Ю Несбё - Не было печали

Харри вздрогнул и выругался. Только теперь он все понял. Понял, зачем ему было необходимо найти Арне Албу, прежде чем того заставят замолчать навеки. Не потому, что он полицейский до мозга костей, и не потому, что защита принципов правового государства стала его личным делом. А потому, что ему нужно было знать, как все произошло на самом деле. А Арне Албу — единственный, кто мог рассказать об этом.

Харри снова закрыл глаза. Ветер слабо посвистывал в трещинах гранитных скал, внося разнообразие в тягучий, монотонный шум моря.

Когда он вновь открыл глаза, было уже не так темно. Ветер разогнал облака, и над ним матово светили звезды. Луна переместилась на небосклоне. Харри посмотрел на часы. Он просидел в укрытии почти целый час. Грегор все так же бешено лаял в сторону моря. Он поднялся на одеревенелых ногах и направился к нему. Начался отлив, вода отступила, и под ногами у него оказался широкий песчаный пляж.

— Пойдем, Грегор, ничего нам здесь не найти.

Пес попытался куснуть его, когда Харри взялся за ошейник, и он инстинктивно отступил на шаг назад. Прищурившись, посмотрел в сторону моря. Лунные блики играли на черной поверхности воды, но он все же увидел впереди то, чего не разглядел, когда приливная волна достигала максимального уровня. Похоже, там торчали верхушки двух кнехтов. Харри подошел к самой воде и снова включил фонарик.

— Господи Иисусе! — прошептал он.

Грегор рванул вперед прямо по воде, и Харри последовал за ним, утопая в песке. Он прошел метров десять, но вода не доставала ему и до колена. Из воды торчали не кнехты, а пара ботинок. Итальянских, ручной работы. Харри направил фонарик вниз, и свет его выхватил иссиня-белые лодыжки, подобные двум колоннам надгробия.

Подхваченный ветром, крик Харри мгновенно утонул в рокоте волн. А вот фонарик, который он выронил, остался на песчаном дне и светил еще почти целые сутки. К следующему лету, когда его нашел маленький мальчик и сразу помчался с ним к отцу, черная краска под воздействием морской воды облезла, и никто из них не мог вообразить, что найденный Mini Maglite каким-то образом связан с ужасной прошлогодней находкой, о которой писали в газетах. Но сейчас, на летнем солнце, казалось, что эта история произошла бесконечно давно.

Часть V

Глава 32

Дэвид Хасселхофф

Утренний свет пробивался сквозь узкую прореху в облаках, и казалось, будто над морем высится белая колонна, которую Том Волер называл господней свечой над фьордом — дома у него на стенах подобные пейзажи. Он перешагнул пластиковую ленту, огораживавшую место происшествия. Люди, по их мнению, хорошо его знавшие, думали, что он по натуре такой человек — предпочитает перепрыгивать через препятствие, а не подлезать под него. Но они были бы правы лишь отчасти. Тому Волеру не были известны люди, которые бы действительно хорошо его знали, и он полагал, что такое положение вещей не изменится и в дальнейшем.

Он поднес цифровой фотоаппарат к «полицейским» солнцезащитным очкам со стеклами стального цвета. Таких очков у него дома хранилась целая дюжина. Ответная услуга благодарного клиента. Как и фотокамера. Объектив выхватил яму на склоне и лежащее рядом с ней тело мужчины. На нем были черные брюки и рубашка, когда-то белая, а ныне ставшая коричневой от глины и песка.

— Новая карточка для личной коллекции? — раздался голос Вебера.

— Вот именно, это нечто новое, — сказал Волер, не подымая глаз. — Мне нравятся убийцы, наделенные воображением. Личность установили?

— Арне Албу. Сорок два года. Женат, трое детей. Похоже, имел финансовые затруднения. У него здесь загородный дом.

— Кто-нибудь что-то видел или слышал?

— Ребята сейчас опрашивают соседей. Но ты же видишь, какая здесь глушь.

— А постояльцы отеля? — Волер указал в сторону большого желтого деревянного здания в конце пляжа.

— Сомневаюсь, — ответил Вебер. — Кому взбредет в голову жить здесь в это время года?

— А кто труп обнаружил?

— Аноним позвонил из телефона-автомата в Моссе в тамошний полицейский участок.

— Думаешь, убийца?

— Вряд ли. Он сказал, что гулял вечером с собакой и увидел торчащие из воды ноги.

— Разговор записали?

Вебер покачал головой:

— Он не в службу экстренных вызовов звонил.

— А что показал осмотр тела?

— Врачебного заключения еще нет, но, по-моему, его закопали заживо. Следов внешнего воздействия нет, но у него кровь шла носом и горлом, глазные сосуды полопались — значит, в мозгу скопилось большое количество крови. Кроме того, в гортани обнаружен песок, то есть он еще дышал, пока его закапывали.

— Согласен. Еще что-то есть?

— Пес был привязан перед домом — вон там, наверху. Здоровенный мерзкий ротвейлер. Как ни странно, в прекрасной форме. Наружная дверь не заперта. Следов борьбы в доме тоже не обнаружено.

— Иными словами, они вошли, пригрозили ему оружием, привязали пса, вырыли яму и вежливо попросили его туда лечь.

— Думаешь, убийца был не один?

— А ты как думаешь? Огромный ротвейлер, яма в полтора метра глубиной. По-моему, это однозначно, Вебер.

Вебер промолчал. Он ничего не имел против сотрудничества с Волером — тот был сыскарь редкого таланта, о чем свидетельствовали результаты его работы. Но это еще не значит, что он непременно был Веберу по душе. Впрочем, не по душе — тоже не то слово. Нет, тут что-то иное, просто по прошествии какого-то времени у него возникало ощущение, как в игре «Найди семь ошибок на картинке», когда не знаешь, в чем фишка, но чувствуешь: что-то тут не так. Вот именно, что-то в нем было не так.

Волер присел на корточки рядом с трупом. Он знал, что Вебер его недолюбливает. Ну и отлично. Вебер уже много лет работал в криминалистической лаборатории и никогда и в мыслях не имел каким-либо образом повлиять на ход карьеры Волера или вообще на его жизнь. Короче говоря, мнение Вебера о нем было ему совсем до лампочки.

— Кто опознал?

— Тут приходили несколько местных, — ответил Вебер. — Владелец магазина его опознал. Мы связались с его женой и привезли ее сюда из Осло. Она подтвердила, что это Арне Албу.

— А где она сейчас?

— В доме.

— С ней кто-нибудь говорил?

Вебер пожал плечами.

— Я люблю быть в таких случаях первым, — заметил Волер, наклонился вперед и сделал еще пару снимков трупа.

— Дело расследует полиция Мосса. А нас просто вызвали на подмогу.

— Правильно, мы же профессионалы, — сказал Волер. — Надо бы этим крестьянам из Мосса вежливо все объяснить.

— У нас несколько человек расследовали дела об убийстве, — раздался позади них голос. Волер посмотрел вверх на улыбающегося человека в черной кожаной форменной куртке. На погонах с золотым обрезом у него красовалась одна звездочка.

— No hard feelings,[45] — рассмеялся старший инспектор. — Меня зовут Пауль Сёренсен. — А ты будешь старший инспектор Волер?

Волер коротко кивнул и сделал вид, будто не заметил протянутой Сёренсеном руки. Он не любил прикосновений незнакомых мужчин. Да и знакомых, впрочем, тоже. Вот с женщинами — дело другое. Во всяком случае, когда он сам проявлял инициативу. А проявлял он ее часто.

— Что, Сёренсен, и такие дела раньше приходилось расследовать? — спросил Волер и отвел пальцем веко пострадавшего, обнажив кроваво-красное глазное яблоко. — Это вам не удар ножом в людном месте или случайный выстрел по пьянке. Вы же поэтому нас и вызвали, не так ли?

— Да, похоже, у нас таких случаев не было, — согласился Сёренсен.

— Тогда предлагаю следующее: ты с ребятами остаешься здесь и следишь, чтобы посторонних не пускали за ограждение, а я пойду переговорю с женушкой трупа.

Сёренсен рассмеялся, будто Волер отмочил классную шутку, но осекся, увидев, как тот поднял брови над стеклами «полицейских очков». Том Волер поднялся и зашагал в сторону ограждения. Он медленно сосчитал до трех и крикнул:

— И уберите патрульный автомобиль с разворота, Сёренсен! Наши люди там пытаются найти следы машины убийцы. Заранее благодарен.

Он и не оборачиваясь знал, что улыбка сползла с добродушного лица этого тюфяка Сёренсена. И что место преступления теперь находится под контролем людей из Управления полиции Осло.

— Фру Албу? — спросил Волер, войдя в гостиную. В городе ему предстоял многообещающий обед с одной девицей, и потому он решил не затягивать разговор. Вигдис Албу оторвала взгляд от фотоальбома, который листала:

— Да?

Волеру нравилось то, что он видел перед собой. Ухоженная кожа, холеное тело, поза, выражавшая ее уверенность в себе, — ну прямо Дорте Скаппель,[46] да еще в блузке с расстегнутой третьей пуговичкой. Ему нравилось и то, что он слышал. Мягкий голос необычайно подходил к тем особым словам, которые он так любил в устах своих женщин. Нравились ему и ее губы, которые, как он уже начал надеяться, когда-нибудь произнесут такие слова.