Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи
В то время Муцуо рассматривал такие заведения, как санатории Японского Красного Креста в Осаке, Хёго, Аити, Гифу, санаторий Кюсэйкай в Нагое, Garden Home в Токио, санаторий Белого Креста в Канагаве. Из всех них он выбрал санаторий Кюсэйкай. Каким бы неизлечимым ни был туберкулез, он думал, что если обратиться в такое современное лечебное учреждение и пройти тщательное лечение, есть возможность полностью излечиться.
Муцуо уже почти решился на этот шаг, но и на этот раз уступил настойчивым уговорам Инэ и сестры Мисако. Стоило сказать женщинам, что собираешься сделать что-то для них непривычное, они всегда возражали. И аргумент у них был всегда один: если ты уедешь, Инэ останется одна.
Когда Муцуо спросил, не собираются ли они его убить, настаивая на своем, ему сказали, туберкулезный санаторий – не гарантия. Полно случаев, когда люди тратили дикие деньги, но так и не поправлялись. Гораздо лучше, утверждали они, было бы остаться здесь и потихоньку выздороветь.
Муцуо стал думать, что Мисако и Инэ были бы не против его смерти. Им было жалко тратить деньги на лечение. Они настаивали, чтобы он никуда не ездил и поступал так, как все остальные жители деревни. А если в результате он умрет, им нужно будет только поплакать одну ночь напоказ перед жителями деревни, вот и все.
Муцуо размышлял две ночи, но и на этот раз отказался от своих надежд. Он решил не ездить в санаторий и остаться здесь. Возможно, на его решение повлияли и установившиеся наконец связи с Тоё Оикавой и Кимиэ Сэрой. Ему было бы грустно расстаться со своими подругами, уехав в санаторий.
Однако Муцуо перестал сдерживаться и начал тратить деньги, полученные в банке, на покупку масла, молока, бананов и других роскошных продуктов, которые в то время были редкостью в сельской местности. Он ел их сам и делился с Кимиэ Сэрой, покупая ее благосклонность.
Когда Муцуо избрал себе такой образ жизни, люди постепенно потянулись к нему. Все это из-за распространившихся слухов, что если дружить с Муцуо Тои, можно получить от него в подарок одежду и вкусную еду. В бедной, холодной деревне все были падки на такие вещи.
Первой, кто приблизился к нему, была Канэ Ёсида. Канэ, 42 года, была женой Сюити Ёсиды. Пятидесятилетний Сюити, разумеется, тоже был крестьянином. У Сюити была 21-летняя дочь по имени Ёсико, весьма одаренная девушка. Ёсико родилась от предыдущей жены Сюити. Муцуо нацелился на Ёсико, но Ёсико уже была замужем за Рёдзи Томодой.
– Какая хорошая погода, – дружелюбно сказала Канэ, подходя к веранде, где стоял Муцуо. – Чем занимаешься? Не хочешь погулять на природе?
На лице Канэ, покрытом коричневыми морщинами, сверкала доброжелательная улыбка, когда она, обойдя вокруг веранды, подошла к входу.
– Я собираюсь сдавать экзамены, сейчас готовлюсь, – сказал Муцуо.
– Занимаешься? Правда? Это хорошо. Ты талант, сдашь отлично.
– Тетушка Ёсида, тебе чего-то надо? – сказал Муцуо.
– Особо ничего не нужно. Просто стало интересно, что ты делаешь. Говорят, ты в последнее время хорошо питаешься.
Муцуо призадумался. В последнее время таких людей стало много. В деревне ходили слухи, что у Муцуо водятся всякие редкости, и тетушка надеялась заполучить что-нибудь для себя.
– Да, ем побольше, мне нужны силы для учебы. Приходится хорошо питаться.
– И свежие яйца ешь?
– И свежие яйца, и ветчину выписываю из Токио. Еще бананы есть. Ты, тетя, когда-нибудь это пробовала?
– Нет. Откуда же нам, бедным людям, – сказала Канэ нарочито жалобным голосом.
– У меня этого много. Хочешь попробовать?
– Я уже старая, мне все равно на пользу не пойдет.
– Чего? – спросил Муцуо с удивлением.
Он решил что она отказывается.
– Но у нас и молодые есть, старушка-то обойдется, а молодежь я бы подкормила.
– И то правда! – сказал Муцуо.
– Но мне хочется хотя бы взглянуть. Покажешь, как они выглядят?
– Ну иди сюда, если хочешь, – сказал Муцуо, ведя Канэ в заднюю комнату.
Затем он достал кусок ветчины и указал на него.
– Вот, можешь взять, но и мне дай кое-что.
Муцуо, вынужденный отказаться от санатория, перестал сдерживать себя и делал все, что приходило в голову.
– Дать тебе? Ты о чем?
– Вот об этом, – сказал Муцуо, указывая на переднюю часть своих штанов.
– Муцуо, ты что предлагаешь старушке?
– Ну давай, тетушка, удержу нет, я ничего не могу с собой поделать.
– Глупость какая!
– Я никому не скажу; пожалуйста.
Канэ изумилась, но потом застенчиво закатала одежду на живот и легла.
– Если ты серьезно, давай быстрее. Мне нужно домой пораньше, муж скоро вернется, – сказала Канэ.
То же самое произошло и с Садако Канаи. Это была пятидесятилетняя вдова. Ее дом стоял рядом, к северу от дома Тои. Она воспитывала четырех детей – сыновей Кацуо, Кацухиро, Ясуо и дочь Аяко. Старший сын Кацуо Канаи вступил добровольцем в Корпус морской пехоты на военно-морской базе Курэ и не жил дома. У Садако было много свободного времени, и когда до нее дошли слухи о том, что Муцуо покупает всякие редкие вещи, она начала навещать семью Тои по нескольку раз в день.
Старшей дочери Садако, Аяко, было 18 лет, как и дочери Канэ Ёсиды, и у нее было вполне привлекательное лицо. Муцуо интересовался Аяко, но он не мог признаться в этом, поэтому, болтая с ее матерью, он увлекся и решил, что, в конце концов, и мать сойдет, поэтому сошелся с ней, соблазнив деньгами и продуктами. Пока Инэ не было дома, они занимались сексом в задней комнате, и Муцуо удивился, что Садако, долгое время жившая одна, так бурно отреагировала и начала кричать. Он вспомнил слышанные на молодежных попойках рассказы о том, что от долгого воздержания чувственность у вдов только накапливается.
Такой же была и Томи Инубо. Ей было 45 лет, у нее был сын по имени Ёнэити, годом младше Муцуо. Хотя она совсем не была красивой, он сблизился с ней, заманив на деньги и еду. Эта женщина ответила легче всего. У Томи уже были давние отношения с Китидзо Инубо.
К сожалению, молодые женщины не поддавались, а вот с женщинами постарше оказалось легче, чем он предполагал. Таким образом, можно сказать, что Муцуо провел весь 1937 год в сравнительно хорошем расположении духа. Казалось, его мечтания об идеальной эротической деревне наконец-то материализовались в Каисигэ. Однако все было не так просто. Гаремы, держащиеся на деньгах и товарах, долго не живут.
Прежде всего произошло вот что. В начале июня, когда Канэ Ёсида проходила мимо дома Тои, она увидела Муцуо, стоящего перед каменной оградой своего дома.
– Муцуо, что ты там делаешь? – спросила Канэ.
– Тетушка Ёсида, ты как раз вовремя. Помоги мне немного.
– Как тебе помочь?
– Нужно передвинуть комод. Одному тяжеловато, подсоби, ладно?
– Так у тебя на это бабушка есть.
– Она сейчас не дома. Вышла по делам.
– Что с тобой поделать! Показывай.
Поскольку Канэ согласилась, Муцуо пошел первым по каменным ступенькам и вошел в полумрак дома.
– Ну где? – спросила Канэ.
– Бог с ним, с комодом. Лучше, тетушка, дай мне еще разок, – сказал Муцуо.
Он подошел к Канэ сзади и начал обнимать.
– Ты чего творишь! Хватит уже!
Повернувшись, Канэ ударила Муцуо по щеке.
Муцуо потер щеку:
– Тетушка, я все знаю.
– Что ты знаешь?
– Ты и Китидзо Инубо. А я лучше, чем этот старик.
– Кто это тебе сказал? – с возмущением спросила Канэ.
– Неважно.
– У меня нет ничего общего со стариком Инубо. Не болтай, чего не знаешь. Ну, говори, кто тебе сказал! Говори!
На самом деле Муцуо говорил наугад. У Китидзо Инубо были отношения с Кимиэ Сэрой, Тоё Оикавой и Томи Инубо. Поэтому он лишь предполагал, что у того была связь и с Канэ Ёсидой. Однако, видимо, это было не так.
– По деревне ходят такие слухи, не важно, кто сказал.
– Я спрашиваю, кто тебе сказал. Назови имя этого человека.
Муцуо молчал, не находя слов.
– Что, не можешь сказать? Это потому, что ты врешь. Рассказать бабушке Инэ, что ты делал со мной?
