Ольга Лаврова - Он где-то здесь
— Да… — снимает она трубку. — Валерьянки нет, Шурик. С вами сегодня хоть аптечку заводи!.. Хорошо, попробую что-нибудь найти.
За прошедшие минуты в тоне Снежковой появилась истерическая агрессивность.
— Это мое совершенно личное дело! — заявляет она Знаменскому.
— Таисия Николаевна, я спросил лишь о характере ваших отношений.
— А чего спрашивать?! Чего вы от меня добиваетесь?! Сами не понимаете, какие бывают отношения, если от жены гуляют? Я про это с мужчиной говорить не могу!! Вообще лучше ничего не говорить! — Снежкова утыкается лицом в ладони и бурно плачет.
За ее спиной отворяется дверь, входят Кибрит и Томин. Пал Палыч жестами просит Кибрит побыть со Снежковой, успокоить ее.
— Я вас позову, — шепчет Кибрит.
Мужчины выходят.
Когда Снежкова отнимает руки от лица, она видит на месте Знаменского женщину.
— Вы тоже следователь?
— Нет, я эксперт. Но случайно в курсе: меня посылали на место аварии для осмотра.
— Ой… Вы Толю видели?
— Да.
— Он… сильно мучился?
— Нет, по счастью. Все случилось мгновенно… И лицо совсем не пострадало. Он, наверно, даже испугаться не успел.
— Когда сюда ехали, видели этот поворот. Толя столько ездил, даже поддатый… Он с закрытыми глазами мог! И вдруг… Судьба, что ли?..
— Да, странно… Как вас зовут?
— Тася. А вас?
— Зина, — с едва уловимой заминкой отвечает Кибрит, решив не разрушать возникшего к ней доверия Снежковой.
— Замужем?
— Замужем.
— И как у вас? — нащупывает Снежкова почву для общения.
— Ну… всяко бывает… — Кибрит предлагает собеседнице почувствовать себя на равной ноге. — Вы его любили, Тася?
— Это трудно сказать… Наверное, любила, если реву… А другой раз глаза бы не глядели…
Вздыхая и сморкаясь, она начинает изливать душу.
— Знаете, сперва он мне до того понравился, совершенно удивительно! Чего-нибудь сделает и покраснеет, представляете? Игорька привозил. С рук у меня не слезал, такой ребенок ласковый. Теперь вырастет — забудет… Мать, Галина эта, раз его наказала, а он ей: Тася, говорит, лучше… А потом… Даже не знаю, как рассказать… Что-то ему вступило — не угодишь… Разврата захотелось, — почти шепчет Снежкова. — Представляете? А что я такое могу? Я ж не какая-нибудь! Уличная я, что ли?.. Если, говорит, все обыкновенно, то я и в законном браке имею, а ты научи меня прожигать жизнь. Вы понимаете? Нет, вы не подумайте, Зина, он был хороший. Если за ним что подозревают — это неправда! Толя был очень хороший. Попроси — все отдаст. Честно. Такие подарки дарил! А недавно вдруг мебель привез. Я даже подумала, может, имею перспективу. Не к жене привез — ко мне. Дом обставляет… Господи, как его угораздило на том повороте?!
Во время разговора Знаменский и Томин топчутся в коридоре. Из кабинета появляется Кибрит, кивает Пал Палычу: можешь допрашивать.
Знаменский уходит к себе.
— Я сейчас, Паша, — говорит Томин. — Что скажешь? — спрашивает он у Кибрит.
— Ничего.
— За двадцать минут ничего?
— Шурик, тайна исповеди!..
Снежкова успокоилась и стала словоохотливей. Увидев на столе чемодан, она с грустью говорит:
— Толя часто с ним ездил, служебные документы носил.
— Вы их видели?
— Зачем мне их смотреть?
— Таисия Николаевна, женщины ведь наблюдательны.
— Ну?
— Как вам кажется, Артамонов приезжал прямиком из города? Или заворачивая еще куда-то в округе?
— Трудно сказать, — отвечает Снежкова после раздумья. — Но чего ему в округе делать?
— А часто он звонил от вас? На службу или друзьям?
— Нет, только жене: «Галочка, задержусь, работаю с Климовым». Я после шутила: приезжай, говорю, работать с Климовым, я соскучилась.
Знаменский с досадой убирает в сторону чемодан, вошедший Томин понимает, что допрос почти бесплоден.
— Вам не случалось бывать у знакомых Артамонова или принимать их у себя?
— Привозил одного старика как-то. Не помню, как зовут.
— Плешивый и носатый? — полувопросительно вставляет Томин, имея в виду владельца Абы.
— Да. И еще Антона. Это уже весной. Друг его. Тоже знаете?
Пал Палыч и Томин оживляются при имени Антон.
— Пожалуйста, все, что припомните.
— Ну, Толя заранее сказал, что будет гость, и давай, мол, постарайся встретить на высшем уровне. Хорошо, у соседки свинья опоросилась. Пришлось кланяться. Сделала я молочного поросенка заливного, пальчики оближешь. Парад, конечно, навела…
Воспоминание относится к разряду приятных, и Снежкова погружается в него с удовольствием.
…За празднично накрытым столом сидят Артамонов и Бардин. Звучит музыка. Прифранченная хозяйка играет глазами и мечется между кухней и гостями. Бардин холодновато любезен, его забавляют старания Артамонова произвести впечатление.
— Как тебе Тася?
Бардин улыбается Снежковой, та, прервав хлопоты, ждет оценки.
— Красивая женщина, хорошая хозяйка. Чего еще желать?
— Благодарю за комплимент, — воркует Снежкова. Бардин представляется ей весьма привлекательным мужчиной.
— Валяй, соблазняй его, валяй! — смеется Артамонов и подталкивает ее к шурину.
— Попозже, — обещает Снежкова.
— Сначала гарнитур посмотрим, — решает Артамонов.
Хозяйка отпирает им комнату, загроможденную дорогим кабинетным гарнитуром. Мебель просто составлена сюда, книжный шкаф без книг, письменный стол без единой бумажки.
Артамонов с победоносной ухмылкой плюхается в кресло.
— Сила?
— Зачем тебе?
— Ну… красиво, приятно. Посижу, о чем-нибудь подумаю.
— Подумать тебе полезно, — со скрытым раздражением роняет Бардин…
— Я слушаю, Таисия Николаевна, — прерывает Пал Палыч воспоминания Снежковой.
— Знаете, Толя чувствовал свою гибель! — вдруг выпаливает она. — Такой был тоскливый и никак не хотел ехать! Перед дорогой он зашел в кабинет…
…На диван брошены плащ, шляпа и пресловутый чемодан. Артамонов бесцельно бродит по комнате, отрешенно разглядывая пустые полки и голый стол, трогает пальцем верхнюю доску шкафа.
— Неизвестно, откуда пыль, — бормочет Снежкова. Прислонясь к косяку, она наблюдает за Артамоновым. Тот садится в кресло, подпирает голову кулаком и застывает.
— Толюшка! — не выдерживает женщина. — Ну чего ты так переживаешь?!
— Не мешай. Я думаю о жизни.
От непривычности ответа Снежкова теряется…
— Я, говорит, думаю, — повторяет она теперь Знаменскому и Томину. — «Не мешай думать», понимаете? Он предчувствовал! Он как знал!
— Умоляю вас не плакать! — вскакивает Томин. — Поговорим о другом. Вот вы познакомились. Кстати, где? Голосовали ближе к городу или уже недалеко от поселка?
— А при чем поселок? Я к тете ездила в Сосновку. Это по Киевскому. На возвратном пути Толя и подвез.
— Он был с чемоданом? — спрашивает Знаменский. Оба настороженно ждут ответа.
— Да, спереди в ногах мешался. («Заладили с этим чемоданом», — думает она в раздражении).
Наутро после допроса в кабинете Знаменского проводится опознание. Как положено, вместе с двумя другими мужчинами того же примерно возраста и комплекции Снежковой показывают Бардина.
— Знаете ли вы кого-либо из этих людей? — обращается Пал Палыч к Снежковой.
— Да, в середине — Антон.
«Зачем нужна столь официальная процедура? — думает она. — Может быть, она чревата опасностью для обходительного, любезного Антона?» И, глядя на него с неловкостью, Снежкова добавляет:
— Извините…
— Пожалуйста, Тася, пожалуйста, — иронически улыбается тот.
Звонит городской телефон.
— Минуточку, — говорит Пал Палыч в трубку и кладет ее на стол.
* * *Артамонова позвонила Знаменскому из дому, по настоянию сестры. И теперь объясняет следователю причину своего звонка. Прижав трубку к уху, Артамонова ждет, пока Пал Палыч освободится.
— Товарищ Знаменский?.. Это Артамонова. Простите, что мешаю, но каждый день неизвестности — для меня мука!.. Приедете?.. — Предложение Знаменского неожиданно. — Нет, пожалуйста, раз вы считаете… Я немного нездорова, застанете в любое время. До свидания.
— Сюда?! — всплескивает руками Бардина.
— Да.
— Галочка, только не пугайся, это, наверно, с обыском.
Артамонова своим характерным жестом вскидывает руки к вискам.
— Боже, до чего я дожила!
— Где у тебя фотографии, письма? Я унесу, чтобы не рылись. Хоть это!
— Нет, Аля. Пусть обыскивают! Мне прятать нечего.
Бардина понимает, что ей надо как-то подготовить сестру.
— Галочка, родная… — начинает она, терзаясь тем, что предстоит выговорить. — Это ужасно, но я наконец должна тебе рассказать кое-что… Лучше уж я…
* * *— Весьма пышная церемония, — улыбается Бардин, оставшись после опознания с Пал Пальнем. — И велика вам радость, что Толя возил меня к своей бабенке?