Фридрих Незнанский - Объект закрытого доступа
— Когда Али колес своих наглотался, то бредить стал. Вроде как бубнить сквозь сон.
— И что он говорил? — спросил Грязнов.
Пташка Божья сделал скорбное лицо и вздохнул:
— Там много не по-русски было. Но кое-что я разобрал. Что-то насчет подкопа под Москвой.
— Подкоп под Москвой? — Грязнов недоверчиво вгляделся в лицо Пташки и сказал: — Под рекой, что ли?
Пташка помотал головой:
— Этого я не знаю. Но про какой-то подкоп он бубнил точно.
Грязнов задумчиво наморщил лоб:
— Бред какой-то.
— Ну вот, — обиженно поджал губы Пташка, — не для того я вам все это сообщал, чтобы оскорбления услышать, гражданин начальник. Я человек маленький, и обидеть меня легко, но если я обижусь по-настоящему, то уже никогда…
— Ладно, ладно, не ворчи, — оборвал его причитания Грязнов. — Что сообщил — молодец. Объявляю тебе благодарность от лица МВД.
Пташка Божья улыбнулся:
— Благодарность — вещь хорошая, товарищ генерал, а как насчет гонорара? Я, конечно, патриот и страну свою люблю, но задарма работать не привык. Любой труд на благо страны должен достойно оплачиваться, так ведь?
— Так. — Вячеслав Иванович достал из кармана конверт и протянул его Пташке. — Вот, возьми.
Пташка взял конверт и с полным достоинства видом, не глядя, запихнул его в карман. Потом все-таки не выдержал и уточнил:
— Много там?
— Обижен не будешь, — заверил его генерал Грязнов. — Если информация насчет готовящейся операции и о подкопе подтвердится, получишь премиальные. Идет?
— Заметано!
— Живешь там же?
— Угу.
— Жильцу своему о пьяном разговоре не напоминай. Про «волнения и потрясения» не заикайся. Мы сами с ним разберемся. Все понял?
— Так точно.
— Ну бывай.
4
Австрия, Вена. Помещение ОПЕК. За несколько дней до сообщения Пташки Божьей.
Халид аль-Адель выглядел весьма солидно, а со своими собеседниками держался снисходительно и вальяжно, как и подобает арабскому миллиардеру, ведущему переговоры с европейцами. Миллиардеру на вид было не больше сорока пяти лет, а благодаря прекрасному телосложению европейский костюм сидел на нем гораздо лучше, чем на двух его собеседниках.
Альхаров и Копылов ждали от него ответа, их лица застыли в немом напряжении, однако аль-Адель не торопился. Он лениво отхлебнул из пиалы чаю, поставил ее на стол, промокнул губы мягкой салфеткой и сказал:
— Господин Копылов, скажу вам прямо: мне ваша идея кажется интересной. Да вы и сами это понимаете: ведь, пока вы говорили, я не перебил вас ни разу. Предлагаемая вами схема, безусловно, заслуживает внимания. Но она нуждается в большой… э-э… доработке.
— Вас что-то смущает в ней? — спросил Эраст Абдурахманович Копылов.
— Да, Халид, — поддержал Копылова Альхаров, — если вам что-то не нравится, скажите прямо. Мы не первый год с вами знакомы. Раньше вам достаточно было моего честного слова.
Халид аль-Адель вежливо склонил голову и ответил:
— Вы правы, Владлен. Но я, кажется, ничем не выразил своего недоверия. Я и сейчас доверяю вашему слову.
— Тогда в чем дело?
— Дело в том, что я не из тех людей, кто подает милостыню. А вы, — он обвел взглядом сидящих перед ним мужчин и улыбнулся, — вы не из тех, кто ее берет.
Альхаров нахмурился:
— Что это значит, Халид?
— Я знаю, какую выгоду вы получите от нашей сделки. И прекрасно знаю, господин Копылов, насколько вы сейчас нуждаетесь в деньгах. Ваш банк «Омега» находится на грани банкротства.
— Я ничего от вас не скрываю, уважаемый аль-Адель, — обиженно сказал Копылов. — Я пришел к вам с чистыми помыслами и чистыми руками. А что касается моего бизнеса… мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.
— Знаю, — кивнул Халид аль-Адель, продолжая улыбаться. — Все знаю, уважаемый. И верю в ваши добрые намерения. Поймите, я не против того, чтобы вы наладили ваши дела, пусть даже за мой счет. Я сочту за честь вам помочь. Но для этого и вы должны помочь мне. Восток держится на щедрости, радушии и взаимном доверии. Вы ведь чеченец, господин Копылов, и должны это понимать.
Эраст Абдурахманович поморщился:
— Я бы не сказал, что я чеченец. Я просто…
Аль-Адель сделал предостерегающий жест рукой:
— Не надо. Не надо ничего объяснять. В Москве чеченцам приходится туго, и вы вправе себя обезопасить. Что бы обо мне ни говорили, я человек лояльный и не считаю вас отступником. К тому же я знаю, что вы всегда готовы прийти на помощь людям, в жилах которых течет та же кровь, что текла в жилах ваших дедов и прадедов.
Копылов вновь поморщился.
— Халид, твоя привычка говорить намеками раздражает многих, — сказал Альхаров. — Скажи прямо, чего ты хочешь?
Аль-Адель сложил брови домиком и добродушно ответил:
— Я же сказал — помощи. Скоро мне понадобятся свои люди в Москве. И я готов щедро отблагодарить этих людей.
Халид аль-Адель замолчал, оставив, как всегда, фразу недоговоренной. Однако Альхаров все понял. Он повернулся к Копылову, прищурил глаза и тихо спросил:
— Ну?
— Я думаю, мы договоримся, — тихо ответил Эраст Абдурахманович.
Утром следующего дня Владлен Владленович Альхаров по своей обычной привычке заехал в кафе выпить чашку кофе и съесть пару сдобных булочек, до которых был весьма охоч. Он уже собрался выйти из машины, когда резкий толчок, сопровождающийся скрежетом металла, выдернул его из водительского кресла и бросил грудью на руль.
— Твою мать! — выругался Альхаров, мгновенно сообразив, что произошло.
Из машины он выскочил с вытаращенными от гнева глазами и пунцовыми щеками, отчаянно матерясь.
— Ты что делаешь, ублюдок! — крикнул Альхаров по-немецки и — осекся.
Из подрезавшего его «опеля» выскользнуло неземное существо и посмотрело на Альхарова неземными глазами, полными испуга, вины и раскаяния.
— Дамочка, вы что, не смотрите, куда едете? — угрюмо произнес Альхаров.
Ресницы прекрасной незнакомки дрогнули.
— Простите ради бога, — проговорила она глубоким хрипловатым голосом. — Видимо, я задумалась.
— Задумалась она, — проворчал Владлен Владленович. — А если бы вы пострадали? Вы понимаете, что могло случиться с вашим милым личиком?
Девушка растерянно улыбнулась.
— Я была пристегнута, — сказала она виновато. — А как вы? С вами все в порядке?
— Со мной-то? — Альхаров оглядел девушку с ног до головы. — Бывало и получше. В груди что-то побаливает, но я думаю, что авария здесь ни при чем. Во всем виноват ваш взгляд!
— Мой взгляд? — вскинула собольи брови девушка.
— О, да. Ваш взгляд разбил мне сердце.
— Вы шутите.
— Нисколько. Я чувствую себя смертельно раненым, и только вы можете помочь мне почувствовать себя лучше.
Девушка улыбнулась, блеснув белоснежными ровными зубками:
— И что я должна для этого сделать?
— Для начала сказать, как вас зовут, а потом выпить со мной чашечку кофе.
— А это загладит мою вину?
Альхаров ухмыльнулся и сказал:
— Частично. Как вас зовут?
— Меня? — Девушка кокетливо потупила взгляд. — Элеонора.
К вечеру следующего дня похолодало, но в этой милой квартирке было тепло и уютно. Невысокие стены, оклеенные бежевыми обоями, мягкий бордовый ковер под ногами; резной шкафчик красного дерева, заполненный безделушками, которые так любят собирать женщины. Темный трельяж, а на нем — целая батарея благоухающих флакончиков и коробочек, названия которых ни о чем не скажут большинству мужчин, но содержимое которых призвано поддерживать красоту и привлекательность их хозяйки. Эх-хе! Хорошо вот так прийти с улицы, забраться с ногами в кресло, и чтобы рядом щебетала изящная девушка, ласковая и ручная, как домашняя кошечка.
Так или примерно так думал Владлен Владленович Альхаров, садясь в пушистое розовое кресло. Он улыбнулся. Ощущение было такое, словно он погрузился в ванну с теплым киселем. Черт их знает, этих женщин, что они находят в такой чрезмерной мягкости? Неудобно ведь. Или их попки устроены иначе, чем мужские задницы?
— Вы уже устроились? — послышался из ванной комнаты глубокий хрипловатый голос Элеоноры.
Альхаров облизал вмиг пересохшие губы: одного этого голоса достаточно было, чтобы возбудиться.
— Да! — отозвался он в ответ. — Уже сижу!
Последнее слово вызвало у Альхарова неприятные ассоциации, и он трижды сплюнул через левое плечо.
— Напитки нашли?
— Э-э… — Владлен Владленович завертел изрядно полысевшей головой, увидел рядом с диваном столик, уставленный бутылками и стаканами, и крикнул:
— Да! Все в порядке!
— Наливайте и пейте! А я скоро!
— О’кей!
Владлен Владленович протянул руку, взял со столика бутылку водки, повернул ее этикеткой к свету и тщательно изучил. Затем отвинтил крышку, понюхал горлышко и снова пробежал глазами по этикетке.
