Фридрих Незнанский - Шоу для богатых
Филипп Агеев на судьбу не роптал, хотя уже второй день кряду, занимался тем, от чего уже давным-давно отвык — визуальной слежкой предполагаемого… А чего именно «предполагаемого», ему даже Голованов толком разъяснить не смог.
Неделю назад было совершенно нападение на журналиста довольно читаемой московской газетенки, в результате которого мужик оказался в реанимационном отделении Института имени Склифосовского. Пролом затылочной части черепа. Сначала все дружно завопили, что это нападение попахивает политическим заказом, мол, именно подобным образом власть освобождается от неугодных ей журналистов, но оказалось, что все гораздо проще. У Валентина Крайнова была похищена сумка, которую он вечно таскал с собой, и это нападение уже попало в разряд ограблений с причинением… Короче говоря, тридцатилетнего репортера, специализирующегося на «клубничке» и «жареных» темах, сначала ударили чем-то тяжелым по голове, судя по всему кастетом, после чего схватили лежавшую на правом переднем сиденье сумку и грабитель, решивший, видимо, поживиться за счет известного корреспондента, скрылся вместе со своей добычей в неизвестном направлении.
А вскоре был задержан и преступник, оказавшийся простым московским наркоманом, решившимся на грабеж вовсе не из-за того, что он недолюбливал «желтую» прессу, — как удалось выяснить, он вообще газет не читал, а если и просматривал их, то только сидя на толчке, — а потому решил, что из-за страшенной ломки ему в срочном порядке нужен был «косячок», а денег на этот косячок не было.
Короче говоря, старая как мир трагедия восемнадцатилетнего наркомана и его жертвы, на месте которой мог оказаться любой из москвичей.
С парнем начал работать милицейский дознаватель, расколовший его на «чистуху», то есть чистосердечное признание, и вот здесь началось самое интересное. Когда родители Сереги Цветкова — так звали наркомана, не веря в то, что их сынок-доходяга мог совершить подобное ограбление, обратились за помощью к адвокату, их просто-напросто предупредили по телефону, что если они «не прекратят копать под журналиста, то ихнему сынуле придется корячиться не три года, а весь червонец».
Мать Цветкова, с которой говорил «доброжелатель», вернее, доброжелательница, клялась и божилась, что узнала характерный голос жены Крайнова, с которой она уже разговаривала, умоляя ее пощадить «непутевого».
В «Глорию» родителей Цветкова привел давнишний клиент агентства, сказав при этом, что если здесь не помогут, значит, уже никто не поможет. После такой оценки деятельности агентства сотрудникам «Глории» только и оставалось, что засучить рукава да взяться за поиск истины. А истина, как известно, в вине.
«Засучивать рукава» было поручено Агееву, который на этот момент был занят менее всего, и уже первые шаги дали свои результаты. Во-первых, ему удалось выяснить, что «чистуха», якобы написанная Цветковым, не вяжется с результатами следственного эксперимента, на который дважды вывозили парня, а во-вторых…
Исключив из вариантов нападения на Крайнова версию примитивного ограбления с целью наживы, Агеев решил присмотреться к жене Крайнова, и когда сел ей на хвост, то вдруг обратил внимание на то, что и за ним, голубем, ведется слежка. Правда он еще не знал, чем конкретно она вызвана. Теми делами, которые уже были в его разработке, или все-таки последним делом, столь непонятным и запутанным.
Вот и сейчас…
Едва он отъехал от подъезда дома, в котором жили Крайновы, как заметил, что за ним опять увязался хвост. Вернее, поначалу даже не заметил, а каким-то шестым чувством, выработанным за те годы, что он провел в горячих точках и в том же Афгане, Агеев вдруг почувствовал довольно мерзкое ощущение наползающей опасности. Еще не проявившись как следует, она уже давила на его психику, взрываясь в голове звоном колокольчиков, и он уже более пристально всмотрелся в зеркальце заднего обзора.
— Совсем оборзели.
Если вчера за ним тащился приземистый «БМВ» темно-синего окраса, то на этот раз это уже были грязно-серые «Жигули» шестой модели, которые он засек еще на первом перекрестке. Хотя, впрочем, это могло быть и чистейшей воды совпадением маршрутов. Мало ли отечественных «жигулят» и развалюх-иномарок тащится по Севастопольскому проспекту к центру города, чтобы обращать на каждую развалюху внимание? Но если это — наружка, то машины меняют не к добру.
Подумав так, Агеев невольно хмыкнул, понимая, что успокаивает себя и снова всмотрелся в зеркальце заднего обзора. «Шестерка» словно прилепилась к нему, грамотно выдерживая оптимальную для «хвоста» дистанцию: через две машины третья.
В общем-то, ему было глубоко наплевать, тащится за ним хвост или нет, однако теперь он уже сам превращался из охотника в зверя, на которого расставляют силки, и это Агеева уже не могло не волновать. Судя по всему, он вторгся в какое-то криминальное поле, о чем, вероятно, еще и не догадывается, и его теперь «ведут» точно так же, как он сам «водит» своих клиентов.
— Ну-ну, — пробормотал Агеев, чувствуя, как его начинает заполнять спортивная злость, и все-таки его все еще на отпускало ощущение ирреальности происходящего.
Бывало, конечно, что за ним охотились и раньше, но настолько нагло…
А видавшая виды «шестерка» продолжала идти в кильватере «жигуленка» Агеева, то отпуская его от себя до пяти промежуточных машин, то, словно испугавшись, что клиент этак может и раствориться в автомобильном потоке, делала несколько слаломных финтов, ужимая дистанцию до трех, а то и до двух корпусов.
Когда расстояние между ними сокращалось до минимума, можно было рассмотреть хозяина «шестерки». Рыжеволосый парень, не старше двадцати двух — двадцати пяти лет. Вот только передний номер никак не удавалось рассмотреть. Он был настолько забит въевшейся в него грязью, что с трудом различались две цифры: 97.
— Козел! — выругался Агеев, уходя в образовавшийся промежуток между машинами резко вперед, и когда притормозил у светофора на перекрестке с Нахимовским проспектом, потянулся за мобильником, который всегда лежал под рукой.
Набрал номер Голованова.
— Сева? Слушай, здесь такая хренотень…
Уже трогаясь с места и снова всматриваясь в зеркальце заднего обзора, он вкратце рассказал о создавшейся ситуации, на что Голованов только хмыкнул, и тогда Агеев спросил:
— А может, того… поучить маленько мальчишечку? Чтобы впредь неповадно было?
— Исключено! — осадил его порыв более уравновешенный Голованов. — Во-первых, мы не знаем, кто это, а во-вторых…
— А хрен ли здесь гадать? — огрызнулся Агеев, обиженный слишком категоричным «исключено». — Я даже не сомневаюсь, что вся эта хренотень на нашем журналисте завязана. Они меня от его дома пасут. Видать, еще вчера засекли. Только вчера «бумер» был.
— В таком случае, вдвойне исключено.
— Чего так?
— Мать этого парня, Цветкова, только что разговаривала с Ириной, просила тормознуть это дело. Мол, дали нового следователя и тот будто бы обещал разобраться с ее сыном. Так что…
— Так бы и говорил, — буркнул явно, недовольный Агеев. — Так мне что, возвращаться в «Глорию»?
— Считай, что угадал. Здесь еще одно дельце наклевывается, думаю, заинтересуешься.
— Что, опять следить за кем-нибудь?
— Да нет, на этот раз мокруха.
— Это уже кое-что, — повеселел Агеев. И тут же: — Может, по пути в магазин завернуть? Говорят, будто водку свежую с «Кристалла» завезли.
Голованов только крякнул на это.
Антон Плетнев узнавал и не узнавал сам себя. Вместо привычной «джинсы», новенький, с иголочки костюм, в коих, видимо, и положено ходить руководителям службы безопасности таких внушительных фирм, как фирма Шумилова, модная по нынешним временам стрижка, удобные, под цвет костюма кожаные туфли. Короче говоря, хоть сейчас замуж девку отдавай. Судя по всему, он нравился в своем новом амплуа не только самому себе, но и «хозяину», из кабинета которого он вышел час назад, и теперь надо было оправдывать «аванс», выданный относительно его мыслительных возможностей как детектива Турецким. Единственное, о чем он попросил Шумилова, когда тот рассказал ему суть проблемы, так это не представлять его сотрудникам фирмы, дабы не вызывать лишних разговоров и кривотолков.
«Выходит, сами решили с людьми познакомиться?» — уточнил Шумилов.
«Да. Думаю, что так будет лучше».
Правда, попросил Шумилова, чтобы его провели в хранилище лаборатории, откуда и была украдена «Клюква». Господи, название-то какое идиотское:
«Да, конечно, — закивал головой Шумилов. — Гоша вас и проводит. Лаборант мой. Он в курсе всех событий».
…Плетнев еще раз взглянул на окно, в которое уже вставили новое стекло, провел рукой по раме. Все вроде бы надежно и даже подключена сигнализация, однако за окном — улица, по которой снуют машины, а это уже информация для размышления.
