Презумпция невиновности - Анатолий Григорьевич Мацаков
5
Привезли Марию Сальвончик. Она торопливо выбралась из машины и с нервным ехидством спросила:
— Не справились всем гуртом с одним человеком, так решили прибегнуть к моей помощи? Где же ваша хваленая оперативность, находчивость? Или об этом только в книгах так умно пишут?
Ей никто не ответил. Мы молча рассматривали эту невысокую, полную, с пышным бюстом женщину, на нездоровом, чуть одутловатом лице которой в свете уличного фонаря были видны следы вчерашней косметики.
— Ворвались среди ночи в квартиру, подняли с постели, даже умыться не дали, — продолжала она брюзжать. — Вы что, думаете, если милиция, так вам все позволено, да?
— Ладно, — прервал ее Гурин. — Для выяснения отношений у нас сейчас нет времени. Оставим это до утра. Сейчас вам нужно пройти в дом и убедить своего знакомого сложить оружие...
— А если я не пойду? — взвизгнула женщина.
— Дело добровольное, — пожал плечами Борис. — Заставить вас не имеем права. Но, поймите, там, в квартире, семья, дети. Их жизнь под угрозой...
— А вы уверены, что он послушает меня?
— Постарайтесь уговорить, вы же близкий ему человек.
— Ха! Близкий человек! — осклабилась она и цинично добавила: — Для постели близкий. Таких, как я, у него хоть пруд пруди! — И сразу же замолкла, задумалась. Потом вздохнула, поправила на голове берет и устало произнесла: — Ладно, попробую. Авось, когда-либо сие мне зачтется. Пошли, что ли...
Козловский повел Сальвончик в подъезд, а мы с Гуриным направились к окнам дома. Вскоре к нам присоединился Козловский, доложил:
— Все идет по плану. Кормилов подошел к двери, разговаривает с любовницей. Можно начинать спасение Зеленских.
Первыми мы приняли детей, потом помогли спуститься их матери. Последним квартиру покинул хозяин и осторожно закрыл за собой окно. На измученные лица этих людей было страшно смотреть. Дети находились в каком-то сонном отупении: глазели на нас бессмысленно, по худеньким тельцам судорожно прокатывалась дрожь. Их с матерью сразу же отправили к стоявшей на соседней улице машине «скорой помощи», а Петра Зеленского Гурин на минуту задержал, глухо спросил:
— Как он проник в вашу квартиру?
Зеленский провел ладонью по лицу, как бы пытаясь стереть увиденное и пережитое, начал рассказывать:
— Я сперва ничего не понял. Возвращался с сыном и дочерью с улицы. Позвонил, жена открыла дверь. И тут услышал позади какой-то шум, но оглянуться не успел. Сразу же почувствовал на затылке холодный металл. Мужской голос за спиной приказал: «Быстро в квартиру! И не шуметь, иначе пристрелю всех!» Мужчина, видно, до нашего прихода стоял на площадке чердака — я ведь никого в подъезде не видел. Он втолкнул меня и детей в прихожую и захлопнул дверь. Жена прямо онемела от страха. Бандит приказал жене успокоить детей и сесть с ними на диван, а меня продолжал держать под дулом пистолета и все время прислушивался к шумам во дворе и подъезде. Я несколько пришел в себя, попросил опустить пистолет. Он сделал это неохотно и стал посреди комнаты. Только теперь я рассмотрел его. Это был высокий молодой мужчина в окровавленной куртке. Кровь даже капала с нее на пол...
Зеленский на минуту смолк, передохнул и тем же тихим голосом продолжал:
— Затем он приказал провести его в спальню, осмотрел там окна и разрешил жене с детишками перейти туда, предупредил, чтобы сидели молча и не зажигали света. Дверь оставил открытой. Сам прошел в комнату, сел к столу и все время держал в руках пистолет. Со мной ни о чем не говорил, только глотал какие-то таблетки... Гадкий человек! Вытащил из коробки на столе орден отца, прикрепил его к своим штанам ниже пояса, сказал: «Тут этой бляхе самое место...»
— Досталось вам, Петр Михайлович, за эти часы! — участливо сказал Гурин. — Но сейчас это уже позади. Идите к семье.
Борис задумчиво посмотрел вслед Зеленскому, спросил:
— Не кажется ли тебе, что на совести Кормилова какие-то тяжкие преступления? Иначе зачем ему было нападать на милиционеров?
— Да, ехать в отдел он опасался. Не исключен и другой вариант: он готовил преступление и ему потребовалось оружие.
— Могло быть и так, — согласился Гурин. — Возьмем его, многое прояснится. Пожалуй, можно приступить к завершающему этапу операции...
Но в этот момент в подъезде раскатисто-гулко прогремел выстрел, за ним второй. Взвился и сразу же оборвался чей-то испуганный вопль...
Прыгая через две-три ступеньки, мы взлетели по лестнице на второй этаж. Здесь остро пахло сгоревшим порохом. В полумраке смутно белели лица оперативников. Марии Сальвончик на площадке не было.
— Где она? — Гурин оторопело посмотрел на Саватеева.
— Мы ничего не могли сделать, — начал торопливо докладывать подполковник. — Все произошло в одно мгновение. Во время разговора с Сальвончик преступник неожиданно открыл дверь, выстрелил и тут же схватил женщину, втолкнул ее в квартиру и захлопнул дверь. Капитан Сабуров успел выстрелить и, очевидно, ранил преступника — тот закричал...
— Как вам это нравится, товарищ полковник, — дрожа от бессильной ярости, повернулся ко мне Гурин. — Только что с таким риском освободили четверых заложников и тут же подарили преступнику новую жертву, а?
Да, последствия этого ляпсуса трудно предугадать. Преступник опять оказался в выгодном положении. Из-за двери послышался прерывистый от злости голос:
— С-суки!.. Менты паршивые!.. Козлы вонючие!.. — И еще похлеще — нецензурное. — Но я вам устрою, гады!..
Кормилов, видно, только сейчас обнаружил исчезновение Зеленских. А может, подействовали таблетки, о которых говорил Петр Зеленский?
— Сообщи о случившемся дежурному по управлению, — приказал я Козловскому. — Доложи и прокурору области.
А сам подумал, что разгона не избежать. Почему-то пришли на память слова французского маршала, который на вопрос, кто выиграл сражение, не без иронии ответил: «Если бы его проиграли, виновным объявили бы меня».
И последствия не замедлили сказаться. Минут через двадцать прибежал шофер, дежуривший возле арки машины.
— Товарищ полковник, вас вызывает к рации начальник управления!
В голосе генерала было стылое железо:
— Почему пропустили к нему женщину?
— Виноват, недосмотрел.
— Имейте в виду: если что-либо с нею случится, вам и Гурину не поздоровится. Мне только что звонил прокурор области, ничего хорошего он вам не предвещает. Что думаете делать с преступником?
— Отдал приказ: ликвидировать
