Анатолий Шестаев - Приключения Синегорова
— Народу жрать нечего, а она, крыса, с базы всё стаскала и жирует, — ворчал Гена, брезгливо распрямляя и считая изъятые деньги.
— Это она программу Явлинского «500 дней» выполняла, — отозвался Синегоров.
Вторая женщина, оказавшаяся дальней родственницей спекулянтки, случайно попавшая в гости, сначала возмущалась действиями оперативников, но затем, увидев огромное количество продуктов, резко изменила свое отношение и осуждающе поглядывала на родственницу.
Только под утро оперативники закончили свою работу.
Золотая пропажа
— Смотри, и Кандыба здесь, провожает кого, что ли? — кивнул Захарченко в сторону справочного бюро. Синегоров мельком глянул и действительно возле окошка справочного бюро аэропорта увидел сержанта Кандыбу, работавшего помощником дежурного того же РОВД, где работали и они. Кандыбу знали как хитрого, расчетливого и себе на уме человека.
Но оперативники тут же забыли про сержанта, так как в зале появился интересующий их объект. Он потолкался возле очереди на посадку на московский рейс, что-то спросил в справочном бюро, обошел весь зал, поднялся на второй этаж, походил там, минут 20 посидел в кресле и, ни с кем не вступая в контакт, вышел из здания аэропорта и уехал. Захарченко с Синегоровым проводили его на своем «уазике» до поворота и, увидев, что объект свернул на трассу, тихо поехали за ним.
— Домой поехал, что-то почуял, — задумчиво сказал Паша.
— Да ни хрена он не почуял, просто присматривался, либо курьер не приехал, — хмуро отозвался Синегоров. Что-то смутно его тревожило, не давало покоя, но что, он не мог понять.
Почти месяц начальник ОБХДММ[4] одного из колымских РОВД Синегоров со своим напарником, старшим опером Захарченко, отслеживал деятельность скупщика промышленного золота Мальсагова. Они точно знали, что драгметалл уже у скупщика. Оставалось только задержать его с поличным при передаче золота курьеру. Но вот здесь-то и заключался самый сложный момент. Золото могло находиться где угодно, только не дома у скупщика, да хотя бы прикопано в кустах возле какого-нибудь приметного места. Его мог передать курьеру и кто-то из многочисленных родственников Мальсагова в любом магазине. Вариантов было много, и оперативники это прекрасно понимали, но тем не менее надеялись на свой опыт и удачу. У Синегорова к тому же была своя теория о работе оперов-валютчиков, как обычно называли сотрудников ОБХДММ, и о скупщиках промышленного золота.
— Мы как морские охотники за подводными лодками, В конце концов, лодка долго не может автономно плавать, рано или поздно она всплывет либо прошумит где-то внизу винтами, тут ей и конец. Так и скупщики-хищники, им же надо металл кому-то продать, отправить на материк, тут и надо их подкарауливать, — неоднократно поучал Синегоров своих оперов.
Захарченко тем временем уже разогнал «уазик» до 100 километров в час и продолжал увеличивать скорость.
— Паша, смотри, впереди спуск и крутой поворот перед Стекольным, — предупредил на всякий случай Синегоров.
Паша весело глянул на шефа:
— А что, Матвеич, слабо на ста двадцати километрах пройти этот поворот?
— Мы же через ту сопку кверху ногами перелетим.
Но Паша уже закусил удила. На спидометре стрелка подрагивала возле «120». «Уазик» плавно вошел в поворот, Паша еще прибавил газу, и машина, стремительно выходя из поворота, вылетела наверх. Слева открылась панорама Хасынской долины и мрачный Черный Монах, на верхушке которого никогда не было снега.
— Ну ты мастер! — только и сказал Синегоров.
Паша довольно захохотал;
— Могём!
В отделении занялись каждый своим делом. Синегоров сел регистрировать входящие-исходящие, Паша занялся машиной.
На следующий день после обеда Синегорова неожиданно вызвал к себе начальник отдела. В кабинете кроме Ершова находился Кандыба. И тут Матвеича осенило: «Кандыба же, увидев нас, отвернулся, а потом вовсе ушел в дальний конец зала, обычно же всегда подойдет поздороваться-поговорить».
Ершов, побуревший больше обычного, гневно глядя на сержанта, бросил ему;
— Расскажи вот Матвеичу, что натворил.
Кандыба, виновато вздыхая, опустив голову, кое-как через пень-колоду выдавил свою печальную историю. Оказывается, его знакомый Мальсагов Муса попросил его три дня назад отвезти на материк несколько кижучей для родственников, которые встретят в аэропорту Домодедово. Конечно, Кандыба не мог отказать в такой пустяковой просьбе своему знакомому и согласился. В день отлета Муса привез ему уже упакованную рыбу и дал еще деньги оплатить за вес сверх нормы 20 с лишним килограммов. Приехав в аэропорт, Кандыба прошел регистрацию, сдал багаж и спокойно стал ожидать посадку в самолет. Вдруг на весь зал объявили; «Пассажир Кандыба, пройдите на посадку!» и так еще два раза. И тут-то его как током ударило: «Рыба! Мне же ее ингуш дал, и что-то больно тяжелая. Наверняка золото!»
Проклиная все на свете и в первую очередь свою глупость, Кандыба выскочил из зала, сел в первый же автобус и удрал из аэропорта.
Вечером к нему пришел Муса и стал задавать неприятные вопросы:
— Почему не улетел? Где рыба?
Кандыба возмутился:
— Ты мне золото подсунул, меня же посадить могут!
Поначалу Муса талдычил про рыбу, но постепенно стал угрожать:
— Если не отдашь рыбу, будет очень плохо.
И утром они вдвоем поехали за багажом. К величайшему изумлению Кандыбы, после некоторых формальностей ему отдали весь багаж, то есть его сумку и упаковку с рыбой. Но он сразу же почувствовал, что упаковка стала почти в два раза легче. Муса ждал его в машине и, взяв упаковку, тут же начал ее вскрывать на заднем сиденье. Замерев, Кандыба ждал результат, который не замедлил последовать.
Муса, бледный как полотно, трясущимися от злобы губами выдавил из себя;
— Кто посылку вскрывал?
Кандыба только плечами пожимал: откуда я, мол, знаю. Тогда Муса сказал:
— Поехали домой. Теперь с нами обоими будут разбираться.
На вопрос Кандыбы, кто будет разбираться, Муса коротко ответил:
— Вечером узнаешь.
Не став дожидаться вечера, Кандыба побежал сдаваться к начальнику РОВД. Выслушав эту историю, Синегоров начал задавать сержанту вопросы. Кандыба мялся, краснел, пыхтел и как мог изворачивался.
— Ты же был уже в отпуске.
— Да вот, у меня десять дней отгулов, а тут мать заболела, решил слетать по-быстрому.
— Мусу давно знаешь?
— Лет пять, кажется.
— И что, не знаешь, чем ингуш занимается?
— Да это же наш, местный.
— Все они местные, А что, вес сразу не почувствовал?
— Да как-то не обратил внимания.
— Сколько тебе заплатили?
— Клянусь, ничего не платили.
— Вечером будешь клясться, если тебя слушать будут, голову на хрен отрежут за металл. Сколько там было?
— Наверное, килограммов восемь.
— За восемь точно зарежут.
Вмешался Ершов:
— Матвеич, давай решать, что делать будем.
— А что делать? Я бы с удовольствием закрыл его в камеру, а на каком основании? Был ли металл? Кто его видел? Ингуш ведь заявление писать не будет.
— Вытаскивать же надо этого дурака.
— А что его вытаскивать, кто его посылал? Пусть пока выйдет из кабинета.
Когда Кандыба вышел, Синегоров продолжил:
— Вполне возможно, что он их и кинул.
— Кто?
— Да Кандыба же!
— Да ты что!
— Подумай сам. Он же такой хитрожопый, а тут так прокололся. Дали ему рыбу, и он знать не знал, что там металл, а где-то в багажном его обокрали. Быть того не может. Давай позвоним в валютное отделение, пусть срочно займутся этим делом, они там быстро всё прошерстят.
— А сегодня что?
— Закрыть же его не можем, хотя он и не против будет отсидеться в изоляторе.
— Ингушей надо арестовать.
— За что? У нас же нет ничего абсолютно.
— Тогда пошлем к нему вечером пару сотрудников, разговор запишем.
— И куда мы этот разговор? Металла-то нет.
Решили все-таки послать двух сотрудников на всякий случай. Позвали Кандыбу, объяснили, как он должен вести себя, и отправили его домой. Через час, проинструктировав здоровенного участкового Булахова и опера ОБЭП Багулина, отправили их в засаду в дом Кандыбы. Они должны были вмешаться только в случае прямой угрозы жизни хитроумного сержанта.
В кабинете Синегоров, включив свой допотопный кофейник без ручки, стал ожидать Захарченко.
— Где же его черти носят? В аэропорт срочно ехать надо.
Легкий на помине, в кабинет ворвался как всегда радостный Пал Палыч.
— Вот чайку попьем, я как раз твоих барбарисок привез.
Кто попьет, а кто в аэропорт поскачет.
— Чего там делать?
Синегоров быстро объяснил ему ситуацию. Захарченко понял все сразу:
