Иэн Рэнкин - Заживо погребенные
– Он немного не в себе из-за убийства жены, – как бы про себя произнес Прайд.
– Как это трогательно! – насмешливо-холодно отреагировала Шивон.
– Так мы будем предъявлять ему обвинение в убийстве Марбера? – поинтересовался Хайндз. – Хотя появился еще один подозреваемый…
– В таком случае, – раздался чей-то голос, – что вы здесь делаете?
Это была Джилл Темплер. Еще накануне они сообщили ей, что хотят пригласить на допрос Нельсона, и она это одобрила. Но сейчас она стояла в позе начальницы, ждущей доклада о результатах, – расставив ноги и уперев руки в бока.
– Он консультируется со своим адвокатом, – объяснила Шивон.
– Сказал уже что-нибудь?
– Мы только-только предъявили ему чек.
Темплер перевела пристальный взгляд на Прайда.
– Вы, я уверена, привезли из Лейта радостные новости?
– Не совсем.
Она шумно выдохнула.
– Надо наконец прекратить топтаться на месте. – Она старалась говорить потише, чтобы не слышали художник и его адвокат, но, несмотря на это, в ее тихом голосе отчетливо слышались и нетерпение, и неудовлетворенность.
– Да, мэм, – так же вполголоса произнес Дейви Хайндз и повернул голову на скрип двери комнаты для допросов №2: на пороге стоял Уильям Оллисон.
– Мы готовы, – объявил он.
Шивон и Хайндз вернулись в комнату. Закрыв дверь и включив магнитофон, они снова заняли свои места за столом. Запустив пальцы в волосы, Нельсон еще больше их взъерошил. Он несколько раз открывал рот, чтобы заговорить.
– Ну начинайте, Малколм, ведь вы уже готовы, – подбодрил его адвокат.
Нельсон откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
– Эдвард Марбер дал мне пять тысяч фунтов для того, чтобы я перестал докучать ему. Он хотел, чтобы я либо замолчал, либо уехал.
– По какой причине?
– Потому что люди начинали прислушиваться, когда я говорил о его мошенничестве.
– Вы просили его дать вам эти деньги?
Нельсон отрицательно покачал головой.
– Вам нужно ответить вслух, чтобы ответ был записан на пленку.
– Я ни о чем его не просил, – четко произнес Нельсон. – Он сам пришел ко мне. Сначала он предложил мне тысячу, но под конец сумма возросла до пяти.
– А в тот вечер вы пришли в галерею, потому что хотели получить еще? – спросил Хайндз.
– Нет.
– Вы хотели увидеть, насколько успешным был показ, – подсказала Шивон, – а это наводит на мысль, не собирались ли вы увеличить плату за то, что прекратите докучать Марберу. Ведь вы же в конце концов получили деньги, так почему вы продолжали донимать Марбера?
– Да если бы я хотел докучать ему, я вошел бы внутрь, логично?
– А может быть, вы хотели добиться своего, спокойно поговорив…
Нельсон решительно завертел головой.
– Я вообще не приближался к этому человеку.
– Нет, приближались.
– Я хотел сказать, что не говорил с ним.
– Вы были удовлетворены, получив пять тысяч? – спросил Хайндз.
– Не скажу, что я был удовлетворен… это было как бы подтверждение моей правоты. Я взял их, потому что это были пять тысяч, полученные им обманным путем, которые он уже не истратит.
Художник с хрустом провел ладонями по щекам, заросшим густой однодневной щетиной.
– А что вы почувствовали, когда узнали о его смерти? – задала вопрос Шивон, глядя прямо в глаза Нельсону.
– Честно сказать, даже некоторое удовольствие. Я знаю, это звучит не по-человечески, но все равно…
– А вы не задумывались над тем, что мы начнем интересоваться вашими отношениями с мистером Марбером? – спросила Шивон.
Нельсон кивнул.
– Вы не боялись, что мы станем выяснять причину этого платежа?
Он кивнул еще раз.
– Почему же вы нам сами об этом не сказали?
– Я понимал, как бы это выглядело, – ответил он застенчивым голосом.
– И как, по-вашему, это выглядит?
– Так, будто у меня был мотив, возможности и все прочее. – Он по-прежнему не мог отвести глаз от ее взгляда. – Разве не так?
– Если вы ничего не сделали, – сказала она, – то и волноваться не о чем.
Он склонил голову чуть набок.
– У вас интересное лицо, сержант Кларк. Как по-вашему, мне представится возможность написать ваш портрет, когда это все закончится?
– Давайте пока остановимся на настоящем, мистер Нельсон. Расскажите об этом чеке. Как у вас оказалась эта сумма? Она была вам переведена или вы получили ее при встрече?
Закончив допрос, Хайндз и Шивон отправились в булочную-пекарню, чтобы устроить себе второй завтрак. Булочки с начинкой, банки с прохладительным питьем из холодильника. День был теплый, хотя и облачный. Шивон хотелось снова принять душ, однако необходимо было охладить не тело, а скорее голову, чтобы напрочь смыть все, что вызывало в ней неразбериху и путаницу. Они решили пойти в Сент-Леонард дальним путем, а дорогой съесть все, что купили в булочной.
– Выбирай, – сказал Хайндз. – Донни Дау или
Нельсон.
– А почему не оба? – задумчиво спросила Шивон. – Нельсон следит за Эдвардом Марбером и подает Дау сигнал, когда такси с Марбером подъезжает к дому.
– По-твоему выходит, они сообщники?
– А пока мы тасуем эту колоду, добавим в нее еще и Верзилу Гора Кафферти, хотя его ты почему-то не захотел причислить к тем, кто был обманут.
– Я не вижу, каким образом Марбер мог обмануть Кафферти. Это, как ты понимаешь, очень рискованное дело.
– Может быть, еще кто-то – по злобе или из зависти?
– А что насчет Лауры Стаффорд? Может, ей опротивела жизнь в рамках их соглашения… может быть, Марбер захотел пойти еще дальше в их отношениях. – Хайндз, помолчав, заговорил снова: – А что, если посмотреть на Донни Дау как на сутенера Лауры?
Лицо Шивон мгновенно изменилось.
– Ну хватит, – отрывисто бросила она.
Хайндз понял, что сморозил глупость. Он смотрел, как она бросила недоеденную булочку в урну, стряхнула крошки и следы муки с джемпера.
– Тебе надо поговорить с кем-нибудь, – кротким голосом посоветовал он.
– Ты хочешь сказать – посоветоваться? Сделай одолжение…
– Так ведь я и пытаюсь. Но, мне кажется, ты и слушать не хочешь…
– Дейви, я и раньше видела, как убивают людей. А ты?
Она остановилась и посмотрела ему в лицо.
– Мы ведь с тобой партнеры, – сказал он, и в его голосе слышалась обида.
– Нет, мы – это старший и младший офицеры… хотя иногда мне кажется, что ты путаешь, кто есть кто.
– Господи, Шив, да я всего лишь…
– И не смей называть меня Шив!
Он собрался возразить что-то, но, видимо решив получше обдумать аргумент, приложил к губам банку с питьем. После дюжины глотков он перевел дыхание и сказал:
– Извини.
Она повернулась к нему:
– «Извини» – за что?
– За мои шутки насчет Лауры.
Шивон медленно кивала головой, выражение ее лица стало менее напряженным.
– Ты же все понимаешь, Дейви.
– Я пытаюсь. – Немного помолчав, он спросил: – Мир?
– Мир, – подтвердила она.
Дальше они шли молча, но это молчание можно было без преувеличения назвать молчанием единомышленников.
Когда Ребус с Греем вернулись в Сент-Леонард, все их коллеги набились в комнату для допросов №1. Накануне они, разбившись на пары, провели весь день объезжая стоянки фургонов на Западном побережье, беседуя с хозяевами, долгосрочными арендаторами и местными жителями. Теперь они снова были здесь… и очень-очень
устали.
– Я даже и не подозревал о существовании стационарных парков, – недоумевал Алан Уорд. – Люди живут в фургонах с четырьмя койками, как в обычных домах. Рядом разбиты цветочные клумбочки, будка для овчарки.
– При нынешних ценах на жилье, – поддержал его Стью Сазерленд, – можно ожидать, что в будущем таких людей будет великое множество.
– А зимой-то там наверняка холодрыга, – предположил Там Баркли.
Старший следователь Теннант, прислонясь к стене и сложив руки на груди, слушал их беседу. Затем повернулся к Ребусу и Грею:
– Надеюсь, что с Божьей помощью вы добыли нечто более ценное, чем прогнозы на положение с недвижимостью и приемы садоводства.
Грей даже не повернул головы в его сторону.
– Вы так ничего и не узнали? – спросил он Джаза Маккалоу.
– Обломки и огрызки, – отвечал Джаз. – Это же было шесть лет назад. Люди ведь не сидят на одном месте…
– Мы разговаривали с хозяином одного парка, – сказал Уорд. – Он не жил там в то время, когда туда наезжал Рико, но слышал рассказы о тех временах: вечеринки на всю ночь, пьяные разборки. Рико держал два фургона в этом парке… и, возможно, еще пару где-то еще.
– А эти фургоны все еще там? – поинтересовался Грей.
– Только один, второй сгорел.
– Сгорел сам или его подожгли?
Уорд в ответ лишь пожал плечами.
