Джеймс Паттерсон - Алекс Кросс. Территория смерти
— Не надо жадничать, — произнес кто-то и хмыкнул. — А то, не дай Бог, захлебнетесь.
Видимо, это был один из моих похитителей и палачей, обладавший к тому же своеобразным чувством юмора.
В качестве средства для поддержания физических сил мне предложили три крекера, которые протолкнули в рот один за другим без перерыва. Но я не поперхнулся и моментально сжевал все три, после чего начал опасаться, что меня вырвет и крекеры так же быстро покинут мой организм, как и оказались в нем.
— Можно еще воды? — сказал я, чувствуя, что после крекеров у меня снова пересохло в горле.
Прошло не меньше минуты. Должно быть, мой похититель раздумывал, достоин ли я такой поблажки. Но в конце концов расщедрился и довольно грубо воткнул мне в рот горлышко бутылки. Я снова с жадностью сделал несколько больших глотков.
— Слишком много пьешь, — произнес неизвестный, отбирая у меня драгоценный сосуд. — А у тебя, как я заметил, довольно слабый мочевой пузырь. Опять хочешь ощутить неловкость?
С этими словами он помог мне принять прежнее положение.
И «стояние у стены» возобновилось.
Глава сто пятидесятая
Через некоторое время после этого я почувствовал, что у меня начались галлюцинации, и подумал, не подмешали ли эти люди что-нибудь в воду — или даже в крекеры, которые я съел с такой поразительной быстротой.
Потом пришло странное убеждение, что я вновь нахожусь в Африке среди необозримых просторов какой-то пустыни. Я знал, что скоро умру от жары и жажды, и подобный исход уже не казался мне ужасным. Более того, я торопил приход смерти в тайной надежде, что в том измерении, где окажусь, когда меня настигнет физический конец, встречусь с Наной, Дженни и Али. Интересно, Марию я тоже там встречу? И других близких мне людей, которых потерял, когда они ушли в лучший мир?
Из этого состояния меня вывел сильный удар по ногам, и я вновь упал на колени.
— Вы позволили себе отключиться — иначе говоря, заснули, стоя у стены, а это не разрешается.
— Мне очень жаль, что все так получилось…
— Понятное дело, что вам очень жаль. Знаете ведь, чем чреваты подобные нарушения, не так ли? Кстати сказать, а вам не хотелось бы, чтобы все это кончилось и вы могли принять горизонтальное положение и нормально поспать? Готов держать пари, что хотелось бы!
Более чем чего-либо другого в жизни, подумал я.
— Где… — начал я.
— Все ясно — «где моя семья?». Вы ведь об этом хотели спросить, не так ли? Какое, однако, поразительное упорство… Что это: психоз, развившийся на почве потери родственников, присущее вам врожденное упрямство — или просто тупость? Итак, слушайте меня внимательно. Я позволю вам поспать и расскажу, где находится ваша семья… Эй, вы меня слышите? Понимаете, что я говорю?
— Да.
— Что — «да»? Повторите членораздельно мое предложение.
— Вы расскажете, где находится моя семья, позволите мне поспать…
— Все верно. Но что вы для этого должны сделать? Уже подумали об этом? При каком условии все это станет возможно?
«С каким бы удовольствием я перегрыз бы тебе глотку, ублюдок, если бы ты не пообещал мне рассказать о семье…»
— При условии, что я отвечу на ваши вопросы.
— Молодчага. Оказывается, вы все еще в своем уме. Кстати, хотите воды?
— Да.
Кто-то приподнял край закрывавшего мне голову черного капюшона, и я снова ощутил прикосновение горлышка бутылки к губам. На этот раз меня никто не ограничивал, и я пил, сколько хотел. Но наступившее затем молчание испугало меня. Неужели человек, обещавший рассказать мне о семье, ушел? Похоже, только он один и знал, что случилось с моими близкими. Больше никто со мной об этом не заговаривал…
— Я видел в Африке ужасное. Особенно в Судане, — произнес я. — Но сомневаюсь, что это заинтересует вас. Кроме того, я видел трупы членов семейства Танзи. Их убили в Лагосе. Возможно, из-за того, что они разговаривали со мной. Или из-за того, что писала Аданна в своих репортажах… Вы можете найти ее статьи в газетах «Гардиан» или «Лондон таймс». Эй, вы еще здесь? Кажется, вы хотели, чтобы я сообщил вам кое-какую информацию, не так ли? Ну вот: я начал говорить… Вы меня слушаете? Короче говоря, меня и Аданну Танзи схватили и бросили в тюрьму, — продолжил я свое повествование. — В этой тюрьме ее и убили. Прямо у меня на глазах. И убил ее Тигр. Не знаю, кто были другие люди, принимавшие во всем этом участие.
«А самое главное, я не знаю, кто ты!»
— Прежде чем мы оказались в тюрьме, Аданна рассказала мне о большом репортаже, который писала… Он должен был появиться в лондонской «Таймс». Или просто в «Таймс»… или какой-нибудь другой газете… я точно не знаю. Аданна установила, что представители Соединенных Штатов пытались манипулировать различными вооруженными группировками, действовавшими в районе Дельты, чтобы находящиеся там нефтяные поля достались нужным людям. У нее хранились записанные на пленку многочисленные интервью на эту тему. Полагаю, их у нее изъяли. Полагаю, сейчас эти записи находятся у людей, спровоцировавших наш арест… Уж не у вас ли? Я лично думаю, что у вас.
Я замолчал и стал вслушиваться в тишину в надежде услышать ответ. Хоть какой-нибудь.
Но никто ничего не сказал. Даже не хмыкнул. Возможно, в этом и заключалась техника допроса. Коли так, она сработала. Потому что я продолжал говорить:
— Аданна также рассказала мне, что человека, известного под прозвищем Тигр, спонсировало наше правительство. Не знаю, так ли это. Но вы, возможно, знаете, не правда ли?
Я с минуту помолчал, чтобы отдышаться, потом продолжил:
— Впрочем, Тигра могло финансировать и ЦРУ. Или нефтяные компании. Или кто-то из политических или финансовых воротил, обитающих здесь, в Вашингтоне. Как бы то ни было, Аданна писала исследование на эту тему и передала часть известной ей информации другой писательнице и исследовательнице по имени Элли Кокс. Элли убили из-за того, что она завладела этой информацией. Вот то, что мне удалось узнать. Как я уже говорил, это результаты исследований Аданны. А больше я ничего не знаю.
Я снова сделал паузу. Тот, кто находился в комнате, если в ней действительно кто-то находился, все так же хранил молчание, не отреагировав на мой рассказ ни единым словом.
Я ждал ответа.
Ждал ответа.
Ждал ответа…
Глава сто пятьдесят первая
Вам представляется, что вы знаете, как сложатся события в вашей жизни. Но на самом деле ничего-то вы не знаете. И сюрпризы, встречающиеся на вашем жизненном пути, чаще всего оказываются неприятными.
Довольно долго никто не разговаривал со мной. А я все ждал. Возможно, ответа, а возможно, того, что кто-то приставит к моей голове ствол пистолета и нажмет на спуск.
Прошло несколько часов со времени моего последнего разговора с человеком-невидимкой, когда я услышал шаги. Кто-то вошел в комнату, где меня подвергали пытке «стояния у стены». По звуку шагов я понял, что вошли как минимум двое.
Я отошел от стены и попытался двинуться на звук шагов, но тут же споткнулся и упал на колени. Тем не менее довольно быстро поднялся и снова принял вертикальное положение. Кто-то схватил меня за руку и сказал:
— Смотри-ка! Этот сукин сын все еще в состоянии передвигаться на своих двоих.
Меня куда-то повели, потом я услышал звук открываемой двери и ощутил на лице дуновение прохладного ветра. В следующее мгновение меня затолкали в салон какого-то микроавтобуса или фургона.
— Поехали, — сказал какой-то человек, располагавшийся в передней части машины. — У нас не так-то много времени, чтобы закончить это дело.
Какое дело?
Что еще мне предстоит пережить?
Я не имел понятия, куда мы едем и какая судьба меня ждет, но знал, что шансы распрощаться с жизнью у меня очень велики. В прошлом бывали моменты, когда я искренне удивлялся, что так долго прожил — при такой-то работе. Тем не менее мне не верилось, что через несколько минут, в крайнем случае часов, меня не станет. Но как бы то ни было, помолился за свою семью, а потом и за себя самого. Кроме того, хотя и считал себя весьма посредственным христианином, а может быть, именно по этой причине, прочитал покаянную молитву.
Как раз тогда, когда я закончил каяться в своих грехах, фургон остановился. Приехали, подумал я. Дальше для меня пути не будет.
— Конец маршрута, — словно в подтверждение моих мыслей, произнес один из ублюдков, ехавших вместе со мной.
В следующий момент меня вытолкнули из фургона, и я рухнул всем телом на дорогу, тяжело соприкоснувшись с ее твердым асфальтовым покрытием. Я слышал, как заработал мотор фургона и как он, визжа шинами, сорвался с места и помчался на полной скорости по улице.
