Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним
— Сколько такая ампула может стоить?
— Не берусь назвать даже порядок. Это — редчайший элемент. И самый дорогой из редких земель. Даже таких, как цезий или бериллий.
— Почему?
— А потому, уважаемый господин Минкус, что шестой изотоп лития — единственный промышленный источник для получения трития. Не нужно объяснять, что такое тритий?
— Дейтерий — знаю. Тяжелый водород. А тритий?
— Такой же радиоактивный изотоп водорода с массовым числом три. Он применяется как важнейший компонент в реакциях термоядерного синтеза. И что самое главное — как горючее для термоядерного оружия.
— Что такое термоядерное оружие?
— Попросту говоря — водородная бомба.
— Понятно… Где ампула?
— Вот, возьмите. Полагаю, решение таких проблем выходит далеко за пределы компетенции Московской таможни. Нужно немедленно сообщить об этом в милицию или ФСБ.
— Совершенно с вами согласен, — услышал Вадим голос толстого. И тут же — приглушенный хлопок и шум падающего тела.
Вадим отпрянул от двери, юркнул под старинный профессорский стол и вжался между резными ножками. Он услышал тяжелые шаги по приемной, немного выждал, потом выбрался из своего укрытия и открыл дверь лаборатории.
Профессор Осмоловский лежал на полу рядом с высоким лабораторным столом, из седой простреленной головы по паркету растекалось алое пятно крови…
Из окна лестничной клетки Вадим выглянул на улицу. Сергуня и толстый, которого Осмоловский назвал господином Минкусом, пересекли сквер и подошли к «Ниве» и белой «бээмвухе» Сергуни. Пожали друг другу руки, машины разъехались в разные стороны.
А теперь и Вадим знал, что должен немедленно сделать. Он завел «Запорожец» и рванул, уже второй раз за сегодня, к Ленинградскому вокзалу…
Вечером того же дня, когда Марат принял ванну, влез в уютную байковую пижаму и приготовился слушать новости НТВ, единственную программу, которую он признавал, пейджер издал сигнал вызова. На дисплее появился телефонный номер и только одно слово: «Алик». Это означало, что ситуация острейшая. Легальные офисы и все нелегальные явки Марата были оборудованы новейшими средствами телефонной цивилизации, но в особо важных случаях Марат предпочитал способ, надежный на сто процентов.
Сейчас, похоже, и был такой случай.
«Что могло стрястись?» — подумал Марат. Алик уже звонил ему, сообщил, что анализ получен, чек на десять тысяч долларов изъят и все прошло чисто. Значит, случилось что-то еще?
Чертыхаясь, Марат переоделся, набросил плащ и спустился в кооперативное кафе, где его хорошо знали как постоянного посетителя. Гардеробщик услужливо перенес телефон в служебку и плотно прикрыл за собой дверь. На всякий случай, выждав с полминуты, Марат резким толчком открыл дверь. За ней никого не было.
Он набрал номер. Ответил женский голос:
— Бар «Родео». Мы рады вашему звонку. Что вы желаете?
— Где-то рядом с вами сидит толстый симпатичный человек и пьет «Боржоми». Дайте ему трубку, — попросил Марат.
— Толстый — да. Симпатичный — дело вкуса. И пьет не «Боржоми», а джин с тоником.
— Вот как? — удивился Марат. — Все равно — давайте. Говорить можешь? — спросил он, услышав голос Алика.
— Свободно. Две новости, шеф. Одна очень хорошая. Позвонили мои из Риги. Они вышли на контакты Гунара. Ты был прав. Не Рига — столица Ливии Триполи. Один — переводчик фирмы «Каххар». Второй — какой-то важный араб. Гунар встречался с ними три раза. Обстановка там, похоже, очень горячая.
— Пусть продолжают, подробности потом, — перебил Марат. Вторая новость, надо думать, плохая?
— Плохая — само собой, — подтвердил Алик. — Но я бы назвал се и по-другому: странная. Исчез груз.
— Какой груз? — не сразу понял Марат.
— Тот самый. Я заехал на Ленинградский вокзал положить на место ампулу, шифр был правильный, все открылось, а внутри — пусто.
— То есть как — пусто? — понимая, что говорит глупость, все же спросил Марат.
— Да так. Пусто, и все. Даже бабушкиных шерстяных носков не валяется.
— Когда это было? Узнал — когда?
— Два часа назад, без пяти восемь.
— Почему, твою мать, сразу не позвонил?!
— А что бы я тебе сказал? Я сразу вызвал Гарика с Ашотом и их командой, протрясли все ячейки, прижали дежурных и трех ментов. По полной программе вытрясли. Нуль-эффект. Никому ячеек не открывали, никто шифра не забыл, все было в полном порядке.
— Кто был с Гариком и Ашотом?
— Кривой, Гриша и Яшин. Еще я вызвал твоего Николая, ты его как раз отпустил.
— А он-то зачем понадобился? — не понял Марат.
— Чтобы проконтролировал ситуацию. Он человек опытный. И он — единственный, кому ты по-настоящему доверяешь. Извини за такую самодеятельность, но мне ни к чему лишние вопросы и любые сомнения.
— Что ж, может, ты и прав. Так. Через час — общий сбор.
— Где?
— В «Руси». Позвони Ирине — пусть закроет бар на спецобслуживание. А менты пусть перекроют въезд чужих машин. Нам лишние глаза ни к чему.
— Будет сделано, шеф, — заверил Алик.
Марат уже был готов к выходу и взял пульт, чтобы выключить телевизор, но тут на экране появился титр: «Криминальная хроника».
Ведущий сообщил:
— Как нам стало известно от пресс-атташе Главного управления внутренних дел города Москвы, сегодня в конце рабочего дня в своей лаборатории был застрелен всемирно известный ученый, действительный член Российской Академии наук, почетный профессор ряда университетов западных стран и член нескольких академий мира, крупнейший специалист в области кристаллографии, заведующий лабораторией Научно-исследовательского института кристаллографии и физики твердых сплавов Академии наук Российской Федерации Дмитрий Осипович Осмоловский. Как установила оперативно-следственная группа Главного управления внутренних дел Москвы, в момент убийства в помещении лаборатории, где профессор Осмоловский проводил опыты, потерпевший был один, дежурная лаборантка ушла в связи с окончанием рабочего дня. В это время туда, вероятно, и проник убийца. Хотя оружия и гильз на месте преступления не обнаружено, следственные органы предполагают, что орудие преступления — пистолет — был снабжен глушителем, так как люди, находившиеся во дворе и в соседних помещениях, звука выстрела не слышали. Профессор Осмоловский вел уединенный образ жизни, врагов и недоброжелателей не имел, какими-либо значительными ценностями не располагал, поэтому высказана версия о том, что данное убийство, скорее всего, связано с научными исследованиями ученого. Ведется следствие…
II
День у Вадима Костикова выдался не из легких, зато вечер поначалу складывался лучше некуда. Около восьми, загнав свой «запор» в гараж, он вернулся домой, прикупив по пути продуктов, каких они с матерью давно не видели, накормил мать, долго плескался под душем, а потом еще дольше тщательно одевался. Сегодня был открытый урок бальных танцев, и вести его обещали бывшие чемпионы страны по латиноамериканским танцам. По возрасту они уже вышли в тираж, но былая слава и наработанная техника позволяли им держаться на плаву.
Дом культуры, в котором проводились занятия, не мог, конечно, заплатить им столько, сколько стоила их работа, но Вадиму — по старому знакомству — удалось уговорить их провести показательный урок. Ну, хотя бы во имя благородной пропаганды благороднейшего из искусств. Он даже тонко намекнул, что, если их Дом культуры на областном смотре займет хотя бы третье место, районная администрация выделит, возможно, средства для более-менее достойной оплаты их труда. Похоже, это подействовало самым убедительным образом, из чего Вадим с грустью заключил, что и у них жизнь не мед.
Как, впрочем, и у всех.
Из денег, полученных от Марата, Вадим купил букет роскошных белых роз, по девять тысяч за штуку (мать убила бы его, если бы узнала), упросил директрису расстелить на парадной лестнице ковер, и встреча прошла, как презентация Каннского фестиваля. Ну, может, чуть-чуть скромней. Сначала гости посмотрели, как танцуют воспитанники и воспитанницы Вадима (он на общественных началах вел кружок), потом попросили потанцевать его самого. Он выдал все, что мог. Его партнерша, белокурая Наташа, дочь местного участкового инспектора, была еще не слишком технична, но все получилось как нельзя лучше. Кроме одного. Вадим ростом был всего метр шестьдесят три, и это даже в лучших вариантах и с прекрасными партнершами никогда не позволяло ему подняться выше третьего-четвертого места на российских, не говоря уж о международных, соревнованиях. Туда его просто не допускала отборочная комиссия.
Это и отметили гости: «Вам бы подрасти сантиметров на десять!» Но заключили: «А вообще вы молодец. Есть класс». И под финал исполнили свои номера, при этом не ленились каждый раз переодеваться, так что зал, заполненный учениками, их родителями и работниками клуба, был в полном восторге.
