Энн Перри - Улица Полумесяца
– Ну, если он старался держать их в секрете, то ему чертовски трудно было что-то выяснить, – возразил Сэмюэль. – Во всяком случае, он не мог, как вы, спрашивать всех и каждого про эту фотографию.
– Он мог сузить круг до фотографов, предпочитавших сходные сюжеты, – ответил Питт на собственный вопрос. – Мог изучить их стили. Ведь он и сам занимается фотографией. И знает, как добиться желаемого эффекта, выбирая ту или иную художественную композицию. Стиль почти равносилен личной подписи.
– А как же он мог узнать стиль работ Кэткарта, – Телман, повернув голову, взглянул на шефа, – среди такого множества фотографий? Откуда он мог вообще знать, где искать?
– Значит, узнал! – отрезал суперинтендант. – И обнаружил его меньше чем за два дня, то есть поиски быстро увенчались успехом. Либо ему сопутствовала удача.
Питт искоса глянул на инспектора. Тот пожал плечами.
– Выставки! – вдруг воскликнул Томас. – Он мог выяснить все на какой-то фотовыставке. Там ведь можно ознакомиться с обширным собранием работ разных фотографов.
Его спутник слегка оживился.
– Я могу выяснить это! Дайте мне полчаса, и я узнаю, где они могли проходить.
Спустя почти два часа Питт и Телман, добравшись до Кенсингтона, прохаживались бок о бок по большой галерее, разглядывая фотографию за фотографией: прелестные пейзажи, портреты представительных дам и господ в величественных нарядах, животных и детей с распахнутыми ясными глазами… Некоторые из работ сразу западали в память – весь их мир, отраженный в оттенках сепии, навеки запечатленные моменты жизни, жестов, улыбок…
Томас задержался возле одной фотографии. Босоногие маленькие оборвыши сгрудились на уличном крыльце какого-то дома. Рваная одежка, штаны подвязаны веревками… Однако на детских лицах сохранилась извечная невинность.
На другом снимке косые лучи солнца исполосовали вспаханное поле, а за ними на фоне неба филигранно сплетались оголенные ветви древесных крон. Стайка парящих птиц застыла в полете, напоминая подхваченные ветром листья.
Присматриваясь к стилистическим особенностям, суперинтендант оценивал запечатленные водоемы и манеру символического отражения обычных объектов. Разумеется, Питт сознавал, что ищет работы Делберта Кэткарта. А вот Орландо понятия не имел, кого надо искать и почему тому фотографу вздумалось сфотографировать его мать в таком виде. Неужели он полагал, что ее шантажировали, насильно или по принуждению добившись согласия на съемку? Он мог бы убедить себя в этом. Иные варианты, вероятно, показались бы ему невыносимо мучительными.
Томас взглянул на своего коллегу, топтавшегося в нескольких шагах перед какой-то фотографией, не сознавая, что он загораживает обзор крупной даме в черном платье с лавандовой отделкой и ее почтительной дочери, которая, вполне очевидно, смертельно скучала и мечтала оказаться в любом другом более интересном месте. Телман разглядывал изображение юной горничной в каком-то дворике, которая отвлеклась в момент снимка от выбивания висевшего на веревке ковра. Невысокая и стройная барышня насмешливо смотрела в объектив. Питт понял, что она напомнила инспектору Грейси, и вздрогнул, подумав, что кто-то мог увидеть в их служанке натурщицу. Томас гордился тем, что нормальные люди считают достаточно важным увековечить свои портреты, и неожиданно, осознав собственные чувства, смутился, придя в замешательство. Фотографии ловили и запечатлевали интересные и уникальные моменты его собственной жизни.
Сэмюэль резко отступил назад и, повернувшись, едва не врезался в солидную даму. Пробормотав извинения, он быстро присоединился к Питту.
– Ни черта мы здесь не поймем, – тихо буркнул он, – пойди тут разберись в этом множестве, какая у кого манера!
Его шеф предпочел воздержаться от комментария.
Следующий зал оказался более обнадеживающим, и Томас сразу узнал, что несколько выставленных там фотографий сделаны Делбертом Кэткартом. Игра света и тени, выбор композиции явно напоминали те работы, что он видел в доме Кэткарта и у его клиентов. Кроме того, на двух из них на заднем плане поблескивала река.
– Вот эти его, – прямо брякнул Телман. – Но как мог бы Антрим догадаться об этом? И опять же, они ничего не доказывают, за исключением того, что здесь выставляются работы Кэткарта. Вы ведь сами ожидали их увидеть.
– Нам придется найти доказательства, – обреченно произнес Питт. – Антрим выяснил, кто фотограф. И, видимо, именно благодаря выставке.
Сэмюэль промолчал.
Суперинтендант внимательно разглядывал другие работы, обнаружив в итоге еще несколько с водоемами, две с лодками, одну с садом, полдюжины с цветочными гирляндами и одну с героиней в длинном бархатном платье.
– Кто сделал их? – спросил Телман.
Согласно табличке под снимком, автором был некий Джеффри Лайнхэм.
– Что, если Антрим отправился повидать его? – озвучил свои мысли инспектор. – Или сначала он наведался к Кэткарту? Если он и заходил к нему, то это будет труднее доказать, учитывая, что сам Кэткарт нам уже ничего не скажет, а миссис Геддс не знает, иначе давно сообщила бы.
– Сначала он сходил к Лайнхэму, – задумчиво произнес Питт, – и, вероятно, кроме него, куда-то еще. Ведь Кэткарта он нашел только через два дня. Не думаю, что он стал бы медлить в таком деле.
– Я точно не стал бы! – поджав губы, заявил Телман. – Где мы будем ловить этого Лайнхэма?
День катился к вечеру, начало смеркаться, и на улицах загорелись газовые фонари, слегка подогревая бодрящий морозный воздух, когда полицейские поднялись по ступеням к дому Джеффри Лайнхэма в Гринвиче. Дымный шлейф костра из соседнего сада плыл по влажному воздуху, смешиваясь с приятным живым запахом вскопанной земли и опавших листьев.
Лайнхэм оказался низеньким худощавым мужчиной с проницательным умным лицом и с поседевшими висками, лет пятидесяти или немного больше. Он явно испугался, когда Питт сообщил ему, кто они такие.
– Вы из полиции? – переспросил он. – А в чем дело? Насколько мне известно, я не нарушал никаких законов.
Томас заставил себя улыбнуться. Он понимал испуг ни в чем не виновного фотографа и предпочел бы как можно скорее обсудить нужное дело не на крыльце, а в теплой гостиной мистера Лайнхэма около камина.
– У нас важное дело, сэр, – ответил он, – связанное с искусством фотографии.
Джеффри восторженно ахнул, и лицо его мгновенно загорелось воодушевлением. Он распахнул пошире входную дверь и отступил назад.
– Заходите, джентльмены, заходите! Я расскажу вам все, что смогу. Даже с удовольствием. Что вы хотели бы узнать? – Он первым направился в гостиную, по пути оживленно жестикулируя, и Телману пришлось самому закрывать входную дверь, а потом тащиться за ними.
– Я видел несколько ваших фоторабот на выставке в Кенсингтоне, – вежливо начал Питт.
– О да… да? – Лайнхэм кивнул, явно ожидая неизбежных похвал.
– Вам отлично удаются водоемы, – заметил Томас.
– Вам понравилась игра света? – Хозяин дома выглядел изумленным. – На мой взгляд, с водой чрезвычайно интересно работать. Она придает общей картине глубину, дополнительное измерение, согласны?
– М-да… – неопределенно промычал в ответ супер– интендант.
– Забавно, что вы заговорили об этом, – продолжил Джеффри, повернувшись спиной к камину. – Пару недель назад тут же у меня то же самое заявил один молодой человек.
Питт мгновенно насторожился, но постарался сохранить маску вежливого внимания.
– Неужели? И кто же он? Возможно, мы с ним знакомы.
– Он назвался Харрисом.
– Высокий блондин, лет двадцати пяти? – спросил Томас. – С яркими синими глазами?
– Да, точно! Так вы знаете его? – обрадовался Лайн– хэм. – Он очень заинтересовался моими работами. Да и сам он увлечен фотографией. Причем, судя по его замечаниям, у него весьма острый и наметанный глаз. Любитель, конечно, – он пренебрежительно махнул рукой, – но до страсти увлеченный. Все пытался выяснить, какие именно места мне кажутся самыми выигрышными. Интересовался, как я использую лодки. На самом деле лодки – обманчиво легкие объекты. Они же вечно в движении. А уж с ветром еще сложнее – как говорится, можно и утонуть. Хотя, в сущности, качество фотографии зависит от выбора света, фокуса и ракурса.
– Да, я понимаю. И какие же места вы ему порекомендовали? Или это секреты профессии? – продолжил расспросы Томас.
– О нет, вовсе нет! Сам я люблю Норфолкские озера. Там у нас, в восточной Англии, превосходный свет. И вы знаете, по совершенно непостижимым для меня причинам, живописцы не слишком жалуют те края.
– А вас привлекают именно озера? – уточнил Питт, хотя и не сомневался в ответе.
– Лично меня – да, – ответил Лайнхэм, – я даже прикупил там дом. Облегчает жизнь, знаете ли, удобно дожидаться желаемой погоды… Заметишь нужный свет – и вот ты уже на пленэре. Чертовски досадно тащиться за тридевять земель от дома с аппаратурой, полагаясь лишь на удачу. Дождь может начаться как раз в тот момент, когда ты приедешь на место. А таскать за собой треноги и камеры ужасно тяжело… да и неудобно. Гораздо проще, когда все под рукой. Мне удалось сделать несколько очаровательных снимков лебедей. Великолепные создания! Ах, как играет свет на их белых крыльях!..
