Ход конем - Евгений Николаевич Руднев
Гурашвили и начальник участка Редкоус рьяно доказывали Курнакову, что предложение Сидорова — «не блеф, а вполне реальное предприятие». Галицкий, покачивая головой, барабанил тонкими и длинными, как у пианиста, пальцами по столу. Выступать против Сидорова он не мог: сейчас по всей стране идет борьба за изыскание дополнительных ресурсов и повышение на этой основе как количества, так и качества выпускаемой продукции. А поддержать начальника разреза — значит согласиться с тем, что на Южном участке можно внедрить проект Владимира Кравчука. Но что на все это скажут в министерстве? Красильников — против. Назар Платоныч Длугаш — тоже!
Смутная тревога подступала к сердцу Федора Лукича Галицкого...
— За счет чего же, Михаил Потапыч, вы думаете добыть на Северном участке дополнительно сорок миллионов тонн угля? Чтобы выйти на такую цифру, одного повышения производительности труда и соцсоревнования мало... — усмехнулся Курнаков.
— А я и не думаю только этим ограничиваться, — осадил его Сидоров. — Мы обсуждали позавчера с Гурашвили и Редкоусом эту проблему. Вадим Ильич и Федор Лукич тоже присутствовали при этом... — Сидоров достал из папки листок и стал перечислять, за счет чего можно резко увеличить производственную мощность Северного участка...
Владимир, который еще час назад ни на что хорошее не надеялся, воспрянул духом. Начальник разреза его приятно удивил. Сам Михаил Потапович ничего, конечно, не решает. Кроме него, существуют главный инженер разреза, главный геолог, маркшейдер. И все-таки уже есть что-то конкретное. Затеплилась надежда. Маленький родничок.
Но то, что произошло дальше, крепко разочаровало Владимира, припечатало к стулу.
— Итак, давайте не будем спешить с выводами: обождем еще недельку... — рассек ребром ладони, как саблей, воздух Сидоров. — Надо еще раз тщательно взвесить наши возможности. И, если вы меня поддержите, вынесем этот вопрос на общее собрание разреза. Пусть люди скажут свое слово... А потом можно будет и в Москву снова написать. Поймите меня правильно: дело здесь не только в том, быть или не быть проекту Владимира Кравчука. Все гораздо сложнее. Опять же, новую технику нам быстро дадут только в том случае, если мы по-новому будем работать...
Снова надо повременить! Сколько уж раз Владимир слышал это ненавистное ему слово: «повременить». И вот теперь — опять то же самое. Боишься, Михаил Потапович!
Расходились, как и в прошлый раз, поздно; Курнаков — иронично изогнув редкие брови (он по-прежнему не очень верил в затею Сидорова); Редкоус — с благодушным, удовлетворенным выражением на мясистом лице. Гурашвили много шутил, заговорщицки подмигивал Владимиру, угощал всех мандаринами — накануне он получил посылку из своей родной Грузии. Главный инженер Томах вздыхал. Кончилась спокойная жизнь. С Михаилом Потаповичем не соскучишься. Все в его рассуждениях правильно. Но почему Сидоров слепо доверяет Владимиру Кравчуку? Сооружение разреза на Южном участке взято под контроль правительства. Любая осечка с осушением недопустима. А Михаил Потапович верит в этого мальчишку, как в самого себя...
И если Вадим Ильич Томах вздыхал, сомневался, то Федор Лукич Галицкий был обеспокоен не на шутку. Сидоров хочет писать в Москву. Но оправдан ли такой шаг? Пойдут комиссии, разбирательства... И все из-за этих скважин! Стоят ли они того?
Федор Лукич не любил, когда кто-либо писал письма — пусть даже хорошие! — в вышестоящие инстанции. Зачем привлекать к себе внимание? Высокий полет требует высоких целей!
Был Федор Лукич по натуре осторожным, как царь Берендей, аккуратным и щепетильным в мелочах. Не дай бог кому-нибудь из домашних перенести журналы «Партийная жизнь» с тумбочки, куда он их положил, на столик... Всегда собранный, в тщательно выглаженном костюме и галстуке, которые он не снимал даже в сильную жару, Федор Лукич при первом же знакомстве невольно заставлял собеседника подтянуться. Он принадлежал к числу людей, твердо уверовавших в то, что лучше чего-то недоговорить, чем сказать абсолютно все — от «аз» до «ять». А вдруг обещанное нельзя будет выполнить — жизнь ведь противоречива? Сегодня ратуют за одно, завтра — за другое... На профсоюзной работе, которой он отдал два десятка лет, все-таки легче, нежели сейчас — на партийной. Секретарь парткома, как считал Федор Лукич, — лицо особое. Он не имеет права ошибаться, потому как это подрывает авторитет партии.
Утром Сидоров сам разыскал на Северном участке Владимира.
— Есть конкретное предложение... Пока суд да дело — займись выбиванием необходимой для проходки стволов техники... Что тебе надо для сооружения вертикальных водопонижающих скважин? По самому последнему слову техники, разумеется?
— Но... но ведь... Москва не разрешает? Как же... где мы возьмем деньги? — выдавил в замешательстве Владимир: он не ожидал такого поворота событий. Сидоров удивлял его все больше.
— Деньги будут! Во всяком случае, на три рекогносцировочные скважины я гарантирую. Пока на три, а дальше даст бог день, даст черт работу. Ежели эти скважины будут хорошо качать воду, развернем дело шире. Тут самое главное — не зарываться. Осторожность прежде всего... Однако ты не ответил на мой главный вопрос... — Сидоров глубоко, напряженно затянулся папироской. — Коль сказал «а», говори и «бэ»... Насколько я знаю, у нас в Союзе станков для проходки скважин всасывающим способом пока нет?
— Да, это действительно так, — вздохнул Владимир. — Но для этих же целей с успехом можно использовать роторную приставку, по этому поводу есть даже специальная статья Романова в журнале «Уголь». Если мне не изменяет память, с первого января нынешнего года такие приставки выпускает Рязанский опытно-механический завод... Нужен также антикоррозионный лак, — скорее всего, его можно достать в Ленинграде. Ну, а гравий для обсыпки фильтров приготовим сами...
Сидоров удовлетворенно щелкнул пальцами. Улыбнулся.
— Вот и оформляй с завтрашнего дня командировку. Поезжай в Рязань, Ленинград... Доставай все. Чем скорее — тем лучше. Лады? Ну что? Почему молчишь — губы бантиком?
Владимир задумался. Браться за дело без официального разрешения? Без соответствующих бумаг? Кого же он будет представлять? Кедровский разрез? Жидковато... Но другой такой возможности может больше и не быть. Сидоров ему верит и на карту ставит гораздо больше. Да, Сидоров рискует больше, хотя и осторожничает. Пристало ли отступать?
— Согласен, Михаил Потапыч!
Подъехал, грохоча траками, вездеход. На заднем сиденье в окружении
