимний хватает, – уклончиво ответил Волков.
Миновав Тучков и Троицкий, моторная лодка оказалась возле Литейного моста.
– Где вас высадить? – спросил художник.
– Где-нибудь на набережной.
Симонов направил лодку к набережной Робеспьера, к гранитным ступеням, ведущим от воды на тротуар. Достигнув берега, он заглушил мотор.
– Спасибо, Аркадий Матвеич, – сказал оперативник.
– Вы где-то здесь живете?
– Да, неподалеку.
– А я вот обитаю в спальном районе. Там совсем другие пейзажи, сплошные каменные коробки.
Волков встал, чтобы сойти на берег.
– Погодите, Вячеслав Александрович.
– Что?
Симонов извлек из-под деревянного сиденья лодки бутылку.
– Хотите на посошок?
– Нет, спасибо.
– Вы непьющий?
– Пьющий, но на работе не употребляю.
– Насколько я понимаю, ваш рабочий день закончился. У меня и закусить есть чем. – Художник достал полиэтиленовый пакет и вынул из него бутерброды.
Оперативник почувствовал, что не прочь составить компанию новому знакомому.
– Вы умеете уговаривать, – сказал он.
– Садитесь, выпьем по двадцать капель.
Волков вновь опустился на сиденье лодки.
– Держите стакан.
– Спасибо.
Симонов ловким движением наполнил стаканы себе и оперативнику.
– За ваши творческие успехи, – сказал старший лейтенант.
– Будем.
Художник и милиционер выпили и взяли в руки по бутерброду.
Краткая и зыбкая белая ночь подходила к концу.
7
Большая часть полученного за покраску катера гонорара была пропита и проедена Петровичем и Степанычем в тот же день. Обильное возлияние привело к тому, что с утра собутыльники находились в состоянии тяжелого похмелья. Решено было срочно поправить здоровье.
Оставшихся денег хватило на бутылку водки, банку пива и пару пирожков с капустой. Бомжи расположились в Михайловском саду, на излюбленном месте, в траве возле Мойки. Летний день начинал набирать обороты. Вдоль Марсова поля летели машины, по газонам гуляли владельцы собак со своими питомцами.
– Давай быстрее, – поторапливал Петрович, когда бомжи опустились на землю. .
– Сейчас, погоди. – Степаныч извлек из сумки водку и, отвернув крышку, протянул бутылку товарищу.
Петрович сделал жадный глоток.
– Хорошо… – произнес он, отдавая бутылку.
Степаныча не пришлось долго уговаривать. Приложившись к бутылке, бомж поднес к носу рукав пиджака.
– Жаль, закуски маловато, – сказал он.
– А мы, как в том фильме, после первой не закусываем.
Несколько минут бомжи молча сидели, глядя на черную поверхность воды.
– Эх… – произнес Петрович.
– Что вздыхаешь?
– Думаю.
– О чем?
– Не перебраться ли мне куда-нибудь на юг…
– Чего это ты вдруг решил?
