Фридрих Незнанский - Большая зачистка
— Повторяю, бежать не советую. Сергей! — обернулся к Карамышеву. — Здесь имеются еще выходы? Ты же был тут?
— Так точно. Во-он там, — показал он рукой в правую сторону. — Туда подходит гравийная дорога от «Выстрела». И дальше, за озеро. А куда ведет, не знаю.
— Плохо, — поморщился Грязнов и поглядел на Турецкого, наблюдающего за происходящим со странной усмешкой. — Что скажешь?
— Скажу, что войско спешно покинуло полководца. Но это создает для нас лишь дополнительные неудобства, не больше. Пошли в дом, здесь, я думаю, никаких сюрпризов ждать не надо. Ведите, Виталий Борисович. А за беглецов не переживайте, мы с ними скоро разберемся.
Западинский послушно пошел в свой краснокирпичный, напоминающий уменьшенный до приемлемых в России размеров средневековый замок. Двери были не заперты.
Грязнов, прежде чем войти, достал пистолет и передернул затвор, знаком предложил Турецкому сделать то же самое. Потом обернулся к старшему группы СОБРа и что-то сказал ему негромко. Тот кивнул и побежал к «мерседесу». Машины въехали во двор. Собровец вышел из своего микроавтобуса с рацией и забубнил, поглядывая в ту сторону, куда, по всей вероятности, удрали охранники Западинского, не пожелавшие выполнять приказы ни собственного шефа, ни начальника МУРа. Ну да, своя шкура дороже.
В доме было тепло, но не душно. Едва слышно работали вытяжки и большие вентиляторы на потолках.
Оставив Западинского под охраной собровца и Сергея Карамышева, Грязнов с Турецким, прикрывая один другого, пошли по комнатам. На нижнем этаже никого не было. В маленькой комнатке на втором этаже обнаружили пожилую женщину в очках, которая, полулежа в кресле, что-то вязала. Она взглянула на вошедших поверх очков и сказала удивленно:
— Здрасьте вам! Это еще что такое? Чей-то вы маскарад затеяли? Иль обедать уже хотите?
— Нет, мы не по этой части, — ухмыльнулся Грязнов.
— А пушки чего вытащили? Ворон пугать? Али меня, старую?
Умная оказалась женщина, слово «пушка» знала. Образовали ее, видать, тут.
— Как вас зовут? — спросил Турецкий.
— Да вы че, ребяты? — Она отложила вязанье и внимательно, уже через очки, вгляделась в пришельцев. Сомнение мелькнуло в глазах. — Не, вы не наши. А чьи будете?
— Из Москвы мы, гражданка, — ответил Грязнов. — Из Генеральной прокуратуры и уголовного розыска. А сюда мы привезли вашего хозяина. Арестованного.
— Батюшки боже! — всплеснула женщина руками. — И за что его?
— Нехороший оказался человек, — поторопился Грязнов. — Вы нам вот что скажите. В доме еще люди есть?
— Так охрана!
— Эта уже сбежала. А еще?
— А еще мне не велено говорить.
— Нам можно, даже нужно.
— Ну тады если так, идите себе по колидору до конца, а там друга лестница. По ей на третий этаж — и найдете Вадика. Господи! Да как же эта! Ой, страх-то какой! — запричитала она, но никакого страха не продемонстрировала. — И где жа он?
— А внизу. Под охраной. Спускайтесь, разговор будет. Вы себя так и не назвали…
— Марфа Ивановна я. А ты, мил человек? — уставилась она на Грязнова.
— А я, стало быть, Вячеслав Иванович. А он, — показал на Турецкого, — Александр Борисович. Вот и познакомились. Вы поварихой тут?
— Ой, мил человек, да всё я! И мету, и кормлю, и злодеев бужу.
— Это каких же?
— А которые с пушками расхаживают. Дом стерегут.
— Почему вы их считаете злодеями? Пакостят, что ли?
— Не, пакостить остерегаются. Морды у них… эти… некондиционные, — выговорила она почти по слогам, видимо, однажды поразившее ее слово.
— Вон что! — даже присвистнул Грязнов. — Видал, Саня, как народ теперь мыслит?
— Ты, мил человек, вот че, ты не свисти тут, черненького-то не вызывай!
— Ах ты, мать честная! — засмеялся Грязнов. — Баптистка, что ли?
— У тебе своя вера, Вячеслав Иванович, у мене своя. И ты мою веру не трогай.
— Извините, Марфа Ивановна. Не буду. Да и не хотел обидеть. Но вы спускайтесь на первый этаж. Мы тоже сейчас туда подойдем. Поговорить надо. Пошли, Саня.
Пока шли по «колидору» и поднимались на третий этаж, Турецкий спросил Грязнова, откуда тот догадался, что тетка — баптистка?
— Так черненький же! Это они так черта называют. Ты свистнешь, а этот сатаненок тут как тут, глядишь, и молоко на плите сбежало. Или суп сам по себе пересолился. Мелкий пакостник.
— Смотри-ка, — с уважением отметил Турецкий. — Обширные у тебя, оказывается, познания.
— А то!
В довольно просторной комнате на третьем этаже, больше похожей на русскую светелку, с окнами, выходящими на все четыре стороны света — значит, она находилась в одной из башен «замка», — стоял широкий диван. На нем валялся, не снимая ботинок, черноволосый парень с растрепанной книжкой в руках. Парень был в очках. Читал внимательно.
В простенке работал здоровенный компьютер, выкидывая на экран монитора замысловатые многоцветные картинки абстрактного толка.
Слабо жужжала вытяжка. Воздух в комнате был слегка озонированный.
На вошедших парень не обратил ни малейшего внимания.
Грязнов подошел к дивану и вынул книгу из рук парня. Тот удивленно уставился на генерала. Слава посмотрел в книгу — там были сплошь математические формулы. Отдал парню.
— Вы кто такие? — спросил тот наконец.
— Из уголовного розыска.
— А я тут при чем?
— Поразительное дело, Саня, — рассмеялся Грязнов. — Все без исключения задают этот дурацкий вопрос. Хотя сами же все прекрасно знают. Ну нет у нас лишнего времени, Вадим Олегович, чтобы просто так наносить вам визит. Это хоть ясно?
— Со временем — ясно. У меня его тоже чаще всего не хватает.
— Теперь, мы думаем, будет с избытком. Верно, Александр Борисович?
— Верней не бывает, — серьезно закивал Турецкий. — Давно здесь обретаетесь, Вадим?
— Это имеет отношение к тому, за чем вы приехали?
Грязнов сделал глубокомысленное выражение:
— Самое непосредственное. Мы и Виталия Борисовича с собой прихватили. Специально, чтоб он сам мог объяснить вам, за что и почему приказал убить вашего отца. А заодно и сестрицу.
— Как?! — Вадим вскочил, словно подброшенный диванной пружиной.
— А вот так, — сухо ответил Грязнов. — Где находится то, что вы вытащили из американских сетей?
Парень ошарашенно молчал.
— Если вы никогда не читали Уголовный кодекс, а сделать это следовало бы, приступая к тому, чем вы тут занимались под бдительным оком вашего покровителя, вы бы знали, что чистосердечное признание в содеянном, а также добровольная выдача украденного может в конечном счете оказать влияние на суд, когда вам будет определяться мера наказания. Вы понимаете, о чем речь?
— Да это и ежу понятно, — морщась, отмахнулся он, будто от надоедливой мухи. — Почему вы заявили, что Виталий убил папу? Какие у вас на то основания?
— Веские, — ответил за Грязнова Турецкий.
— А Ленка? — вдруг с ужасом осознал сказанное Вадим.
— Жива она. И есть гарантии, что в ближайшее время с ней ничего не случится.
— Где она?
— Вам сейчас не о ней, а о себе следует подумать, — наставительно сказал Грязнов.
— А что, Виталий, вы сказали, здесь?
— Внизу. Нас ждет. Под охраной.
— Да-а?.. — Парень как-то сразу притих. Сел на диван, взялся обеими руками за голову, длинные волосы скрыли лицо. Копия Западинского. Наконец он поднял голову и печально посмотрел на Грязнова. — Дискет у меня уже нету, отдал Виталию. Куда он их задевал, спросите у него. Но все записано на жестком диске. Можете изымать… если хотите.
— Изымем, — решительно поднялся Грязнов, — пойдемте вниз…
— Виталий! — воскликнул растерянно Вадим, увидев сидящего уже в наручниках Западинского.
— Да врут они все! — вскинув скованные руки над головой, зло заорал Западинский. — Врут, гады!
— А что, разве и Плешакова не вы отдали приказ убить? Точнее, взорвать в машине? — спокойно спросил Турецкий.
Западинский не сумел сдержаться, метнул яростный взгляд на спросившего. Но ответил после паузы так же зло:
— И не думал. А что, разве он уже сдох?
— Естественно. Когда работает ваш Игорь Прилепа, жертвы, как правило, быстро переходят в мир иной.
— Не знаю такого.
— Да? А он говорит, что отлично знает вас. Странно. Ему-то в его положении зачем врать?
Западинский побагровел. По лбу покатились крупные капли пота.
— Ну что ж, значит, устроим вам с ним очную ставку, — сказал Турецкий. И без всякого перехода добавил: — Где дискеты с американскими материалами? Те, которые вам дал Вадим…
И Западинский вдруг непонятно сконцентрировался. На его мокром лице, кажется, даже мелькнуло подобие какой-то сатанинской улыбки.
— Понятия не имею. Лично у меня ничего нет. Можете обыскивать.
