Григорий Башкиров - Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать
– Еще не время, – натянуто улыбается Леня. – У меня все. Вопросы есть?
Молча выходим в коридор и идем к себе в отсек.
– Да пошли они все! – громко говорит Петр, усаживаясь за стол. – Не знаю как кто, а я пиво схожу выпью. Кто компанию составит?
Тут же подписывается Андрей Брагин и Краснов. Воробей отказывается и уходит к себе доклеивать очередную модель. Деда даже не спрашивают, поскольку пиво иначе как разбавленной мочой он не называет.
Троица быстро одевается и направляется на выход.
– Если меня кто-то будет искать, – обращается ко мне Леха, – скажешь, на территорию вышел.
– Скажу, только очень долго не расслабляйтесь.
– Да что ты, мы мигом. Туда и назад. – Уже от двери поворачивается Краснов.
– Ну, давайте, давайте… – вслед им бормочу я и сажусь за свой стол.
«Да, повезло сегодня, слов нет. Все вечерние планы накрылись, так сказать медным тазиком. Сейчас первым делом надо отменить все аудиенции. Так ведь не поймет, обидится. Звонить поздно, девушка она дисциплинированная и к тому же отличница – уже в институте. Дождемся вечера».
Переключаюсь на Деда. Он разложил на столе папки с делами и пишет. Главное отличие от нас – молодых в том, что Володя никогда не запускает «писанину», такую ненавистную для нас всех. Любую свободную минуту он уделяет именно ей. Поэтому он частенько подсмеивается над нами, получившими «втык» на очередном совещании за не вовремя представленные материалы, отчеты и сообщения и, покуривая, усмехается, когда я целый день напролет не вылезаю из-за стола. В этот момент он может предложить куда-то выйти и вкусить благородных напитков за его счет. Короче – издевается. Обычно я без злобы посылаю его куда подальше. Дед улыбается и остается на рабочем месте.
Мне надо идти в дежурку и забирать оттуда заявителя, чего именно сейчас страшно не хочется. Скорее всего, это очередной «глухарь», укрытый материал. Затем наступит пора прятанья за сейфом от назойливого заявителя, желающего узнать судьбу его дела, вздрагивания при одном только упоминании прокуратуры и т. д. Ничего не поделаешь – такова политика и правила, придуманные не нами, но которым мы, рядовые исполнители обязаны придерживаться.
Оттягивая момент, решаю пристать с разговором к Ермолину. Авось, в процессе Дед выложит что-то умное, подскажет, наконец…
– Саныч?
– Чего тебе надо? – отрываясь от важного занятия, спрашивает меня Дед. Спрашивает спокойно и безразлично.
– Да вот, хотел посоветоваться…
– По заявителю этому?
– Да вроде нет, с ним-то все ясно: заява, объяснение и материал под жопу. Все просто.
– Смотри, как Галевич заговорил, – бурчит Володя и вновь приступает к письму.
– А что делать? Ты же слышал, как по Воробью проехались?
– А не бери в голову. Поговори с мужиком по-человечески, а там видно будет. Ведь на нем ничего не кончается. Как были «глухари», так и будут. И никуда от этого не денешься. Знаешь, с чем я иногда сравниваю нашу профессию? – Дед откладывает ручку и снимает с носа очки. – С альпинизмом! Да, с альпинизмом! Представь себя у подножья горы. Она высока и неприступна, а верхушка покрыта снегом и туманом. Чувствуешь, как у нас.
Володя достает «Лайку» и закуривает.
– Вот прибыл ты, к примеру, на место происшествия. Вначале ничего не ясно. А если это не установленный труп? Тогда поначалу вообще свет туши. Вот и начинаешь потихоньку прощупывать, зацепки искать, свидетелей – свою базу, устанавливаешь и опрашиваешь. Факты, на первый взгляд, малозначительные, анализируешь, выстраиваешь из них версию, ту цепочку – веревочку, вдоль которой идешь к цели. Так и у них. Я, конечно, этим делом не занимался, но представляю нечто похожее. Наверняка в первую очередь разведку проводят и базовый лагерь разбивают. Потом маршрут намечают, крючья всякие в камень вколачивают, тросы натягивают. Видишь? Все сходится.
Дед оставляет окурок в пепельнице и тут же достает еще одну сигарету.
– Затем, по цепочке добытых фактов и доказательств подбираешься к нему, с кем очень хочешь встретиться. Но может случиться и так, что не на ту веревочку положился и она обрывается, а ты летишь вниз. И все начинаешь с самого начала. У них – альпинистов это обычно заканчивается большими проблемами со здоровьем. Но вот потянул ты другой «конец». Чувствуешь, он натянулся и провисать не собирается. Тогда, собрав силы, тянешь на себя. Обязательно попадутся на пути препятствия различные, за которые цепляться будет, но это мелочи. Перед тобой вершина, пик, на который должен взойти. И вот, преодолев все, ты там наверху. «Ласты» мерзавца скованы сзади, он безоговорочно признает поражение и ты торжествуешь. Нет, просто кайфуешь! Ты победитель! Герой!
– Но надо опускаться. Если чуть притормозил, то обязательно помогут занять подобающее положение на земле и указать на новый объект восхождения. И так без конца. Но тебе все равно, потому что все это вошло в твою кровь, стало вторым «я». Ты опер, а ОПЕР не профессия, а состояние души. ОБРАЗ ЖИЗНИ! А иначе нельзя. Работать не сможешь. Вернее потрудишься чуток и на другое непыльное место слиняешь. А если на всю жизнь себя связать, то это именно то, о чем я толкую. Вот так-то. Если дойдешь до этого сам, значит, будет толк, а нет – меняй профиль службы. Многие этому не верят. А зря! У подводников, летчиков такая же точно ситуация.
Дед кладет давно затухшую сигарету в пепельницу и вновь переключается на бумаги.
– Иди, работай, не мешай, – ворчит он и углубляется в свои дела.
Пора приглашать заявителя. Я беру трубу местного телефона.
– Альберт! Это я. Если не трудно, задержанного ночью мужика ко мне доставь.
– С превеликой радостью, – отвечает Поляков. – Сейчас лично притащу.
Глава 4
В кабинет без стука заходит Альберт и пропускает невысокого мужчину лет тридцати пяти. Тот, переступает порог и боязливо останавливается у двери.
– Вот, принимай клиента, уже дозрел, – шутит Альберт, слегка подталкивая его в спину.
– Спасибо, извини, что побеспокоил, – благодарю Полякова и вместе с ним выхожу в коридор.
– Личность установили?
– Вроде да, по крайней мере, я уверен – не врет. Еще утром связался с «Компрессором», так вот, подтверждают его личность. Действительно, вчера в командировку на завод прибыл такой из Железногорска. Семенов его фамилия. Пробыл на заводе до обеда и отправился поселяться в гостиницу. На заводе его уже ждут. Все интересовались, что случилось.
– И что сказал?
– Да наплел, что без документов и все такое. Мужик, судя по всему, неплохой. Я ему свой бушлат на время презентовал, чтобы совсем не замерз, а то привезли в одной рубашке. Сказал им, что скоро отпустим.
– А это ты поторопился, – шучу я.
– Ну, я пошел, – говорит Альберт и выходит за дверь.
Пока не предлагая сесть, рассматриваю мужчину. Он переминается с ноги на ногу и выжидающе на меня смотрит. Милицейский бушлат без погон висит на нем мешком и смешно топорщится. Сказывается большая с Поляковым разница в росте. Под бушлатом, что особо трогательно, замечаю аккуратно завязанный яркий галстук.
Я указываю рукой на стул. Семенов пододвигает его к столу и усаживается напротив меня.
– Можно водички, – тут же спрашивает он, заметив на подоконнике графин. Я молча киваю. Жадно напившись и утершись ладонью, Семенов устраивается на край стула и, нахмурив лоб, сосредотачивается.
– Ну что, давайте познакомимся, – предлагаю я.
– Здравствуйте, – невпопад реагирует Семенов и тут же, спохватившись, поправляется. – Семенов Виктор Николаевич, – и замолкает.
– Дальше, дальше, – подгоняю его, рассчитывая как можно быстрее ввести разговор в нужное русло. Иной раз излишние эмоции и медлительность заявителя элементарно утомляют. В данном же случае никаких конкретных мер я предпринимать и не собирался. Если признаться честно, то для себя я уже решил, что вынесу постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Сейчас же предстояло подвести Семенова к мысли о том, что во всем случившемся виновен только он сам, и благополучно разойтись.
– А с чего мне начинать? – он явно «зажат» и растерян. А это уже хорошо для нашего «дела». Я позволяю себе иронизировать.
– Вот что, Виктор Николаевич, расскажите все подробно, о том, что произошло с момента приезда в наш гостеприимный город. Если мне будет что-то не ясно, задам вопросы.
Достав лист бумаги, я несколько подаюсь вперед, всем своим видом изобразив участие и готовность внимательно выслушать весь его полупьяный бред.
Семенов шумно выдыхает и, откинув пятерней с покрывшегося каплями пота лба влажные волосы, начинает говорить.
Из его сбивчивого рассказа следует, что прибыл в командировку вчера утром, и прямо с вокзала отправился на завод «Компрессор», где до шестнадцати часов занимался производственными вопросами, ради которых и приехал из Железногорска. Вечером поселился в заводскую гостиницу. Приведя себя в порядок после дороги, решил перекусить и заодно прогуляться. С перекусить Семенову сразу очень повезло, так как в непосредственной близости от гостиницы имелся известный всем аборигенам «гадюшник» под нежным названием «Мороженица «Снежинка». Выпив пару стопок коньяку и увидев одиноко сидевшую за соседним столиком девушку, взыграл гормонами и распушил хвост. Затем последовало классическое в таких случаях продолжение банкета: льющееся рекой шампанское, цветы, недвусмысленные предложения посетить «номера», кокетливые отказы и томные многообещающие взгляды. Разумеется, денег не экономил в предвкушении более тесного знакомства. Как и полагается по классике жанра, о которой очень любит порассуждать Воробей, откуда-то появился приятный молодой человек – бывший одноклассник Валентины (так звали пассию Виктора Николаевича). С ним тоже пили за дружбу, за любовь, за наш замечательный город. Получилось так, что «нализался» наш Ромео основательно и перестал осознавать реальность. И вместо того, чтобы ползти к себе в гостиницу, находящуюся за углом, как истинный джентльмен, напросился провожать Валюшу, надеясь у нее и заночевать.
