Эд Макбейн - Грабитель
– Эй, вы ничего не забыли? – крикнул ему вслед Доннер.
Уиллис обернулся:
– Я пришел сюда только с этим полотенцем.
– Но, дружище, я сюда хожу каждый день, – сказал Доннер, – и мне это недешево обходится.
– О цене поговорим потом, когда что-то узнаешь, – отрезал Уиллис. – Пока что я не получил ничего, кроме пара.
* * *Берт Клинг задумался, что он тут, собственно, делает. Спустившись по лестнице от станции надземки, он тут же нашел основные ориентиры. Это не были его родные места, но все же мальчишкой он шатался неподалеку отсюда, и, к своему удивлению, заметил, что в груди у него потеплело.
Взглянув вперед и пробежав взглядом по улице, он увидел плавный изгиб путей, по которым со скрипом и снопами искр проносились трамваи, что сворачивали на Кэннон-роуд и дальше на север. Видел и мерцавшие огни чертова колеса на фоне темневшего неба – каждый апрель и сентябрь тут проходили гуляния или открывался Луна-парк.
Мальчишкой он часто ходил в Луна-парк и эту часть Риверхеда знал почти так же хорошо, как свой родной квартал. И там, и здесь звучала какая-то особая речь – только итальянцев, ирландцев, евреев и негров. Похоже, что в Риверхеде разожгли огонь под кипящим котлом национальностей и забыли его погасить.
В этой части города никогда не было волнений на расовой или религиозной почве, и Клинг весьма сомневался, что подобное тут вообще возможно. Вспомнил о расовых столкновениях 1935 года в районе Даймондбэк, когда люди в Риверхеде начали бояться, что беспорядки захватят и их район. Было удивительно и невероятно, что пока белые и черные в Даймондбэке перегрызали друг другу горло, белые и черные в Риверхеде молились, чтобы эта чума не распространилась на их дома.
Тогда он был ещё маленьким мальчиком, но навсегда запомнил отцовские слова: “Берт, если ты окажешься замешанным в это свинство, то не сможешь сесть как минимум неделю. Так тебя выдеру, что, дай Бог, если сможешь ходить”.
Зараза тем не менее не распространилась.
Теперь он шел вверх по авеню и упивался видом знакомых мест.
Молочные – “латтичини”, мясные лавки, где продавали кошер, торговля лаками и красками, большой торговый дом “Эй Энд Пи”, пекарня и кондитерская “Сэма”на углу. Сколько же мороженого съедено им в этой кондитерской! Он хотел было заглянуть на минутку поздороваться с Сэмом, но за пультом стоял незнакомый низкорослый тип головой как колено, совсем не похожий на Сэма. С тоской осознал, что со времен его безвозвратного детства многое изменилось.
При этой мысли он вдруг протрезвел и Бог весть в который раз удивился, почему он возвращается в Риверхед, направляясь по Де Витт-стрит к дому Питера Белла. Поговорить с юной девицей? Что он может сказать семнадцатилетней телке? Держи ноги вместе, детка?!
Он пожал широкими плечами. Высокого роста, стройный, он в этот вечер был в темно-синем костюме, а его русые волосы на фоне темной ткани казались ещё светлее. Дойдя до Де Витт-стрит, он свернул на юг и достал из бумажника адрес, который дал ему Питер.
На верхнем конце улицы увидел желтую кирпичную стену, ограждавшую территорию средней школы. По обе стороны стояли жилые дома, в основном деревянные, только кое-где кирпичные постройки нарушали их однообразие. Старые деревья росли вплотную к бордюрам по обе стороны улицы, и их кроны склонились друг к другу, образуя осенними листьями сияющий соборный свод. Тишина и спокойствие царили на Де Витт-стрит. Он видел кучи листьев, скопившиеся на канализационной решетке, видел мужчину, державшего в одной руке грабли, который, заложив другую за спину, с важным видом наблюдал за крохотным костром опавших листьев, горевшим у его ног. Приятно пахло дымом. Он глубоко вздохнул. Здесь был совсем иной воздух, чем на заполненных толпой улицах 87 округа, с переполненными домами и закопченными зданиями, протягивавшими свои грязные бетонные пальцы к грязному небу. Тут были деревья вроде тех, из Гро-вер-парка, что врезался в 87 округ на юге. Но тут человек мог быть уверен, что за их толстыми стволами не прячется враг. В этом вся разница.
В густеющих сумерках вдруг зажглись электрические фонари. Берт Клинг шагал, прислушиваясь к звуку собственных шагов, и – что самое удивительное – был рад, что он здесь.
Нашел нужный дом. Это было внушительное здание на середине улицы, точно такое, как описал Белл. Дом был высоким, на две семьи, кирпич с деревом, деревянные балки выкрашены белым. Бетонная подъездная дорожка поднималась к белому гаражу у дома. К входным дверям вело несколько ступеней. Клинг снова проверил адрес, поднялся на крыльцо и позвонил. Немного подождал, пока за дверью не загудело, и когда повернул ручку, нажав её вниз, почувствовал слабый щелчок. Войдя в маленькую прихожую, увидел, как открылись противоположные двери и, улыбаясь, в прихожую вошел Питер Белл.
– Берт, ты пришел! Господи, я и не знаю, как тебя благодарить.
Клинг кивнул и улыбнулся. Белл схватил его за руку.
– Проходи, проходи! – Потом зашептал: – Дженни ещё дома. Я представлю тебя как своего приятеля, что работает в полиции, а потом Молли и я исчезнем, ладно?
– Ладно, – ответил Клинг.
Белл ввел его в распахнутые двери. В доме ещё чувствовался запах кухни, приятный аромат, который ещё усиливал ностальгию, охватившую Клинга. Дом был теплым, безопасным и уютным по сравнению с тем, что творилось вокруг.
Белл приоткрыл дверь и позвал:
– Молли!
Клинг заметил, что интерьер решен был на манер железнодорожного вагона, комнаты следовали одна за другой, так что попасть в последнюю можно было, только пройдя все предыдущие. Первые двери вели в маленькую гостиную, вся обстановка которой состояла из дивана и двух кресел, которые явно рекламировались в каком-нибудь дешевом мебельном магазине как “идеальный гарнитур для современного жилища”. Над диваном висело зеркало. Над одним из кресел – подрамник в дешевой рамке. Непременный телевизор стоял в углу, а другой угол занимало окно с калорифером под ним.
– Садись, Берт, – сказал Белл. – Молли! – позвал он снова.
– Идем, идем, – донеслось с другого конца дома. Клинг предположил, что там кухня.
– Готовит, – объяснил Белл. – Сейчас придет. Садись, Берт.
Клинг сел в кресло. Белл суетился возле него, стараясь быть любезным хозяином.
– Что тебе предложить? Сигареты? Что ты хочешь?
– Последний раз, когда мне захотелось пива, – заметил Клинг, – меня чуть не подстрелили.
– Но тут никто не собирается в тебя стрелять. Давай хлебнем пивка. У меня хорошее, холодное.
– Нет, спасибо, что-то не хочется, – вежливо отказался Клинг.
В комнату вошла Молли Белл, вытирая руки полотенцем.
– Ты, разумеется, Берт, – сказала она. – Питер мне о тебе много рассказывал.
Еще раз вытерев правую руку, она подошла к Клингу, который встал, и протянула ему руку. Клинг сердечно пожал её. Когда Белл описывал её, он сказал: “Молли не какая-то там старая кляча, – даже сейчас, когда она в положении и все такое”.
Клинг старался быть снисходительным, но, по правде говоря, он вряд ли смог бы назвать Молли Белл привлекательной. Возможно, когда-то она и была симпатичной, но те времена уже безвозвратно прошли.
Даже если забыть о большом выпуклом животе будущей матери, все равно перед ним стояла только заурядная замотанная блондинка с выцветшими голубыми глазами. Глаза у неё были усталыми, от их уголков разбегались лучики морщинок. Матовые беспорядочные неухоженные волосы спадали на лицо. Клинг был несколько потрясен, отчасти потому, что Белл описывал её совсем иначе, но ещё и потому, что вдруг понял, что Молли не больше двадцати четырех или двадцати пяти лет.
– Мне очень приятно, миссис Белл, – сказал он.
– Ах, называй меня Молли, пожалуйста.
В голосе у Молли было что-то очень приятное, и ему даже показалось, что дела не так уж и плохи, просто ему осточертел Белл, и созданный им образ жены вызвал естественное разочарование.
И тут он подумал: что если и Дженни не такой уж лакомый кусочек? Теперь он засомневался.
– Я принесу тебе пива, Берт, – сказал Белл.
– Нет, к сожалению, я…
– Да ладно, не стесняйся, – бросил Белл и, не обращая внимания на его возражения, направился в кухню. Когда он ушел, Молли спросила:
– Я очень рада, что ты пришел, Берт. Думаю, если ты с ней поговоришь, это поможет.
– Ну, я постараюсь, – ответил Клинг. – Где она?
– В своей комнате. – Молли показала в другой конец дома. – И двери закрыты. – Покачала головой. – Это меня заботит. Очень странно она себя ведет. И мне было семнадцать, Берт, но я себя так не вела. У нашей девочки какие-то проблемы.
Клинг уклончиво кивнул.
Молли сидела, сложив руки на коленях и пло,тно сжав ноги.
– Когда мне было семнадцать, я любила погулять в компании, – задумчиво вспоминала она. – Можешь спросить Питера. Но Дженни… не знаю. У нашей девочки какие-то секреты. Одни секреты, Берт. – Она опять покачала головой. – Я стараюсь быть ей сестрой и одновременно матерью, но она со мой ничем не делится. Как будто между нами пропасть, которой никогда не было, и я этого не понимаю. Иногда я думаю… думаю, она меня ненавидит. Но почему бы ей ненавидеть меня? Я никогда не сделала ей ничего плохого. – Молли умолкла и тяжело вздохнула.
