Александра Маринина - Закон трех отрицаний
– Тормози, Миша, тормози. Чего ты завелся? Может, квартира на деньги жены куплена.
– Ох, наивный же ты, Колька, хоть и второй раз женат, – поддел его Михаил, процитировав недавно произнесенную фразу самого Селуянова. – Если у женщины есть такие бабки, то за каким чертом ей сдался нищий мент? Она себе получше мужа найдет. Твоя Валюшка вон в паспортной службе работает, моя Ирка вообще безработная, а у Харченко, выходит, принцесса шотландская, что ли?
– Нельзя быть таким циничным, – Коля изобразил учительскую строгость. – А если это любовь? Теперь смотри, что получается. У Харченко безвыходное положение, ему срочно нужны бабки, причем большие. Где он может их взять?
– У жены попросить, – ехидно подсказал Доценко. – Ты же уверен, что у него жена богатая.
– Значит, не такая уж богатая, раз не попросил. Еще у кого?
– Ты на Ларису намекаешь? Думаешь, он вспомнил, что его столетней давности невеста теперь замужем за миллионером, и решил обратиться к ней за помощью?
– Ну, например, – неопределенно ответил Николай. – А что, чем плохая версия?
– Не по-мужски это, Коля. Ты сам подумай. Позвонить женщине, которая почти три года назад тебя бросила ради богатого мужика, растоптала твою любовь и на помойку выбросила? И не просто позвонить с вопросом, мол, как дела, а денег у нее попросить. Причем попросить просто так, в подарок, а не в долг, потому как отдавать не с чего. Ты можешь себе это представить?
– Не могу, – согласился Селуянов. – Но я могу представить другое. Он звонит ей в минуту отчаяния и рассказывает, как попал на бабки. Лариса, испытывая чувство вины за предательство, сама предлагает свою помощь. Сама, понимаешь?
– Да откуда у нее такая сумма? Ты что, Коля, окстись. Такие деньги надо со счета в банке снимать, а не из кармана вытаскивать. И потом, если бы у нее были такие бабки, муж об этом сказал бы. Мол, попросила или из домашнего сейфа украла.
– А если цацками? – предложил вариант Селуянов. – Муж делал Ларисе подарки, наверняка очень дорогие, особенно в период женитьбы. У нее вполне могут быть золото-платина-бриллианты на такую сумму.
– Это может быть, – оживился Миша. – Это идея. У нее есть цацки, и она предлагает Харченко их взять. Как быть с мужем, она потом придумает. К примеру, скажет, что унесла их в мастерскую для какой-то там надобности, а из мастерской их украли. Кражу инсценирует, это не вопрос. А что, Коляныч, гляди, как все сходится!
– Сходится. Лариса приносит побрякушки в мастерскую, чтобы отдать Харченко. И где они?
– Их взял убийца, Коля. Кто-то узнал, что она принесла в мастерскую большие ценности, пришел раньше Харченко, убил ее и все забрал.
– То есть ты уверен, что убийца – это не сам Харченко?
– Не знаю. Но ему-то зачем ее убивать? Где мотив?
– Чтобы долг не отдавать.
– Коля, не забывай, Харченко – наш коллега, он такой же мент, как мы с тобой. Он прекрасно понимает, что с цацками он запалится в первый же день. Убийство будет громкое, опись ювелирных изделий муж наверняка предоставит, Харченко нигде их продать не сможет. А если газета у него долг примет натурой, то после убийства и после первых же сообщений в прессе, где будут упомянуты ценности, ему эти цацки в морду швырнут и потребуют зеленые американские бумажки. Там тоже не дураки сидят. Тем паче их крышует Гамзат, а с ним шутить опасно, это все знают.
– Ладно, убедил, – Селуянов с наслаждением закурил, отодвинул сиденье и вытянул ноги. – Значит, кто-то должен был узнать про то, что Лариса принесла бриллианты в мастерскую. И еще этот «кто-то» должен был примерно знать, когда за ними придет Харченко. Он же не мог опоздать и явиться к месту преступления, когда там уже ничего ценного не останется. Давай думать, кто бы это мог быть.
– Давай думать, – согласился Доценко без энтузиазма.
Этот день был для него таким длинным… Кажется, трехчасовое ожидание в аэропорту было не сегодня, а на прошлой неделе. А день еще не закончился, и он собирался успеть поставить новые краны в новой квартире. Наверное, не успеет.
– Слушай, – он внезапно повернулся к Николаю, – ты не помнишь, за какое число была газета, в которой опубликован фальшивый материал против той фирмы? «Практис-Плюс», кажется.
– Не только не помню, а просто-таки не знаю, я его не читал. Я вообще эту газету не читаю. Но ты прав, материал надо бы найти. Важно посмотреть, кто его написал. Мы с тобой, Мишаня, не будем идти трудными путями, поищем, где полегче.
Селуянов быстро набрал номер телефона Каменской.
– Привет хромым от голодных и усталых, – весело поприветствовал он ее. – Хочешь оказать неоценимую помощь друзьям? Там у тебя компьютер есть, он к Интернету подключен? Отлично. Мне нужно, чтобы ты нашла сайт газеты «Вестник бизнеса» и посмотрела, кто и что написал про фирму «Практис-Плюс». Запомнила? Ну молодец. Значит, так, публикация была недавно, в пределах месяца, я думаю. Посмотри, кто ее подписал, и потом погляди за предыдущий период, примерно за год, что еще написал этот же автор. И про кого. Задача ясна? Целую страстно, твой Селуянов. Ближе к ночи позвоню еще.
– Ну ты нахал, – протянул Доценко, и непонятно, чего больше было в его голосе – восхищения или укора.
* * *Просьба Селуянова показалась Насте вполне посильной, но совершенно непонятной. Наверное, ребята нарыли какую-то новую информацию, и, если судить по ее деловой направленности, это имеет отношение к Валерию Риттеру. Да, что и говорить, он и его матушка – фигуры более чем странные, и вполне понятно, что оперативники ищут возможные пути, на которых им попадется хоть что-то, проливающее свет на владельца крупной консалтинговой фирмы. Жаль, что Коля ничего не объяснил, тогда Настины поиски могли бы стать более осмысленными и целенаправленными, но что поделать, раз не объяснил – значит, не мог. Может быть, торопился. Или говорил в чьем-то присутствии.
Правда, у нее на этот вечер были несколько иные планы… С утра приехал Чистяков, они так славно погуляли, Настя продержалась почти час и ужасно гордилась своими достижениями. Потом, как ей и мечталось, долго сидели обнявшись перед зажженным камином и разговаривали о «законе трех отрицаний» и о загадочной связи болей в ноге с психологическими проблемами. Вопреки ожиданиям Алексей не смеялся над женой, слушал ее внимательно, потом сказал:
– Асенька, я ничего в этом не понимаю, я никогда про это не слышал. Но если эта штука работает, то, наверное, в ней что-то есть. А то, что она работает, для меня совершенно очевидно, я и своими глазами вижу, и доктор вчера подтвердил.
И принялся вместе с Настей старательно вспоминать случаи из своих и чужих биографий, которые могли бы проиллюстрировать правило «не делай, не говори и не думай ничего, о чем тебя не просят». Иногда выходило забавно, а иногда пугающе неожиданно и правдоподобно.
Они увлеклись этим занятием и не прерывали его даже тогда, когда Чистяков взялся за приготовление обеда.
– Мы кого-нибудь ждем? – спросил он. – Я имею в виду гостей.
– Вроде нет, – ответила Настя. – Если только филолог наш подгребет, когда изголодается на подмосковных дорогах.
– А из твоих ребят никто не нагрянет?
– Нет, они сегодня и завтра в поте лица трудятся, им Ольшанский такие сроки установил, что вздохнуть некогда.
– Ладно, тогда готовлю на троих, – принял решение Леша.
Решение оказалось правильным, потому что филолог-автолюбитель действительно явился. Как и следовало ожидать, он опять долго стеснялся и отказывался от обеда, но в конце концов дал себя уговорить и сел к столу. Закончив с трапезой, он заявил, что не хочет надоедать своим присутствием, и если Настя согласится ответить еще на несколько вопросов, он их задаст, запишет ответы и тут же уедет. Настя не возражала.
Самарин достал толстую тетрадку, в которой несколько листов уже оказались исписаны.
– Я записал то, что вы мне вчера рассказывали, – смущаясь, пояснил он. – Наверное, напутал что-нибудь или переврал. Вы не посмотрите?
Смотреть ей не хотелось. Если бы текст был отпечатан, Настя, разумеется, предпочла бы прочесть, но ковыряться в чужом почерке – нет уж, увольте.
– Вы мне вслух прочитайте, – попросила она. – Вы свой почерк лучше знаете.
Борясь с сытой одурью, Настя прилегла на диван, укрылась пледом, усадила Самарина в кресло и стала слушать. Он ничего не переврал, все понял и записал кратко и толково. Что ж, очень возможно, что у него получится написать приличный детектив. Мозги у него, во всяком случае, устроены вполне нормально.
Валентин приступил к своим вопросам, и постепенно Настя втянулась в процесс, давала подробные объяснения, вспоминала разные занятные случаи или сложные ситуации. Закончив послеобеденную уборку на кухне, Чистяков присоединился к ним, уселся на диване у Насти в ногах и с интересом слушал, то и дело включаясь в разговор. Оказалось, что занятных случаев и сложных ситуаций из жизни следствия и уголовного розыска он знает немало, естественно, со слов жены, но сама Настя не уставала поражаться тому, что он держит все это в голове. Она уже успела о многом забыть, а Лешка помнит…
