Сергей Протасов - Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу
Серебристый Mitsubishi проехал проспект Андропова. Дорога была свободной и ехалось весело. Елена Викторовна надела дорогущие темные очки Roberto Cavalli, опустила солнцезащитный козырек и посмотрела на себя в зеркальце.
— Красивая? — ехидно улыбнулся Петр Иванович.
— Не знаю, — улыбнулась в ответ она. — Тебе виднее. Ты сейчас читаешь «Тихий Дон»?
— Да, больше половины прочитал.
— Нравится?
— Ну, вообще-то я уже читал эту книгу лет…
— Я разве спросила: «читал ли ты эту книгу раньше»?
— Виноват, Ваше превосходительство, — одобрительно закивал Петр Иванович. — Вопрос так не стоял. Нравится, конечно, хотя местами нудновато, особенно с четвертой книги. Зато описания природы просто завораживают, сильное произведение, кто бы его ни написал… Ты знаешь, я никак не могу отделаться от мысли… Практического значения это конечно не имеет, и все же…
— Что, Любимый, опять пришло в твою голову?
— Да, долго объяснять.
— Объясняй, ладно, ты ведь знаешь, как я люблю с тобой разговаривать.
Он благодарно посмотрел на жену. «Она ведь единственный человек, который может выдержать изложение моих путанных соображений, — подумал Петр Иванович. — Может и поспорить, готова и поддержать и никогда не станет высмеивать». Поправив очки, он начал:
— Боюсь, это получится бессвязно и покажется бессмысленно… Попробую объяснить, — все-таки решился он. — Мысль вот какая. Читая книги, касающиеся каких-то переломных моментов в жизни страны или отдельного человека, я часто сталкиваюсь с описаниями ситуаций, которые необратимо ломают характер человека. То есть, если бы такая ситуация не возникла, человек был бы другим и никогда бы не поступил так, как поступил после того как его сломала жизнь, то есть он сильно меняется. Эта мысль конечно не нова, я понимаю, но она ставит под сомнение искренность позиции и высказываний практически всех людей. Возьмем, например, современных немцев. Культурная нация. Осудили нацизм и Холокост. Нация гениальных писателей, философов, конструкторов и ученых. Хоть пример во всем бери с них и баста. Но, однако же, немцы-гитлеровцы уничтожали целые народы, памятники истории и культуры. В общем понятно. Так скажи ты мне, ради бога, ведь биологически те немцы не отличаются от современных. Так?
— Не отличаются. Отличается идеология. Было, своего рода, зомбирование, что ли.
— Согласен. Хорошо. С немцами, будем считать, разобрались. Идеологическое зомбирование. Правда как-то все очень просто получается. Давай посмотрим на соотечественников. Чьими руками проводились сталинские репрессии? Откуда такое количество палачей было в период гражданской войны, причем с обеих сторон? Вспомни «Доктор Живаго»? Правильно. Эпоха потребовала палачей и нормальные люди превратились в палачей, причем в нужном количестве. И стукачей Родина получила столько, сколько заказывала, а может быть и больше. Понимаешь? В каждом из нас живет другой человек. Герой или подонок, но до поры его не видно. Может быть, он и вовсе не вылупится. Тихая мирная жизнь совершенно не дает нам возможности разглядеть человека, а ему проявить себя. Вот, например, я читал то ли у Шаламова, то ли у Разгона, не помню. Ситуация такая. В лагере сидит бывший секретарь обкома по политической статье. Будучи секретарем, он, допустим, лопал икру ложками и морщился, не приносила она ему удовольствия. Был толстым, гордым, властным и надменным. Но, попав в лагерь, быстро похудел, потерял спесь и превратился в обиженного. Так ему проще было выжить. Забыл про изобилие и радовался, как ребенок найденной на помойке, раздавленной корке хлеба, которую прозевали другие доходяги. Перевоспитался под влиянием обстоятельств. Так скажи ты мне, пожалуйста, как можно осуждать кого-то, когда ты сам может быть еще хуже? Просто до поры обстоятельства не дают тебе себя показать. Вот мы говорим — чиновники воруют, гаишники взяточники и прочее, судить их надо и стрелять как в Китае. Ну, а мы-то лучше?
— Мы не берем, потому что не дают?
— Получается, что так. Как будто в нашем наборе хромосом есть одна, определяющая склонность к воровству, например. То, о чем я говорю и так всем понятно, и меня беспокоят в этой связи два вопроса. Вернее три. Первый. Кто я такой на самом деле? Честно говоря, даже страшно узнавать, хотя и интересно. А если когда-то я это узнаю, то захочу ли я жить таким и, захочешь ли ты жить с таким человеком? Второй вопрос, общий. Куда заведут нашу страну такой народ и такие правители? И третий вопрос. Почему так произошло, что послужило причиной и когда это началось? Пять вопросов получилось, и среди них нет ни «Кто виноват?», ни «Что делать?».
Их кроссовер съехал с третьего кольца к проезду Завода Серп и Молот.
— Любимый, куда тебя кидает опять? Головой подумай. Мы хорошо живем, мы счастливы. А то, о чем ты спрашиваешь нам не изменить и не предугадать, поэтому не нужно думать об этом. Совсем. Помнишь «Афоризмы» Шопенгауэра? Ну вот. А если думать, то чисто теоретически не прилагая выводы к нашей жизни.
— Конечно, ты права, но разве тебе самой не интересно получить ответы хоть на некоторые вопросы?
— Интересно, но ответов мы не получим. Могу сказать только, что не квартирный вопрос испортил москвичей и не москвичей.
— Будь он не ладен этот вопрос. Я с ума от него сойду когда-нибудь.
— Не надо. Все будет хорошо… Думаю москвичей испортило что-то гораздо раньше нашествия иногородних в Москву и, появления в ней Воланда и Булгаков об этом конечно знал. Только говорить не мог. Более точно ответить на твои вопросы я не могу. Извини за невежество. Додумаешься — расскажи. Только думать об этом нет никакого смысла. Тем более, что мы уже подъезжаем и надо настроится на тренировку.
Машина выехала на мост на Шоссе Энтузиастов и вскоре припарковалась возле фитнес-клуба. Петр Иванович чувствовал раздражение и разочарование от невозможности продолжать этот интересный, с его точки зрения, разговор. Он понял, что эта странная тема утомила его жену.
Супруги поднялись на лифте на четвертый этаж. Елена Викторовна, как всегда, попросила дать ей ключ от сто сорок четвертого шкафчика. Петр Иванович ключей не выбирал. Ему было все равно.
— Почему именно этот шкафчик? — задал он жене вопрос, ответ на который заранее знал. Вариант ответа был всего один: так удобнее, и, тем не менее, он задал этот вопрос, потому что по инерции язык хотел что-то говорить.
— Это рядом с сауной, Любимый, — ровно ответила Елена Викторовна.
* * *Анатолию Семеновичу Горскому совершенно не нравилась эта затея, но он понимал, что скорее всего другого способа решить возникшую проблему нет. А самое главное — выбора ему не оставили. Большие деньги стояли на кону и действовать надо было быстро, причем часть работы предстояло выполнить ему самому. Только вчера прошла последняя встреча с Лысым, на которой они оговорили все детали. В его работе постоянно возникали нештатные ситуации, но такого как сейчас давно уже не было. Он ехал на своем Hammer со встречи в сторону юго-запада столицы и вспоминал разговор, произошедший около полутора месяцев назад, в День победы.
Тогда было тепло и солнечно, разгон облаков давал результаты. Ресторан «Чайхана № 1» в Саду «Эрмитаж», как всегда в выходные оказался заполненным до отказа. На входе в веранду толпились посетители и записывались у администратора в долгую, до часа ожидания, очередь. Лева Черный, курирующий компанию «БГ Билдинг Ко» уже ждал его на веранде, потягивая душистый чай с чабрецом. Он сидел спиной ко входу, но Анатолий Семенович сразу увидел его лысую, обритую наголо голову. Твердой походкой, выдающей армейскую выправку, он прошел к столику и они поздоровались. Рукопожатия у обоих были крепкие и плотные. Собеседники были не голодны и кроме чая ничего не заказывали. Первым приступил к теме их сегодняшней встречи Лева:
— Дела, я слышал, пока идут нормально? Тендер за тобой? Кстати, почему ты для встреч это место выбираешь всегда? Соседство с Петровкой 38 возбуждает?
— Мой офис недалеко. Что ты прикалываешься, сам ведь знаешь, — Горский принялся привычно прокручивать кончик правого уса между большим и указательным пальцами.
— Что тендер?
— Надеюсь, что все будет хорошо. Есть тормозящие моменты, но мы с ними работаем. Времени достаточно, должны успеть. У тебя что слышно?
— Есть два момента, которые нужно с тобой согласовать. Потребуется твоя помощь. Сам понимаешь, кто нам ставит задачи. Косяков быть не должно.
— Без вопросов, я слушаю.
— Жена твоего друга числится в правлении компании?
— Числится.
— Она тебя знает?
— Никогда не видела, но возможно слышала от Сереги, а что?
— Дивиденды получает?
— Да, перечисляем ей, как и договорились. В чем проблема-то?
— Есть мнение, что когда мы получим этот контракт, придется перечислять ей неадекватные деньги, а это несправедливо.
