Иэн Рэнкин - Вопрос крови
Злыдня Боб… Оруженосец и прихлебатель Павлина. Нет, сейчас он выступал в ином качестве, потому что, не являясь самой яркой свечой на рождественском древе, он был подвешен все-таки выше, чем какая-нибудь ничтожная побрякушка вроде Фишера.
Дело неподсудное.
Ребус вспоминал, что происходило в комнате для допросов в Сент-Леонарде в день, когда туда свезли, взяв за грудки, здешних подонков. Боб, совершенно по-детски сетовавший, что никогда не был на кукольном представлении, выглядел тогда ребенком, так и не сумевшим вырасти. Павлин потому и держал его возле себя, обращаясь с ним как с собакой, домашним животным, обученным делать ему на потеху разные штуки.
И сейчас перед глазами Ребуса вдруг всплыло еще одно лицо. Матери Джеймса Белла. «Ветер в ивах». Никогда не поздно. И пригрозила ему пальцем. Никогда не поздно.
С видом полного отчаяния он в последний раз выглянул в боковое оконце и рванул с места, резко наращивая обороты, словно был крайне раздосадован, что друг так и не появился. Свернув у следующего перекрестка, он сбавил скорость, приостановился и позвонил по мобильнику. Записал продиктованный ему номер и сделал еще один звонок. Покружил по кварталу, не найдя следов тележки и своих денег. Впрочем, другого он и не ожидал. Круг он завершил возле другого знака «Уступи дорогу» в ста ярдах перед машиной Боба. Ребус выжидал. Вот багажник захлопнулся, и отморозки вернулись на тротуар, а Боб занял место за рулем своей машины. У его машины была музыкальная сирена, сыгравшая «Дикси», когда он, тронув ручной тормоз, двинулся с места, пронзительно взвизгнув шинами и пуская в воздух завитки дыма. Ребуса он миновал уже на скорости около пятидесяти километров в час. Сирена вновь заиграла «Дикси». Ребус поехал следом.
Он был спокоен и целеустремлен и решил, что пришло время последней сигареты в его пачке. А может быть, даже и нескольких минут Рори Галлахера. Он вспомнил, как был на концерте Рори в семидесятых. Ашер-холл тогда был полон клетчатых юбок и выцветших хлопковых рубах. Рори играл «Грешника» и «Я спешу»… Один грешник уже маячил перед Ребусом, двух других он надеялся заманить в ловушку.
И вдруг надежды Ребуса начали сбываться. Счастье, воплощенное в двух оранжевых хвостовых огнях, улыбалось в виде красного огонька светофора. Боб вынужден был остановиться на красный свет. Ребус подъехал к нему сзади, затем обогнул и встал впереди него, загородив дорогу. Открыв дверцу водителя, Ребус вылез из машины. Сирена угрожающе провыла «Дикси». Рассерженный Боб тоже вылез из машины, готовый начать ругаться. Ребус поднял руки, как бы сдаваясь.
— Добрый вечер, Бобо, — сказал он. — Помнишь меня?
Боб узнал его с первого взгляда.
— Меня Бобом зовут, — заявил он.
— Верно говоришь.
Сигнал светофора сменился на зеленый, и Ребус махнул рукой задним машинам, делая им знак объезжать их.
— Что такое? — сказал Боб. Ребус осматривал его машину: возможный покупатель, оценивающий перспективу сделки. — Я ничего такого себе не позволил.
Ребус подошел к багажнику и постучал по нему костяшками пальцев:
— Не возражаешь, если я быстренько осмотрю содержимое?
Боб выпятил челюсть:
— А ордер на обыск имеется?
— По-твоему, я из тех, кого волнуют подобные тонкости? — Бейсболка прикрывала лицо Боба. Ребусу пришлось согнуть ноги в коленях, чтобы заглянуть под кепку. — Думай, что говоришь! Но вообще-то… — Он выпрямился. — Я хотел только, чтобы мы с тобой отправились в одно место.
— Я ничего такого себе не позволил… — вновь заканючил парень.
— Не волнуйся… Камеры предварительного заключения в Сент-Леонарде и без тебя полны под завязку.
— Так куда же мы едем?
— Хочу доставить тебе удовольствие. — Ребус мотнул головой в сторону «сааба». — Я сейчас подрулю к тротуару, а ты встанешь и будешь меня ждать. Понял? И не дай тебе бог вытащить мобильник!
— Я ничего такого себе не позво…
— Это я уже слышал, — прервал его Ребус, — а сейчас вот позволишь. И будет это что-то приятное. Обещаю.
Ребус поднял средний палец, а потом отступил к своей машине. Злыдня Боб послушно припарковался сзади, тихий как овечка, и ждал, пока Ребус, сев на пассажирское место, не велел ему трогать.
— Куда поедем-то?
— В Джабсхолл! — бросил Ребус, тыча пальцем вперед.
22
Первый акт они пропустили, но билеты на второй ждали их в кассе театра «Траверс».
Публика состояла из родителей с детьми, автобуса пенсионеров и толпы одинаково одетых в голубые свитера подростков, участников по меньшей мере одной школьной экскурсии. Ребус и Боб сели в задний ряд.
— Это не кукольное представление, — объяснил Бобу Ребус, — но это тоже очень хороший спектакль.
Свет уже гас — начинался второй акт. Ребус знал, что в детстве он, конечно, читал «Ветер в ивах», но сюжета не помнил. Но Бобу это было все равно. Опасливость его улетучилась, как только софиты осветили декорации и на сцене появились актеры. К началу второго акта Джабса заключили в темницу.
— И наверняка по сфабрикованному делу, — прошептал Ребус, но Боб его не слушал: вместе с детьми он кричал и топал ногами, а в решающий момент, когда Джабс вместе с друзьями обращает в бегство злых Ласок, он вскочил на ноги и завопил, выражая тем свой восторг и поддержку. Он покосился на спокойно сидевшего Ребуса, и лицо его осветилось широченной улыбкой.
— Видишь? Все, как я и сказал, — заметил Ребус, когда в зале зажегся свет и дети потянулись к выходу, — не совсем кукольная комедия, но в чем тут суть, ты уловил.
— И все это только из-за того, что я сказал тогда на допросе? — С окончанием спектакля к Бобу стала возвращаться его недоверчивость.
— Ну, может, еще и оттого, что я не считаю тебя прирожденной Лаской.
В фойе Боб остановился, глядя по сторонам, — казалось, ему не хочется уходить из театра.
— Ты всегда можешь прийти сюда опять, — сказал Ребус. — Для этого не надо особого повода.
Подумав немного, Боб кивнул и дал Ребусу увести себя на шумную улицу. Он уже вытащил из кармана ключи, когда Ребус сказал, потирая руки:
— Чипсов поедим? В завершение хорошего вечера?
— Плачу я, — решительно сказал Боб. — Вы и так потратились на билеты.
— Ну, в таком случае пусть это будет рыба с картошкой.
В кафетерии было тихо: еще не начался отток посетителей из пабов. Они отнесли теплые пакетики в машину, окна которой моментально запотели, и, удобно расположившись, принялись за еду. Боб вдруг хмыкнул разинутым ртом:
— А Джабс — глупый хвастун, верно?
— Вроде как твой дружок Павлин, — заметил Ребус. Перчатки, чтобы не замаслить их, он снял, зная, что в темноте Бобу не будет видно его рук. Они запаслись и банками сока. Боб хлюпал соком из своей банки и молчал. Поэтому Ребус сделал новый заход:
— Я вечером пораньше видел тебя с Рэбом Фишером. Как он тебе?
Боб пожевал, подумал:
— Нормальный парень.
— Павлин такого же мнения?
— Почем я знаю?
— Иными словами, он не говорит о нем?
Боб был полностью поглощен едой, и Ребус понял, что нашел ту трещину, которую искал.
— Ну да, — продолжал Ребус, — Рэб, что ни день, растет в его глазах. А по мне, так ему просто везет. Помнишь, когда мы его замели за тот пугач? Дело было выброшено в корзину, и можно подумать, что это Рэб нас перехитрил. — Ребус покачал головой, пытаясь не давать мыслям об Энди Каллисе отвлечь его. — А на самом деле ничего подобного, просто ему повезло. А когда тебе везет, вот как ему, окружающие начинают смотреть на тебя снизу вверх. Начинают думать, что ты не чета другим. — Ребус помолчал, давая сказанному как-то уложиться в голове Боба. — Но я вот что скажу тебе, Боб: боевое оружие эти муляжи или не боевое — не так важно. Они слишком хорошо сделаны, от настоящих не отличить. А это значит, что раньше или позже, но парень с таким пугачом непременно будет убит. И его кровь будет на твоей совести.
Боб, который в этот момент слизывал кетчуп с пальцев, замер. Ребус глубоко вздохнул, откинувшись на подголовник.
— Судя по всему, — как бы невзначай бросил он, — Рэб и Павлин станут сближаться все больше и больше.
— Рэб нормальный парень, — повторил Боб, но на этот раз его слова прозвучали как-то глуше.
— Еще бы! Прелесть, да и только! — ухмыльнулся Ребус. — Ведь он покупает у вас ваши изделия, верно?
Боб бросил на него хмурый взгляд, и Ребус отступил:
— Ладно, ладно… Не мое это дело. Притворимся, что у тебя в багажнике нет пистолета или чего другого, завернутого в одеяло.
У Боба вытянулось лицо.
— Я правду говорю, сынок. — Последнее слово Ребус особо выделил, мимоходом прикинув, что за отец мог быть у Боба. — Нет причины показывать мне, что у тебя там в багажнике. — Он бросил в рот очередной картофельный ломтик и с довольным видом улыбнулся: — Что может быть вкуснее рыбы с жареной картошкой!
