Ю Несбё - Полиция
Подождал.
Снова позвонил.
На втором этаже находилось открытое окно. По его предположениям, это было окно одной из спален. Харри выкрикнул имя Беаты. Наверное, она не слышала его из-за грохота железного пресса приближающегося мусороуборщика, который давил и ломал отходы.
Харри потрогал ручку двери. Открыто. Он зашел. Покричал. Никто не откликнулся. Он больше не мог пренебрегать беспокойством, мучившим его уже некоторое время.
Новость, которой не было.
Она не ответила на звонок по мобильному.
Харри быстро поднялся наверх и пошел из спальни в спальню.
Пусто. Беспорядка нет.
Он сбежал вниз по лестнице в гостиную, остановился в дверях и стал осматриваться. Он точно знал, почему не пошел до конца, но даже не хотел думать об этом.
Не хотел признаваться себе в том, что стоит и рассматривает потенциальное место преступления.
Харри бывал здесь раньше, и ему показалось, что комната выглядит какой-то голой. Может, причиной тому был утренний свет, а может, отсутствие Беаты. Взгляд его остановился на столе. Мобильный телефон.
Воздух сам по себе с шипением вырвался из его легких, и Харри понял, какое облегчение испытал. Она выбежала в магазин и оставила дома телефон, даже дверь не заперла. Пошла в аптеку в торговом центре купить таблетки от головной боли или температуры. Да, вот как все было. Харри вспомнил о паре кроссовок у дверей. Ну и что? У женщины ведь не одна пара обуви. Надо просто подождать несколько минут, и она появится.
Харри переминался с ноги на ногу. Диван выглядел очень соблазнительно, но Харри не стал входить в гостиную. Взгляд его упал на пол. Вокруг журнального столика перед телевизором было светлое пятно.
По всей вероятности, она выбросила ковер.
Совсем недавно.
Харри почувствовал, как тело под рубашкой зачесалось, будто он только что голым и потным катался по траве. Он присел на корточки и уловил слабый запах нашатыря, идущий от паркета. Если он не ошибался, такие полы не любят нашатырь. Харри поднялся и прошел по коридору в кухню.
Пусто, убрано.
Он открыл высокий шкафчик рядом с холодильником. По каким-то неписаным правилам пятидесятых годов все живущие в таких домах хранили сыпучие продукты, инструменты, важные документы и приспособления для уборки в одинаковых местах. Внизу шкафчика стояло ведро, на краю которого аккуратно лежала половая тряпка. На первой полочке были три тряпки для пыли, неначатый и начатый рулоны белых мусорных пакетов, флакон зеленого мыла «Кристалл» и канистра с этикеткой «Бона Полиш». Харри наклонился и прочитал ее.
Предназначено для паркета. Не содержит нашатыря.
Харри медленно поднялся и постоял, прислушиваясь. Принюхался.
Он давно не практиковался, но постарался собраться и запомнить все, что видел. Первое впечатление. Он раз за разом подчеркивал это на своих лекциях: для следователя-тактика первые мысли, пришедшие в голову на месте преступления, зачастую являются самыми важными и правильными, это сбор данных органами чувств, находящимися на взводе, до того как они притупятся и в спор с ними вступят сухие факты, добытые криминалистами.
Харри закрыл глаза и попытался услышать то, что пытался рассказать ему дом: какую деталь он упустил и может ли она рассказать ему о том, что он хочет знать.
Но если дом и говорил, то голос его заглушался шумом мусороуборочной машины, работавшей прямо напротив входа. Харри слышал голоса мужчин в кабине, звук открывающейся калитки, радостный смех. Беззаботный. Как будто ничего не случилось. Может быть, ничего и не случилось. Может быть, Беата скоро войдет в эту дверь, шмыгнет носом, плотнее завязывая шарф на горле, и просветлеет, удивившись и обрадовавшись его визиту. Она удивится и обрадуется еще больше, когда он спросит, хочет ли она быть его свидетелем на свадьбе с Ракелью. И она рассмеется и покраснеет, как это бывало, стоило кому-нибудь бросить взгляд в ее сторону. Девушка, одно время засевшая в «Камере пыток» — видеозале Полицейского управления, где по двенадцати часов кряду безошибочно и уверенно опознавала замаскированных грабителей, заснятых банковскими камерами наблюдения. Девушка, ставшая начальником криминалистического отдела. Начальником, пользующимся любовью подчиненных. Харри сглотнул.
Все это было похоже на шпаргалку для погребальной речи.
«Прекрати, она сейчас придет!» Он сделал глубокий вдох, услышал, как хлопнула калитка и включился пресс.
И тогда он вспомнил ее. Деталь. То, что было не в порядке.
Он заглянул в шкафчик. Неиспользованный рулон белых мусорных мешков.
А мусорные мешки в ее баке были черными.
Харри рванул на улицу.
Он пробежал по коридору в дверь и дальше к калитке. Он бежал изо всех сил, сердце его замерло.
— Стойте!
Один из мусорщиков посмотрел на Харри. Одна его нога стояла на платформе машины, двигавшейся к следующему дому. Сухой звук жующих стальных челюстей. Харри казалось, что он исходит из его головы.
— Прекратите это немедленно!
Он перепрыгнул через ограду и приземлился обеими ногами на асфальтированный тротуар. Мусорщик отреагировал мгновенно, нажав на красную кнопку «Стоп», отключившую пресс, и постучав по борту машины. Мусороуборщик остановился с громким фырканьем.
Пресс затих.
Мусорщик заглянул в него.
Харри медленно подошел и тоже посмотрел в железную пасть. Из нее, наверное, воняло, но Харри ничего не замечал. Он глядел только на наполовину спрессованные лопнувшие мусорные мешки, из которых капало и текло, и на то, как металл окрашивается в красный цвет.
— Люди совсем с ума посходили, — прошептал мусорщик.
— Что там? — прокричал шофер, высовывая голову из кабины.
— Похоже, кто-то снова выкинул свою собачку! — ответил его коллега и посмотрел на Харри. — Ваша?
Харри не ответил, он перешагнул через край машины и полез под остановленный пресс.
— Эй! Это запрещено! Это опасно для жи…
Харри вырвался из рук мужчины. Он поскользнулся на красном, ударился локтем и щекой о скользкую стальную поверхность, почувствовал хорошо знакомый вкус и запах суточной крови. Он встал на колени и разорвал один из пакетов.
Содержимое его вывалилось наружу и покатилось по скользкой наклонной поверхности кузова.
— О черт! — всхлипнул мусорщик.
Харри разорвал второй пакет. И третий.
Мусорщик спрыгнул с машины, и его вырвало прямо на асфальт.
В четвертом пакете Харри нашел то, что искал. Другие части тела могли принадлежать кому угодно. Но не эта. Не эти светлые волосы, не это бледное лицо, которое больше никогда не покроется румянцем. Не этот пустой пристальный взгляд, способный узнать любого, кого она раньше видела. Лицо было разбито, но у Харри не оставалось сомнений. Он дотронулся до сережки, отлитой из форменной пуговицы.
Ему было так больно, так больно, что он не мог дышать, так больно, что он скрючился, как умирающая оса с вырванным жалом.
И он услышал, как из его собственного рта, ставшего вдруг чужим, вылетел звук, протяжный вой, пронесшийся по всей тихой улочке.
Часть IV
Глава 27
Беату Лённ похоронили на кладбище района Гамлебюен рядом с отцом. Его похоронили здесь не потому, что кладбище обслуживало район его проживания, а потому, что оно находилось ближе всего к Полицейскому управлению.
Микаэль Бельман поправил галстук и взял Уллу за руку. Взять ее с собой посоветовал руководитель службы по связям с общественностью. Для него, как ответственного руководителя, после последнего убийства ситуация стала настолько критической, что ему требовалась помощь. Первым делом руководитель службы по связям с общественностью объяснил, что Микаэль в качестве начальника полиции должен сейчас продемонстрировать личную вовлеченность в события и сочувствие, хотя до сих пор он создавал себе имидж холодного профессионала. Улла согласилась. Конечно, она согласилась. Она была безумно красива в костюме, который так тщательно выбирала для похорон. Она, Улла, была ему хорошей женой. Больше он этого не забудет. Долго не забудет.
Пастор говорил и говорил о том, что называл важными вопросами, о том, что с нами происходит, когда мы умираем. Но важными вопросами было не это, а то, что случилось до смерти Беаты Лённ и кто ее убил. Ее и трех других полицейских на протяжении последнего полугодия.
Этими же важными вопросами задавалась и пресса, которая в последние дни пела хвалы великолепной начальнице криминалистического отдела и критиковала нового и, очевидно, не слишком опытного начальника полиции.
Для председателя городского совета эти вопросы тоже имели большое значение, и он вызвал Микаэля на встречу, где проинформировал, что к тому, как он ведет дела об убийствах полицейских, накопились критические замечания.
