Ежи Эдигей - Это его дело
Два грузчика, стоявшие на прицепе — до них облако пыли не добралось, — едва не попадали со смеху Привидения, протирая глаза, выплевывая набившийся в рот порошок, торопливо зашагали к проходной, там принялись смывать порошок, чистить костюмы.
— Что такое? — спросил поручик, приведя себя более-менее в порядок. А в душе порадовался, что явился сюда не в форме, совсем ведь новая, пришлось бы тащить в химчистку. Джинсы же и свитер как-нибудь сам почистит.
— К черту такую работу! — возмущался рабочий, вызвавший такой переполох. — Мешки валяются в грязи, мостовая вся в выбоинах. Чуть ногу не вывихнул.
— Сколько уже раз я говорил председателю, что здесь надо навести порядок. — Завскладом просто кипел от злости. — А он в ответ — в будущем году наведем порядок. Брюки вконец испортил. Порошок этот, «зеосил», еще не так страшен, а когда я как-то облил новенькие джинсы «виксилом», едва отчистили в химчистке.
— Что это такое? — пытался выяснить поручик.
— Простите, вы к кому? — только теперь Вишневский обратил внимание на незнакомого мужчину.
— Мне нужен инженер Ковальский, — объяснил Чесельский.
— Он у нас уже давно не работает. Года два как уволился.
— А пан Малиновский?
— Который? У нас работают четыре Малиновских.
— Кажется… Станислав.
— Станислава — два. Один — главный бухгалтер, а второй шофер. Он сейчас на нашей «нисе» выехал в Слупск за рабочей обувью.
— Нет, нет. Мне нужен бухгалтер.
— Тогда вы не сюда попали. Здесь находится один из производственных цехов, а управление кооператива на улице Солец, возле самого моста Понятовского.
— Поделом мне, надо было вначале позвонить и выяснить местопребывание пана Малиновского, а уж потом ехать сюда, на Таргувек. А это что? — спросил Чесельский, показывая на остатки порошка. — По виду мука, а по вкусу песок. Все еще скрипит на зубах.
— Называется зеосил, — пояснил рабочий.
— Зеосил? Что это такое?
— Порошок такой. Белый, как мука, но гораздо мельче. Он даже мельче самого высококачественного цемента. — У говорившего рабочего заметно улучшилось настроение. Его старый, видавший виды комбинезон не так пострадал от этого белого порошка, как костюмы двух других жертв происшествия. — Его делают из молотого кварца с разными добавками.
— С чем его едят? — полюбопытствовал Чесельский.
Раздражение по поводу случившегося у него уже прошло, и он расспрашивал просто так, любопытства ради, а не по долгу службы.
— Его не едят. Он идет на приготовление виксила, его готовят вон в таких огромных смесителях, видите, валяются на земле. Эти уже старые, свое отработали. Теперь работаем на новых, куда больше этих.
— Хорошо бы знать, что такое виксил…
— Виксил — жидкость. Готовят ее из разных смазочных масел с добавкой химикатов, в том числе и зеосила. Используется виксил при бетонировании. Им смазывают опалубку, а потом уже заливают бетон, тогда он не пристает к стенкам, быстрее схватывается и застывает. Раньше дней десять застывал, а то и недели две, а сейчас два-три дня — и готово. Правда, и цемент сейчас другой, быстротвердеющий, но и виксил наш необходим для этого. Едва поспеваем выпускать нужное количество. А ведь совсем еще недавно его и покупать-то никто не хотел. Производили его здесь и еще в одном цехе от нашего же кооператива. Как раз туда и отгружаем зеосил.
— А зеосил вы тоже здесь изготовляете?
— Ну что вы! Из самой Франции привозят. Он раза в три дороже самой дорогой муки!
— Не понимаю, как же можно к нему так небрежно относиться, — не стерпел Чесельский.
Услышав столь нелестное замечание, завскладом принял это на свой счет и наконец-то открыл уста:
— Что это вы, Валендзяк, язык распустили? Принимайтесь-ка лучше за работу. Машина должна выехать в десять, а сейчас почти одиннадцать, грузить еще и грузить.
Валендзяк хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и отправился на погрузку. Вишневский зашагал вслед за ним. Поручик, понимая, что здесь ничего не узнает, направился к выходу, кивнув на прощание вахтеру. Спросил его, как лучше добраться до Солец, до правления кооператива.
— Поезжайте сто тридцать восьмым автобусом с пересадкой на Саской Кемпе. Нет, лучше пройдите вперед метров двести до Базилики на Кавенчинской и там сядете на двадцать пятый трамвай, он доставит вас куда надо без пересадки. Автобусы здесь редко ходят.
Поблагодарив, Чесельский направился к трамвайной остановке. Решил немного проветриться после происшествия с зеосилом. Этот чертов порошок набился за пазуху и все еще скрипел на зубах. Сняв свитер, расстегнув рубашку — благо никого поблизости не было, — поручик постарался вытрясти все следы зеосила. Не спеша шел он тропкой вдоль насыпи в направлении Кавенчикской улицы.
Станислав Малиновский был весьма удивлен появлением поручика. И на вопрос, был ли он знаком с Зигмунтом Стояновским, ответил весьма уклончиво.
— Да, вспоминаю, кажется, он у нас работал. Был технологом в нашем отделении на Таргувеке. И уволился года четыре назад. Я думаю, пан поручик, наш отдел кадров сможет вам дать исчерпывающую информацию об инженере Стояновском.
— А мне казалось, что именно вы сможете дать исчерпывающую информацию о нем, так как хорошо его знали. Были, если не ошибаюсь, в приятельских отношениях. И дома у него бывали на Вильчей.
Главбух несколько переменил тон.
— Какая там дружба, — продолжал он защищаться, — просто работали в одном строительном кооперативе, но даже в разных местах. Я здесь, а он на Таргувеке. Ну, бывал у него дома, раз или два. Даже не помню, по какому случаю. То ли в карты играли, то ли на его именинах. Что-нибудь случилось?
Чесельский решил ничего не скрывать.
— Инженер Стояновский убит неделю назад возле своего дома, когда выходил из машины.
Малиновский, потрясенный, выпустил ручку, которую вертел в пальцах.
— Убит?!
— Да, убит. Сейчас ведется следствие по этому делу, но пока ни на шаг не сдвинулись с места. Поэтому я и пришел к вам.
— Я, правда, мало что смогу вам рассказать о Зигмунте, хотя, конечно, все, что знаю, готов сообщить.
— Если убивают человека, значит, он кому-то мешал, значит, у него были враги.
— Зигмунт, — начал бухгалтер уже более спокойным, совсем неофициальным тоном, — был трудным человеком в работе, хотя специалист прекрасный, наш кооператив многим ему обязан и много потерял, когда он ушел. Но с другой стороны… Ему все не нравилось, хотел все переделать, навести порядок. Где-то был высокомерен, давая понять многим, что они глупее его. А этого никто не любит. Все же трудно предположить, что по этой причине он нажил себе врагов, да еще таких, которые не остановились перед тем, чтобы убить его.
— Почему он ушел? Почему ваш кооператив легко отпустил такого хорошего специалиста?
— Да, знаю, его не удерживали, хотя понимали, кого теряют. Но тут уж очень сложная была ситуация. Вы ведь, наверное, знаете, что Зигмунт женился на работнице с нашего предприятия?
— Да, знаю.
— Она работала дозатором на одном из смесителей. Очень красивая. Кажется, она одаривала своим вниманием довольно большой круг лиц. Может, только сплетни, но тем не менее эту молоденькую особу часто связывали с паном инженером Генриком Ковальским, тогда он уже был вице-председатель нашего кооператива. А Зигмунт отбил Ирену у Ковальского. Того она устраивала как любовница, денег на нее он не жалел. А Зигмунт женился на ней. Женщина в такой ситуации выбрала более надежный союз.
— Надо думать, — согласился Чесельский.
— Ковальский был взбешен, уж очень ловко он устроился. А на работе все посмеивались над обоими инженерами. Называли их «зятьями»… Стояновский чуть не избил кого-то из рабочих, услышав такое, пришлось по его требованию уволить «шутника». Все это только подливало масло в огонь. Между Зигмунтом и Ковальским началась война: что делал главный технолог, то не нравилось вице-председателю и наоборот. С этим надо было что-то делать. Я сам посоветовал Зигмунту перейти на другую работу, в это время как раз прокладывали Лазенковскую трассу, нужны были специалисты. И заработки там выше, и премиальные.
— Как он к вам относился?
— Зигмунт уходил от нас оскорбленным, обидевшись и на меня, хотя именно я протянул ему руку и помог выбраться из сложной ситуации. После этого наши с ним встречи прекратились. Раза два я пригласил его к себе в гости, он отказался, объяснил, что очень занят, сам тоже ни разу не пригласил к себе. И в день именин моих или жены тоже не звонил. Случайно встретил его на улице с месяц тому назад.
— Поговорили?
— Обменялись парой слов. Сказал, что работает на строительстве Торуньской трассы. Предложил ему зайти в кафе, отказался. Объяснил, что нет времени. Спросил о Ирене. Его прямо перекосило, будто наступил на больную мозоль. Постарался поскорее от меня отделаться, сказал, что, как будет свободен, позвонит. Больше я его не видел.
