Сергей Бетев - Без права на поражение (сборник)
* * *
Миновав Первоуральск, наша машина вырвалась на асфальт и, облегченно вздохнув,
заторопилась к Свердловску. Олег Владимирович отвечает на мои последние вопросы:
— Как всегда выясняется после раскрытия, кражу Угораев совершил просто: бригада
грузчиков, как вам известно, работала в разных цехах. Угораев, предусмотрительно справившись
со своей работой пораньше, через дырявый забор шихтового склада завода вышел на огород,
примыкавший к складу магазина, разулся, надел ботинки на босую ногу, а носки—поверх
ботинок, и след стертый получается, и собаке труднее взять, так как носки не дали остаться
стойкому запаху подошв замасленных ботинок... Обратно вернулся тем же путем. После
окончания смены вышел с завода вместе с бригадой. Полное алиби!—Помолчал и добавил: — И
еще: обратите внимание, что в Нижних Сергах Угораев прожил более полугода, зарекомендовав
себя человеком положительным во всех отношениях. Потом сознался, что специально «нырнул в
дыру для дела», потому что свердловские оперуполномоченные уже знали его «почерк».
1
В Зайковском райотделе милиции не помнили такой тревоги.
Попытка вооруженного грабежа в поселке Красногвардейске!..
Ошеломляющая новость в минуту собрала у дежурного всех, кто находился в эту раннюю
пору на работе. Там вместе с участковым уполномоченным младшим лейтенантом Ефимом
Афанасьевым сидел испуганный и бледный от бессонницы житель красногвардейской окраины
— Прокопий Александрович Червяков, послушно отвечающий всем, кто его спрашивал,
— В какое время?
— Возле полуночи. Жена уже спать ложилась, а я хотел сенки закрыть,
— Ну?
— Слышу, в другой комнате окно стукнуло. Подошел к двери, а она в аккурат напротив
приходится, и вижу: окошко настежь, а в нем парень незнакомый. Как меня увидел, пистолет
направил, да осечка получилась. Я, конечно, обратно. Схватился за охотничье ружье, а в это
время ба-бах!.. Слышу, соскочил с завалины... Окошко, в которое лезли, выходит на огород,
жердями он у меня огорожен. За ним проулок на дорогу, что к станции ведет. Только и видел, как
двое туда выскочили и побежали...
— В лицо не приметил? Одежду?
— Какое там! Темнота ведь у нас, правда, у дороги фонарь на столбе. Не он бы, так и
вообще ничего не увидел... Забегаю домой, а в комнате баба голосит. Сидит на половике в луже
крови. Кинулся к ней, оглядел — нога прострелена... Сам я фронтовик, конечно. Изорвал
простыню, ногу перетянул повыше раны, как мог перевязал и — в больницу за докторами.
Ночью-то везти не на чем. А потом их разыскал,— взглянул он на Афанасьева,— да вместе
сюда...
— Не потом, а сразу полагается,— недовольно за« метил дежурный.
— Я то же говорил,— вставил Афанасьев.
— Теперь вот восьмой час,— взыскивал дежурный.— Знаешь, за это время куда можно
убежать не только что на поезде, а вовсе пешком? А то бы собаку вовремя пустили, и все такое
прочее...
— Так ведь баба, она ревет. До больницы-то не отпускала. Испугалась до смерти,—
попробовал защититься Червяков, но виновато умолк.
Суровый дежурный, не слушая его, поднимал по телефону начальство и рассылал людей за
оперативными работниками. Скоро два милицейских мотоцикла с колясками запылили в
сторону Красногвардейска.
2
Дом Червякова был добротен и вместителен. Из холодных сенок одна дверь вела в чулан,
или, как назвал хозяин, в светелку, а другая — в две смежные просторные комнаты. В первой —
направо разместилась большая русская печь. Напротив входа, у окна, стоял обеденный стол. Но
грабители лезли в другое окно, то, что находилось сбоку от шестка. Оно-то и противостояло
двери во вторую комнату — горницу. От этого окна, которое хозяин так и не успел закрыть после
нападения, просматривался длинный половик, протянувшийся от двери до кровати, с
бросающимся в глаза бурым кровяным пятном.
Наскоро осмотрев дом, опергруппа на виду у собравшихся зевак занялась исследованием
огорода. Оперуполномоченный и участковый деловито изучали каждый квадратный метр земли,
время от времени покрикивая на осмелевших любопытных не из-за того, что те путались под
ногами, а скорее от собственной досады: на истоптанном и перекопанном после недавней
уборки огороде всюду валялась ботва, мешали ходить комья земли.
Надежда обнаружить среди этого беспорядка какие-то следы угасла с самого начала.
Уже закурил начальник, строго посматривавший на своих подчиненных, заговорил с кем-
то из знакомых участковый, и в это время упорство оперуполномоченного Никишина было
вознаграждено:
— Патрон с осечкой!
Он нашел его метрах в четырех от окна. Протертый платком патрон матово желтел на
ладони удачливого оперуполномоченного.
— От пистолета «ТТ»,— объявил он, передавая находку подошедшему начальнику.
Тот мельком взглянул на патрон и позвал:
— А ну-ка, граждане, чем зря топтаться, поищите-ка тут вот такую гильзу. .— И, показав
подскочившим мальчишкам патрон, приказал своим: — Прошу всех ко мне. Червяков!.. Ты
дождался в больнице, пока осмотрели твою жену?
— Дождался,— поспешно ответил тот,
— Пуля у нее в ноге застряла или нет?
— Нет. В мякоть угодила, сквозь прошла.
— Хорошо.— И распорядился: — Всем в дом! Нечего тут шарашиться, надо пулю искать.
— И напомнил Никишину: — А ты место приметь, где патрон нашел. Для схемы.
Прошло более часа. В комнате осмотрели каждый сантиметр противоположной окну
стены, сдвинули с места всю мебель, проверили каждую щель в полу. Пуля — как испарилась.
— Где же она, Червяков? — опять позвал хозяина начальник,
— А леший ее знает, товарищ начальник,— искренне признался тот.— Не видел ее,
конечно, куда она улетела...
— Улетела вот...
И опять выручил дотошный Никишин. Подвигая на место кровать, он обратил внимание на
подушку. Оглядев ее, обнаружил дырку, из которой торчало перо. Оказалось, пробита не только
наволочка, но, и пуховик. Подушку вытащили во двор, распотрошили и пулю извлекли из комка
спекшегося пуха.
И хотя стреляную гильзу не нашли, картина преступления стала ясна.
Пригласив Червякова для выяснения деталей с собой, опергруппа возвратилась в Зайково.
Волнение зайковских работников милиции объяснялось просто. За годы Советской власти
в Красногвардейске не слышали ни об одной крупной краже, не говоря уже о вооруженной
попытке грабежа.
...Прокопий Червяков сидел в отделении более двух часов, а совещание у начальника все
продолжалось.
— Дело не только в самом факте вооруженного нападения, хотя он и показал изъян в
нашей профилактике,— заключал начальник.— Я про себя надеюсь, что у нас достанет нюху и
сноровки не только поймать грабителей, но и вникнуть в самую суть дела: как могло
приключиться такое нахальное преступление. Сегодня, понимаете ли, Червяков, завтра —
Сидоров, а послезавтра — Петров. Не промахнусь, предупреждая, что трудностей и всяких «вот
те на!» будет немало. В этом можно не сомневаться. Кто совершил преступление? Наши
доморощенные злодеи или приезжие гастролеры? Если приезжие, то это еще полбеды: получим
по загривку, что плохо принимаем гостей,— и все. А если наши? Какими глазами мы посмотрим
в лицо общественности? Откуда у них оружие? И почему мы узнаем об этом самыми
последними, да еще после совершенного преступления? Вы все знаете, что такое безучетное
оружие: сегодня, понимаете ли, жертва его — гражданин, а завтра? Государственная касса с
государственными деньгами!
А в данном конкретном случае: почему грабители наметили своим объектом Червякова?
Что он, понимаете ли, купец первой гильдии?.. Мы все были в его доме, так? Ничего
особенного. Половики, понимаете ли, это — не персидские ковры. Мебель жулики давно не
воруют. Но я и не поверю, что в шкафу у Червякова сплошные соболя. К тому же и домов в
Красногвардейске сыскать получше нетрудно. Так почему же лезли к этому-то?
Сидящие в кабинете серьезно вслушивались в слова начальника. Каждый из них, особенно
участковые, мог наизусть перечислить особенности и пороки жителей деревень и поселков. Кто