Фридрих Незнанский - Молчать, чтобы выжить
3
Встретиться договорились рядом с санаторской спортплощадкой. Накануне вечером Осипов привез сюда внука, да решил и сам задержаться на пару дней, чтобы дать возможность мальчику освоиться. По крайней мере, так он объяснил Гале по телефону.
Галина увидела Осипова издалека. Он стоял, прислонившись плечом к железной балке турника, и смотрел на покачивающиеся от ветра кроны деревьев. Он был лысоват и невысок, однако широкоплеч и кряжист.
— Василий Петрович, здравствуйте! — окликнула его, подходя, Романова. — Я Галина Романова.
Осипов обернулся. Глаза у него были усталые и красные, словно после бессонной ночи. Впалые щеки поросли двухдневной щетиной. Пиджак слегка помят, рубашка несвежая. Галя протянула Осипову руку, и тот безо всякого энтузиазма ее пожал.
— Мы с вами, кажется, виделись, — сказал он скрипучим, хрипловатым голосом, слегка прищурив небольшие карие глаза с опухшими веками.
— Да, на задержании бандита Симонова, в прошлом году.
Осипов кивнул:
— Помню. Славное было время. Хотите присесть или прогуляемся? — Он кивнул в сторону деревянной скамейки, стоящей под густым каштаном.
— Я не против, — ответила Галина.
Они сели. Осипов достал из кармана небольшую трубку и пакетик табака. Принялся неторопливо ее набивать, уминая табак большим пальцем. Майор выглядел старше своих лет. Возможно, его так состарили последние события. Вид у Осипова был неприветливый, и Галина не знала, с чего начать разговор.
— Я слышала, вы скоро уходите на пенсию? — сказала она наконец.
— Да. Ухожу, — сказал Осипов. И, подумав, добавил: — И слава богу.
— Что так?
Осипов бросил на нее быстрый, неприязненный взгляд:
— А то вы не знаете. Отдал работе всю жизнь — и что взамен? Хорошо, хоть не вытолкали с позором, а дали дослужить.
«Сами виноваты», — чуть не сорвалось с языка Галины, но она вовремя остановилась.
— Я слышала про ваше дело, — сказала Галина и тут же быстро поправилась: — Вернее, про дело, по которому вы проходили свидетелем.
— «Свидетелем», — с усмешкой повторил Осипов. — Ну да, свидетелем. Только сначала меня два месяца трясли за шиворот и тыкали мордой в грязь, как напакостившего котенка.
Галю стал раздражать этот бессмысленный разговор. Непонятно почему, но она вдруг почувствовала себя виноватой в бедах, которые свалились на лысеющую голову старого майора Осипова. «Чего это я, собственно, так напрягаюсь?» — с неудовольствием подумала Романова. А вслух сказала:
— Честно говоря, подробностей этого дела я не знаю. А сюда приехала совсем по другому поводу.
Осипов набил наконец свою проклятую трубку и теперь раскуривал ее от длинной спички, заслоняя огонек ладонью от ветра. Раскурил, выпустил несколько клубов белого дыма и искоса посмотрел на Галину:
— Вы хотели узнать про Штурмана?
Галина кивнула:
— Да.
— Гм… — Осипов задумчиво пососал трубочку. — Знаете, это очень недоверчивый и подозрительный парень. Я хожу у него в кумовьях уже четыре года.
Кумовьями платные осведомители называли оперативников МУРа, которым сообщали сведения и слухи.
— И что, его информация всегда подтверждалась? — спросила Галя.
— Почти. А если не подтверждалась, то не по его вине. Парень очень ответственно относится к делу. Дай бог каждому оперу так радеть за свое дело, как он. Шкурой своей рискует, между прочим.
Гале было неприятно слушать душевные излияния Осипова, которые он произносил скрипучим, недовольным голоском, словно продолжал упрекать Романову в том, чего она не делала и не могла сделать.
— Когда он в последний раз выходил на связь? — спросила Галя.
Осипов подумал и ответил:
— Три дня назад. Мы с ним встречались в пивном баре на «Белорусской».
— Это постоянное место встречи?
Осипов покачал головой:
— Нет. В основном встречаемся в Сокольниках, неподалеку от павильона, где выставляют кошек. — Он насмешливо прищурился: — Я вижу, вы серьезно решили его проработать, раз за дело взялся сам Грязнов. К сожалению, я взял отпуск за свой счет и намереваюсь ближайшие несколько дней провести здесь, в санатории.
— Я могу встретиться с ним и сама.
— Вы? — Осипов окинул Галину насмешливым взглядом. — Вы хотите, чтобы я связал вас со Штурманом?
— Да.
Майор пожал плечами:
— Но он не станет с вами говорить. Я же сказал: он очень осторожен и вот уже четыре года не меняет кума.
— Ну когда-нибудь же надо начинать, — небрежно ответила на это Романова. — К тому же вы скоро уходите на пенсию. Вот и передайте его мне. Я стану его кумушкой.
Осипов криво улыбнулся:
— Я, конечно, могу попробовать. Но ничего не обещаю. Штурман сложный человек, очень сложный. У него, что называется, не все дома. Он даже в психушке пару раз лежал. Один раз с заточкой на меня бросился — не признал в темноте. Чуть не зарезал. А вы… — Он вновь окинул взглядом ладную фигурку Гали Романовой. — Вы все-таки женщина. Не знаю, как он отреагирует.
— Это уже моя забота, — сказала Галина. — Вы, главное, нас познакомьте. Много времени это у вас не займет. Пару часов — не больше. А потом можете возвращаться в санаторий и продолжать отдых.
4
На этот раз встречу устроили в конспиративной квартире на проспекте Мира. Квартира была хорошо, можно даже сказать, шикарно обставлена. Едва переступив порог гостиной и кивнув Гале, Штурман зыркнул глазами по стенам, по мебели и удивленно посмотрел на майора Осипова.
— Почему здесь? — спросил он.
— Потому что я так захотела, — ответила за майора Галя Романова.
Штурман пристально на нее уставился. Это был мужчина средних лет, невысокий и худой. В его сухом, остроносом лице, равно как и в черных, бегающих глазках, было что-то крысиное (так, по крайней мере, показалось Гале). Одет он был в потертую кожаную куртку, на ногах — джинсы и кроссовки. Волосы черные, стриженные щеточкой и топорщившиеся во все стороны. Одним словом, личность была крайне неприятная.
— Познакомься, это Галина Романова. — Осипов сделал рукой широкий жест. — Она капитан милиции. Теперь ты будешь работать с ней.
Майор Осипов проговорил эти слова с легким оттенком язвительности. Штурман пристально посмотрел на Галю черными глазами-бусинками и сморщил желтое лицо.
— Я предпочитаю работать с мужчинами, — сказал он гнусавым (под стать внешности) голосом.
— Да ну? — усмехнулась Галина. — Значит, и у вас есть свои принципы?
Штурман перевел взгляд на Осипова.
— Что она имеет в виду? — быстро спросил он.
— Она… — начал Осипов, но Галя его сухо перебила:
— Она имеет в виду, что вы будете сотрудничать с тем, с кем вам скажут. — Вы не на детской площадке и не в казаков-разбойников играете.
— Я не хотел…
— Вот именно, — резко сказала Галя, сверля Штурмана холодными глазами. — Вы не хотели идти со мной на конфликт. И никакого конфликта нет. — Она слегка прищурила глаза и добавила ледяным голосом: — И в ваших же интересах, чтобы его не было в дальнейшем. Иначе…
Романова оставила фразу недоговоренной.
Штурман слегка поежился, а Осипов посмотрел на Галю с удивлением.
— Значит, вы капитан милиции, — проговорил Штурман, отводя взгляд, и в голосе его на этот раз не было никакого вызова. — Понятно.
Осипов хмыкнул. Затем криво усмехнулся и сказал:
— Ну вот и познакомились. Может, мы наконец присядем?
Как только сыщики и платный агент расселись вокруг журнального столика, Осипов достал из кармана трубку и принялся неспешно набивать ее табаком, всем своим видом показывая, что он здесь простой наблюдатель.
Некоторое время Галя и Штурман изучающе смотрели друг на друга. Когда Осипов закурил трубку и пыхнул дымом, Штурман поморщился, достал из кармана упаковку антиникотиновых жевательных таблеток, забросил одну в рот и принялся методично жевать.
— Бросаете курить? — поинтересовалась Галя.
Штурман кивнул:
— Да. Забыл спросить: вас не раздражают жующие мужчины?
Он улыбнулся, но Галя покачала головой и ответила без тени улыбки:
— Нет. Жуйте на здоровье.
— Спасибо. — Штурман откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. Прищурился и продолжил: — Вижу, вы девушка строгая. Но я не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, что я вас боюсь. Так вот, я вас не боюсь. Но не хочу, чтобы вы осложняли мне жизнь. Она у меня и без того непростая. И еще: я не люблю, когда со мной говорят грубо. Это не потому, что я такое нежное создание. Просто нам ни к чему грубить друг другу. Пожалуйста, воспринимайте меня как своего коллегу, который… ничем не хуже и не лучше вас. Извините за дидактический тон, но вы должны это запомнить.
Галя была слегка удивлена таким поворотом дел, но ничем не выказала своего удивления.
— Хорошо. Я это запомню, — спокойно ответила она.
