Эд Макбейн - Смотри, как они умирают
— А он вернулся сюда? — переспросил Зип, наклоняясь вперед.
— Может быть, — отрезал Паркер.
— Не шутите?
Паркер пожал плечами.
— Прямо сюда? Не шутите?
— Можно подумать, что ты об этом не знаешь, не так ли?
— Я? Что вы, лейтенант, если бы я знал, я тут же рассказал бы вам. Но к несчастью, я не имею доступа в преступный мир.
— Луис? — Паркер резко развернулся к прилавку, надеясь застать Луиса врасплох.
— Впервые слышу об этом от тебя, Энди. И с чего бы ему сюда возвращаться? У него что, неприятностей тут мало было?
— Кто такой этот Пепе Миранда? — полюбопытствовал Джефф.
— Пепе Миранда — тридцатипятилетний бандит. Я прав, Луис?
— Бандит он только потому, что вы не смогли поймать его, — заметил Зип.
— Нет, нет, Энди прав, — сказал Луис. — Миранда плохой. Фу, он прогнил насквозь.
— Мы с Луисом хорошо ладим, — сообщил Паркер. — Понимаем друг друга. Он здесь живет, сколько я себя помню, и ни разу даже не сплюнул на тротуар. — Паркер ухмыльнулся. — Он-то знает, что, если посмеет это сделать, я его мигом посажу, да, Луис?
— О, конечно, конечно.
— А чего же вы не посадили Миранду, лейтенант, а? — злорадно спросил Зип.
— Не думай, что мы этого не сделаем! И хватит этой чуши с лейтенантом! Если парень встал на скользкую дорожку, когда ему еще не было и четырнадцати, то чего от него ожидать? Он нисколько не изменился, разве что в худшую сторону. Помнишь эту его банду, «Испанские герцоги», а, Луис? Тогда ни о каких уличных бандах еще никто и слыхом не слыхивал.
— Он шел впереди времени, — усмехнулся Зип.
— Как же, впереди времени!
— Это плохо, — поморщился Луис. — Я помню. Такие же сопляки. Как и сейчас. Никакой разницы.
— Кроме того, что сейчас атомный век, — сварливо заметил Паркер, — и вместо ножей у них пистолеты. Миранда убил ребенка в 1942-м, моряк, когда ему было семнадцать. Располосовал малышу горло от уха до уха.
— Может, тот ребенок это заслужил, — вставил Зип.
— Его адвокат сумел представить это как непредумышленное убийство, — продолжил Паркер.
— Его надо было посадить на стул, — проворчал Луис.
— Его посадили в Кастлвью, на севере штата, и там он пробыл достаточно, чтобы не принимать участия во Второй мировой. Отсидев, вернулся сюда. К этому времени вошел в моду героин, и он стал продавать его.
— Отравленные дети, — вздохнул Луис. — Эх, и что только заставляет людей делать это!
— Никто не садится на лошадь против своей воли, — возразил Зип. — Не будем осуждать Миранду.
— Тебя устроит, если мы осудили его за тех людей, которых он убил в этом проклятом городе?
— У вас нет доказательств того, что он вообще кого-то убил.
— Это ты так думаешь. Сейчас в больнице умирает женщина, так вот, она опознала по фотографии Миранды того парня, который избил ее и забрал кошелек.
— Миранда — грабитель? Не пудрите мне мозги.
— Да, Миранда грабитель! Не такой уж большой герой, верно? Он нападал только на миниатюрных женщин. Поверь мне, когда мы доберемся до этого ублюдка, он получит по полной программе.
— Это конечно, если только вы до него доберетесь.
— Доберемся. Он ведь где-то поблизости, не сомневаюсь. Однажды мы выясним, где именно, и тогда прощай Миранда. Одним героем станет меньше. — Он залпом допил свой кофе, поставил чашку и похвалил: — Отличный кофе. Луис готовит лучший кофе в этом чертовом городе.
— Конечно, конечно.
— Он думает, что я шучу. Даже если бы не нравился мне, Луис, я все равно приходил бы сюда выпить кофе, ты ведь знаешь, да?
— Хорошо, когда среди постоянных посетителей есть полицейский. Это ограждает от лишних проблем.
— А их в округе хоть пруд пруди, — подхватил Паркер.
— Точно, тут от скуки не умрешь, — поддакнул Луис.
— Здесь совсем не так, как на твоем острове, так?
— О да, да.
— Я был там как-то недельку. Надо было выловить одного отморозка, который сбежал из города, ограбив ювелирный магазин на Южной Четвертой. Вот это жизнь. Лежи себе на солнышке, посасывай сахарный тростник да рыбку лови. А ночью… — Он подмигнул Луису. — У пуэрториканских мужчин ведь с этим все в порядке, а?
— Энди, для настоящего мужчины ночью там самое место, разве нет?
— Э, брат, да за тобой глаз да глаз! — рассмеялся Паркер. — У тебя уже трое, глядишь, и четвертый появится.
— В моем-то возрасте? — засмеялся в ответ Луис. — Нет, нет, для этого нужно чудо.
— Или квартирант, — хихикнул Паркер. — Следи за своим квартирантом, Луис. — Он положил руку на плечо Джеффа. — Здесь у нас полным-полно постояльцев. У нас есть местечки, которые мы называем районами «горячих коек», там парни снимают комнаты на восемь часов, можешь себе представить?
— У нас нет никаких постояльцев, — все еще смеясь, сказал Луис. — Так что моя Тереза в безопасности.
Паркер вздохнул, вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и предложил:
— Ну ладно, вернемся к криминальной теме, да? Моряк, будь я на твоем месте, я позабыл бы про больную бабушку. Выбирайся отсюда. Эти места не для славных ребятишек.
— Кто это славный?
— Ты был бы, если бы последовал моему совету. А то ведь можешь заполучить вторую улыбку от уха до уха.
— Я все же рискну.
— Вот именно. Это правильное слово. Надеюсь, у тебя при себе идентификационный жетон. Мы ведь захотим узнать, куда отправить тело.
— Отправите его бабушке, — осклабился Зип. — Она ведь ждет его.
— Знаешь, малыш, тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении, — заметил Паркер и повернулся к Луису: — Эй, приятель!
— Да, начальник, — откликнулся тот, и мужчины усмехнулись друг другу, словно получая удовольствие от взаимного фамильярного обращения.
— Если услышишь что-нибудь о Миранде, не забудь про меня, ладно?
— Не забуду, — кивнул Луис.
— Ну и хорошо. До скорого.
И он вышел из кафе, щурясь от яркого солнца. Он никак не мог понять, почему он может прекрасно по-дружески общаться с Луисом Амандесом и не может с Фрэнки Эрнандесом. Разве они оба не пуэрториканцы? Но Луис, он другой. Луис воспринимает своих соотечественников такими, какие они есть, а вот Фрэнки совершенно не способен адекватно реагировать на разговоры на эту тему. Ну как можно интеллигентно беседовать с человеком, который вот-вот готов взорваться? Какая же тут может быть дружба? Никакой. А вот с Луисом Паркеру общаться приятно, с ним можно говорить о чем угодно. Ну почему Эрнандес не такой?
Паркер тяжело вздохнул.
«С ним никакого терпения не хватит, — подумалось ему. — Ровным счетом никакого».
Глава 5
А Зип все улыбался, пока Паркер не свернул за угол на авеню. Потом улыбка сползла с его лица.
— И ты настучал бы этому вонючему копу на Миранду? — спросил он Луиса.
— Миранда мне не брат, — ответил Луис.
— Стукач он и есть стукач, — бросил Зип, развернулся, спрыгнул с табурета и подошел к музыкальному автомату. Некоторое время он изучал надписи, потом сунул монетку в прорезь, выбрал мелодию и вывернул ручку громкости так, чтобы музыку было слышно на улице.
— Потише, потише, — попросил Луис.
— Ох, — ухмыльнулся Зип, — я не слышу музыку.
— Я сказал, сделай потише! — прикрикнул на него Луис, вышел из-за прилавка и направился к автомату, но Зип, смеясь, встал у него на пути.
Музыка наполнила зал ревом труб и грохотом ударных. Несчастная голова Джеффа, сидевшего у стойки, отозвалась на эту какофонию взрывом боли. Он развернулся по направлению к автомату. Пожилой человек все пытался дотянуться до регулятора громкости, а Зип, хохоча, прыгал перед ним, не давая пройти; он то подпускал Луиса к автомату, то оттеснял его обратно. Глумливая улыбка не сходила с его лица, теперь в ней не было ни намека на настоящее веселье. Луис сделал стремительный рывок вперед, и Зип наконец отступил; пританцовывая, словно боксер, он выскочил на улицу. Луис убрал громкость.
Зип крикнул ему с улицы:
— Не так тихо, старый ублюдок. Мои деньги все еще в автомате!
Луис сердито открыл кассу, вытащил монетку в двадцать пять центов и хлопнул ее на прилавок.
— Вот! — крикнул он. — Забирай свои деньги и убирайся!
Зип запрокинул назад голову и захохотал, теперь уже по-настоящему весело.
— Оставь их себе, отец, — огрызнулся он. — А то, может, придется всю неделю за них работать.
— Мои барабанные перепонки чуть не лопнули, — проворчал Луис. — И это в воскресное утро! Что за безобразие!
Музыка, вопреки стараниям Луиса восстановить и сохранить тишину, казалось, мгновенно разбудила всех по соседству. Улица, только что тихая и пустынная, внезапно наполнилась людьми. Вдалеке снова зазвонили колокола, в ответ на их призыв из домов выходили люди, они особенно не торопились, потому что это был первый звон, так что время до начала службы еще было. Автомат наконец умолк, а колокола все звонили, улица ожила и наполнилась многоцветием, вполне соответствующим июльской жаре, многоцветием таким ярким и буйным, что резало глаза. Вот из одного дома выпорхнули две девушки в ярко-розовых платьях и, держась за руки, направились в сторону церкви. Старик в коричневом шелковом костюме и с травяно-зеленым галстуком на шее вышел из другого и неторопливо зашагал в том же направлении. Женщина с красным солнечным зонтиком выступает важно, как королева, ведя мальчика в костюмчике с короткими брючками. Люди кивали друг другу, улыбались, перекидывались несколькими словами. Это было воскресное утро. А воскресенье — день отдыха.
