Пассажир без лица [litres] - Николя Бёгле
Грейс услышала несколько одобрительных хлопков.
– Первая часть нашего Плана, нацеленная на сохранение нами господствующего положения, успешно завершена. Мы великолепно поработали над высыханием мысли. Благодаря широкому распространению и пустоте соцсетей, наркотика, доступного теперь с самого юного возраста, благодаря снижению требований школьной программы, благодаря коммерциализации телевидения и тиражированию им глупости, благодаря инфантилизации политического слова, благодаря наплыву информации чисто развлекательного характера, лишенной глубины, мы одержали великую победу: за неполных двадцать лет сумели снизить средний QI западных народов минимум на три пункта. Это значительное достижение! Браво всем тем, кто над этим работал! Наше стадо все меньше и меньше способно понимать, что мы с ним делаем. К тому же снижение интеллекта идет рука об руку с увеличивающимся равнодушием к тому, что во все времена было нашим врагом: к идентичности. Подсев на наркотик немедленного вознаграждения, лайки и селфи, на легкий дофамин и пустую информацию, они потеряли вкус к тому, чтобы совершать усилия, которые могли бы подвигнуть их на бунт. Это превосходно!
Грейс поняла, насколько то, что она в прошлом году узнала об «Олимпе», представляет собой лишь верхушку айсберга.
– Попутно хочу отметить, что я внес свою маленькую лепту в дело подрыва идентичности народов, потихоньку скупая через подставные фирмы различные предметы искусства и реликвии, на которых основывается их культура, чтобы перерубить пресловутые корни, способные вызвать в них дурную идею любить свою историю, свою страну. Всю эту рухлядь, создающую связи.
Новый взрыв аплодисментов, быстро прерванный.
– Вторая фаза, – продолжил оратор авторитетным голосом, – о чем вы знаете не хуже меня, должна была окончательно передать власть в наши руки в наших, и только в наших интересах. Я говорю «должна была», потому что, к сожалению, мы еще не выиграли, хотя это должно было произойти уже давно!
Голос Пассажира поднялся до истерической тональности, и Грейс вдруг представила его себе: со сжатым кулаком, с суровым взглядом.
– Чего вы ждете, чтобы закрутить народам гайки? Чтобы стало слишком поздно? Должен ли я вам напоминать, что мы ведем войну? Время поджимает, дамы и господа! Возможно, кто-то решит, что я держу некоторых из вас за наивных простаков или идиотов, но, учитывая серьезность момента и ваши колебания в отношении решительных действий, мне кажется назревшей необходимость напомнить вам чрезвычайность ситуации и цель, которую мы преследуем!
Пассажир выдержал паузу.
– Экономическая модель, внедренная нашими предками во время промышленной революции, исчерпала себя. Запасов нефти и возможностей продолжать практически неограниченную эксплуатацию ресурсов Земли хватит ненадолго. Продовольствие, вода, сырье иссякнут, породят дефицит, нехватку и смерти. Если мы, 1 %, наши дети, наши внуки и наши правнуки хотим продолжать жить так же, как жили всегда, то есть не считая расходов и лучше остальных, мы должны радикально уменьшить долю, приходящуюся на остальные 99 %! Наш класс ультрабогатых за последнее десятилетие численно вырос. Так что нам с сегодняшнего дня следует начать дрессировать народы, чтобы они учились жить много меньшим, дабы мы имели по-прежнему столько же, если не больше!
Грейс различала в словах главы «Олимпа» подлинную страсть, смешанную с раздражением.
– Невозможно внедрять дрессировку по странам. Такой подход требует слишком большого риска, уступок, тонкости и, в конце, размывает наш проект. Нет, нам необходимо, и мы знали это всегда, мировое правительство, чтобы восемь миллиардов землян шагали в едином строю, покорно исполняя правила, которые установим мы!
За этим словесным откровением последовало несколько хлопков в ладоши.
– Но как достичь этой цели без протестов, без появления у населения враждебности по отношению к нам? Как не прослыть гнусными рабовладельцами? Ответ прост: сначала усыпить бдительность, желание бунтовать, а затем убедить народы в том, что наша новая модель цивилизации имеет единственной целью их благо. И они пойдут за нами, как бараны, счастливые возможностью расплачиваться собственной шерстью. Знаю, я не открываю ничего нового, речь идет ни более ни менее как о претворении в жизнь самой блистательной идеи, порожденной мозгом милейшего Ла Боэси: добровольное рабство.
Когда в зале поднялся гул, Пассажир постучал, должно быть, по пюпитру.
– Однако, несмотря на все наши усилия, многие народы еще обладают спрятанным в них инстинктом, желанием, потихоньку тлеющим в них, но способным вспыхнуть в один момент. Оно наш злейший враг: свобода!
В публике вновь начался ропот.
– Да, свобода. Вопреки нашим попыткам задушить этот старый идеал, заменив его культом безграничного наслаждения и бескультурия, эта роскошь, которой они недостойны, по-прежнему воодушевляет некоторых из них. Они смотрят на горизонт, словно сонные животные, и, точно бдительный часовой, готовы поднять тревогу при малейшем неловком или чересчур откровенном действии с нашей стороны. И вот уже вокруг нескольких бдительных собираются те, кого мы усыпили, они выходят из спячки и начинают размышлять, объединяться, любить и ненавидеть. Всякий раз, когда мы терпели поражение, происходило это из-за свободы, дамы и господа! Всякий раз именно она срывала наши попытки установления контроля. Почему? Потому, что в душе эти голодранцы, эти обыкновенные людишки знают, точнее, чувствуют, что без фундамента свободы не будет существовать ни один из принципов, необходимых для их благосостояния: ни братство, ни равенство, ни правосудие. Эта проклятая идея является единственной универсальной ценностью, способной объединить население и, следовательно, сделать его сильнее, осторожнее, независимее. Значит, именно от нее мы должны избавиться раз и навсегда.
Казалось, Пассажир дрожит от гнева.
– Но, как бы сильны мы ни были, мы не можем напасть на нее открыто. Она чересчур могущественна. Она делает людей слишком гордыми, наполняет их излишними храбростью, силой и уверенностью. Так что же нам делать? Есть только одно средство победить ее. Противопоставить ей другую, еще более сильную идею: безопасность.
На этот раз шепот был более одобрительным, даже восторженным.
– И нам предстоит сделать так, чтобы безопасность стала новым фундаментом мировой цивилизации. Тогда мы будем контролировать народы по собственному усмотрению!
В зале раздались восклицания.
– Безопасность должна стать религией индивидов, ради которой они откажутся от всего остального. Эта жажда защищенности должна проникнуть всюду. Должна стать такой настоятельной, такой необходимой, чтобы свобода воспринималась как роскошь, которую, к сожалению, больше нельзя себе позволить!
Новая овация встретила эти слова Пассажира, который тут же продолжил:
– Разумеется, поначалу они станут оплакивать такой порядок вещей, возможно, сожалеть о своей независимости, но примут его, потому что в их мозгу не будет вырисовываться никакой альтернативы. И,
