Энн Перри - Невидимка с Фэрриерс-лейн
Драммонд не мог придумать никакого контраргумента. То, что она сказала, было совершеннейшей правдой. Все, что мог он предложить из земных и светских благ, было бы в ту же минуту умалено фактом ее согласия. Он сам никогда не женился бы на ней, если этим погубил бы ее доброе имя и общественное положение.
Очень медленно он встал, чувствуя во всем теле оцепенение, хотя просидел здесь совсем недолго.
– Простите, – прошептала она хрипло.
Несколько секунд Драммонд думал, не подойти ли к ней, не обнять ли. Но он не хотел навязываться – это было бы нехорошо по отношению к ней, несправедливо; более того, это ничего не изменило бы. Он не знал, что сказать. Отвесить формальный поклон и уйти, словно он приходил на чашку чая, было бы нелепо. Драммонд встретил ее взгляд, понимая, что на его лице сейчас откровенно выразились все его чувства. С минуту он стоял неподвижно, затем повернулся, вышел в коридор и направился к двери мимо горничной и столика, где стоял поднос с чаем. Нет, горничная довольно тактичная особа и понимает больше, чем то казалось на первый взгляд. Она открыла дверь и, с мгновение поколебавшись, сказала:
– Надеюсь, вы еще придете, сэр?
По напряженному выражению ее лица Драммонд понял, что это не праздное любопытство, не обычная формальная вежливость.
– Да, – ответил он твердо, – я обязательно приду.
Питт остался не удовлетворен результатами своего рабочего дня. Он довольно долго занимался расследованием того, как развивались и углублялись отношения Джунипер Стаффорд и Адольфуса Прайса, как переросли простое светское знакомство.
Было очень трудно не намекнуть расспрашиваемым, что официальные отношения этой пары переросли в незаконную любовную связь, которая теперь привела к убийству. Люди, с которыми разговаривал инспектор, были готовы посплетничать, но их настороженность и нездоровая тяга к слухам означали необходимость соблюдения в разговоре с ними величайшей осторожности. В результате полученное Томасом представление было неясно и полно туманных намеков, не имеющих твердых оснований.
Домой он вернулся усталый и разочарованный, понимая, что пытается прояснить то, в чем всегда будет сомневаться и никогда не докажет ничего определенного.
Шарлотта приготовила сегодня замечательный обед: прекрасную тушеную баранину, сдобренную розмарином, с картофелем и брюквой. Томас ел медленно и с б о́льшим удовольствием, чем можно было ожидать, учитывая разочарования дня. Закончив обедать, он сел у камина, положив ноги на решетку, поглубже и поуютнее устраиваясь в кресле, когда вдруг понял, что мысли Шарлотты чем-то заняты и время от времени на ее лице появляется озабоченное выражение.
– Что случилось? – спросил он неохотно, желая, чтобы все оказалось досадной домашней мелочью, о которой не стоит беспокоиться.
Жена закусила губу и оторвалась от рабочей корзинки, в которой перебирала нитки.
– Это касается отношений между мамой и Джошуа Филдингом. Она будет очень огорчена, если он окажется замешан в убийстве на Фэрриерс-лейн.
Питту теща нравилась, он относился к ней с почтительным восхищением, и ему, конечно, не хотелось бы видеть ее расстроенной и уязвленной. Однако нельзя разочароваться, не будучи неравнодушной, и единственный способ избежать горечи разочарования – ни о ком не заботиться и никого не любить, а это подобно смерти.
– Не понимаю, почему он должен быть связан с тем делом. Все, что я смог узнать, указывает на вину Аарона Годмена в соответствии с вынесенным ему приговором.
Шарлотта поморщилась.
– А вот я почти желаю, чтобы Филдинг оказался причастен к убийству.
– Но это же глупо! – Томас не знал, что и думать.
Лицо жены исказила гримаса, она закрыла глаза.
– Томас, мне кажется, она действительно в него влюблена. Я знаю, это абсурдно, но… но, боюсь, это именно так.
– Что было бы нелепо, – быстро ответил Питт, стараясь выбросить эту мысль из головы. Он еще глубже уселся в кресло и так близко придвинул ноги к огню, что подметки домашних туфель сильно нагрелись от близкого огня. – Она почтенная светская вдова, Шарлотта. А он актер, еврей и на двадцать лет ее моложе. Это немыслимо. Ты преувеличиваешь. Ей, наверное, сейчас скучно – точно так же, как сейчас скучно Эмили, и она ищет, чем бы заняться. Это дело для Кэролайн такое занимательное – оно вызывает гораздо больше острых ощущений, чем светские вечера, чаепития и разговоры о моде. Как только Филдинга перестанут подозревать, она тотчас о нем забудет.
– Ты действительно так думаешь? – Шарлотта взглянула на мужа с надеждой широко раскрытыми, очень потемневшими от волнения глазами.
Ее слова не только не успокоили Питта, но, напротив, заставили серьезно задуматься. Он вспомнил, как смотрела Кэролайн на Джошуа Филдинга, как краснела при этом, как менялся сам тон ее голоса и как часто она упоминала в разговоре его имя. А Шарлотта была гораздо восприимчивее и чувствительнее к таким деликатным переменам, чем он. Женщина понимает другую так тонко, как мужчине и не снилось.
– Но ты сам так не думаешь, да? – возразила Шарлотта, словно прочитав его мысли.
Томас колебался, ему хотелось ответить отрицательно, но честность возобладала.
– Не знаю. Наверное, нет. Да, все это кажется нелепостью, но, полагаю, любовь часто бывает нелепа. Наверное, с моей стороны было нелепостью влюбиться в тебя.
Ее лицо вспыхнуло от радости, словно на него упал солнечный луч.
– Да, это было очень нелепо, – ответила она весело. – Ты был такой смешной, да и я тоже.
И на время они забыли о Кэролайн и о том, как ей больно и как она может так нелепо влюбиться…
Однако для старой миссис Эллисон эта проблема была самой важной на свете и затмевала все остальное: свежий выпуск «Иллюстрейтед Лондон ньюс», недавние выходки принца Уэльского и его многочисленных друзей женского пола, суждения королевы, высказанные и невысказанные вслух, грехи и проступки правительства, капризы погоды, промахи слуг, упадок хороших манер и достойных нравов и даже ее собственные многочисленные недуги. Ничто сейчас не было столь важно, не обещало таких сокрушительных последствий, как безумное увлечение Кэролайн этим отвратительным актеришкой. Актер… Надо же, какой абсурд! Какое абсолютное несоответствие социального положения – вот что главное. А что касается возраста, его возраста… Он же на двадцать лет младше ее – ну, по крайней мере, на пятнадцать, при щадящем свете. И это гораздо хуже, чем проявление дурного вкуса; это отвратительно. Так она ей и скажет. Это ее долг как матери ее покойного мужа.
– Благодаря Богу бедный Эдвард покоится в своей могиле, – сказала она многозначительно, когда невестка вышла к обеду. За обеденным столом когда-то собирались Кэролайн, ее муж Эдвард, три их дочери, зять Доминик – и, конечно, свекровь. Сейчас стол был накрыт только на две персоны, и они с Кэролайн сидели по оба его конца в тоскливом одиночестве, взирая друг на друга через длинное дубовое пространство. Теперь перед каждой должен был стоять свой прибор с солью, перцем и уксусом, так как передать это, если понадобится, было некому.
– Прошу прощения? – И Кэролайн заставила себя вернуться мыслями к необычному замечанию.
– Я сказала, слава богу, что Эдвард лежит в гробу, – громко повторила старая дама. – Вы что, оглохли, Кэролайн? Это случается в старости. Я заметила, что у вас и зрение слабеет. Вы теперь часто щуритесь, это вам не идет; от этого случаются морщины – там, где они совсем не нужны. Однако в нашем возрасте бороться с ними уже нельзя.
– Но я не в вашем возрасте, – колко ответила Кэролайн. – Я даже не приближаюсь к нему.
– Грубость вам не поможет, – ответила бабушка с тошнотворной улыбкой. Она наконец завладела нитью разговора. – Вы именно к нему и приближаетесь. Ничто не может устоять перед рукой времени, моя милая. Молодые часто думают, что с ними все будет иначе, но так никогда не бывает, поверьте мне.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – сухо ответила Кэролайн, положив в суп соль и обнаружив, что этого совсем не требовалось. – Я не молода, но и не в ваших летах. Вы моя свекровь, а Эдвард был старше меня на несколько лет.
– И это правильно, – кивнув, ответила бабушка, – муж и должен быть немного старше жены. Это привносит в брак чувство ответственности и согласие.
– Какая чепуха. – Кэролайн поперчила суп и опять обнаружила, что этого совсем не нужно. – Если муж сам по себе человек безответственный, то оттого, что женится на более молодой женщине, он не станет лучше. Скорее наоборот. А если и у жены тоже не будет чувства ответственности, то оба они окажутся в проигрыше.
