Лоуренс Гоуф - Аквариум с золотыми рыбками
Райс нахмурился. Нерешительно кивнул.
— Слушай, может, хватит заливать, а? Автобус шел на восток, а тебе — на юг. Что скажешь?
— По правде говоря, я плохо знаю систему общественного транспорта.
— Ты уже сменил аккумулятор?
— Это первое, что я сделал сегодня утром.
— Каким образом? Обратился в автосервис?
— Нет, мой друг отбуксировал меня домой. У него был трос.
— Как зовут друга?
Райс взглянул на Клер Паркер, словно искал у нее поддержки — вопросы становились все более заковыристыми.
— А теперь слушай внимательно, — сказал Уиллоус. — Ты и в самом деле полагаешь, что я все это проглочу? Твоя машина ценой в тридцать тысяч долларов сломалась, и ты вместо того, чтобы потратить десять баксов на такси, торчишь под дождем в ожидании автобуса, идущего в другую сторону?
Уиллоус, шагнув к Райсу, поднял руку. Тот инстинктивно отклонился. Однако полицейского интересовала висевшая на стенке акварель. Он коснулся рамы кончиками пальцев, сосредоточенно разглядывая картину. Райс облегченно вздохнул.
— Я занимаюсь убийством, не наркотиками. Но если ты не скажешь мне, что делал в автобусе, я вызову поисковую группу с собаками. Они весь дом вверх дном перевернут. Твоему папаше, когда он вернется домой, будет на что полюбоваться.
Райс побледнел.
— Даже если я что-то натворил, неужто я такой дурак, чтобы подставляться?
— Говоришь, дурак?
Райс старательно изучал узор ковра, лежавшего у него под ногами, словно надеялся найти там решение своих проблем.
— Хорошо, — сказал он наконец. — В автобусе я занимался своим бизнесом.
— Вместе с кем?
— Если я назову вам его имя… это все равно, что самого себя колотить по зубам. Вы понимаете, что я имею в виду? Мне это даром не пройдет.
— Если ты не назовешь нам имя, как же мы узнаем, что ты не врешь?
Райс развел руками.
— А что, если я видел прошлой ночью кое-что такое, что поможет вам найти убийцу?
— Зависит от того, что именно ты видел.
— Послушайте, может, присядем? — Указав Уиллоусу на широкий диван, Райс уселся в стоявшее у камина кресло. — Только автобус остановился, я сразу выпрыгнул. Я не знал, умерла ли та женщина, но слышал выстрел и знал, что надо оттуда побыстрее сматываться. У меня с собой было достаточно товара, чтобы утонуть в таком дерьме, откуда уже не выбраться. — Райс нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — В общем, как только автобус остановился, на него сзади наехала машина. Врезалась… Это нарушило движение, и я без помех побежал на другую сторону улицы.
— К бензоколонке? — спросила Клер.
— Да, туда.
— И что же ты там видел, Шелли? — спросил Уиллоус.
— Желтую «хонду». Одну из самых маленьких моделей — «сивик».
— Номер запомнил?
— Нет, я даже не уверен, что на ней вообще был номер.
— Ты не заметил на машине каких-нибудь примет? Вмятину, царапину или трещину на стекле — что-нибудь?
— Нет, ничего, — Райс замолчал. Затем выложил свою козырную карту: — Видите ли, я внимательно разглядывал водителя, так что мне было не до машины.
— Ты видел водителя? Я тебя правильно понял? Ты именно это хочешь сказать?
— Совершенно верно.
— Как он выглядел?
— Не он, а она. Это была женщина.
Уиллоус в изумлении уставился на парня.
— Женщина?!
— Было темно, шел дождь, «хонда» ехала очень быстро. Но я заметил: за рулем сидела блондинка, сильно накрашенная и притом старая.
— Что значит старая?
— Годится мне в бабушки, — ответил Райс. Он в изнеможении откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Глава 5
В нежном восемнадцатилетнем возрасте Фасия Палинкас поцеловала на прощание своих родителей и, покинув солнечную Тирею, отправилась в пасмурный Ванкувер, удалившись на тысячи миль от Эгейского побережья, чтобы выйти замуж за героя своих девичьих грез, за Джорджо.
Девять лет спустя «герой девичьих грез» потерял управление на скоростной автостраде, возвращаясь домой после веселого вечера, проведенного в пригородном баре. Последнюю модель «субару» занесло на газон, отделяющий полосу встречного движения, затем ударило о стволы деревьев, высаженных вдоль шоссе, после чего машина, несколько раз перевернувшись, угодила в кювет. Дверца со стороны водителя, жалобно скрипнув, распахнулась и болталась из стороны в сторону, покуда машина, эффектно покачиваясь, катилась через густую поросль молодого ольховника. Деревца пощелкивали, стрекоча автоматной очередью. Когда машина наконец остановилась, Джорджо, пристегнутый к сиденью ремнями безопасности, был уже мертв.
Вдова Палинкас вскоре обнаружила, что вследствие упорных попыток ее мужа расширить дело его конструкторский бизнес стал довольно убыточным. Траты Джорджо намного превышали его финансовые возможности. Дом был уже несколько раз перезаложен — месячные платежи оказались непосильными. На банковском счете еще оставалась некоторая сумма, но слишком незначительная. Пятиминутный подсчет окончательно убедил вдову: к тому времени, когда будут удовлетворены все кредиторы, банковский счет иссякнет.
Она продала дом и с двумя маленькими дочерьми перебралась с тихой зеленой улочки в Китсилано в скромную трехкомнатную квартиру в оштукатуренном доме Одиннадцатой улицы Восточного квартала. Дом был старым, но довольно уютным. Арендная плата же — весьма умеренной. Более того: в этом районе имелась даже греческая община, хотя, конечно, не столь влиятельная и богатая, как в Китсилано.
Но главная причина, заставившая Фасию переселиться, заключалась в том, что новое ее жилище находилось рядом с ее новым бизнесом — биллиардной на Коммершел-Драйв, некогда убыточной.
Она до сих пор не понимала, как ей удалось додуматься приобрести это заведение. Хотя во многом подобное решение основывалось на твердой уверенности в недвижимости, в немалой степени оно было вызвано и тем, что ей посчастливилось встретиться с исключительно симпатичным агентом по недвижимости, обладающим к тому же еще и даром убеждения.
Не прошло и месяца, как вдова сообразила, что биллиардная нуждается во многих преобразованиях. Она освежила темно-коричневые стены зала светлой краской, а на полу биллиардной появился ковер, купленный на распродаже. Три огромных биллиардных стола она заменила пятью столиками с игрушечным футболом, что оказалось куда доходнее. У входа она установила автоматы с видеоиграми, причем установила таким образом, чтобы их хорошо было видно с улицы. И наконец, Фасия Палинкас удлинила стойку, добавив к ней полдюжины высоких стульев. Последнее нововведение в наибольшей степени обусловило неожиданный успех вдовы. Ее домашняя кухня была превосходной, цены же — весьма умеренными. А если завсегдатаи засиживались за капуччино слишком долго, она, казалось, этого не замечала.
Через месяц после открытия биллиардной доходы Фасии утроились. Вдова воспряла духом.
По субботам она закрывала в полночь. Сейчас, без четверти двенадцать, в биллиардной оставалось только двое посетителей. Оба они — и Апостолос, и Никос — были завсегдатаями. Обоим перевалило далеко за тридцать. Они были немного полноваты, оба преждевременно начали лысеть. Их частенько принимали за братьев, настолько они походили друг на друга.
Фасия Палинкас взглянула на часы, висевшие над раковиной. Никос стоял у футбольного столика, нажимая на металлическую ручку и заставляя игроков судорожно двигаться и приплясывать — словно танцоры. Апостолос сидел за стойкой на ближайшем к кассе стуле. Вдова Палинкас, стоявшая у раковины с куском мыла в руках, повернулась к залу. Она была уверена, что Апостолос не сводит с нее глаз. Тот робко пододвинул к ней свою пустую чашку. Улыбнулся.
— О, уже так поздно, — воскликнула она с притворным изумлением. — Апостолос, вам, наверное, пора домой…
— Дома так одиноко…
Глаза вдовы сочувственно опечалились.
— А что, вашей жены нет дома?
— Ее никогда нет дома, — грустно улыбнулся Апостолос. — Может, оттого мне так одиноко. Как вы думаете?
Никос, ни слова не слыхавший из их беседы, подошел к стойке слишком поздно, чтобы уловить суть разговора, но как раз вовремя, чтобы присоединиться к веселому смеху.
— Пойдем-ка по домам, Апостолос, уже поздно. Пожелаем хозяюшке спокойной ночи.
Апостолос взглянул на стенные часы. Тяжко вздохнув, он встал со стула и помахал Фасии рукой:
— До встречи, дорогая леди.
Вдова Палинкас молча кивнула, подавив зевоту.
У двери Никос чуть посторонился, пропуская Апостолоса вперед. Убедившись, что друг отошел достаточно далеко, он обернулся к Фасии Палинкас, стоявшей у кассы с пригоршней мелочи в руках.
— Завтра увидимся, — произнес Никос елейным голосом.
— Не сомневаюсь, — ответила она. Глаза ее ничего не выражали.
