Фридрих Незнанский - «Крыша» для Насти
Взрывотехник долго и внимательно ползал вокруг машины, облаченный в свой громоздкий бронекостюм, а затем наконец нашел место крепления тросика и отцепил его, после чего уже аккуратно вытащил из-под водительского сиденья заряд. Его бережно упаковали в специальный контейнер и увезли разряжать. А после этого уже эксперт-криминалист приступил к своей работе. Отпечатков пальцев оказалось столько, что работы ему хватило бы надолго.
И тогда Грязнов, чтобы прекратить болтовню уже собравшихся вокруг любителей подобного рода сенсаций, приказал вызвать эвакуатор, и, когда тот прибыл, песочные «Жигули» аккуратно поставили на площадку и увезли на Петровку, 38, где специалисты могли бы заняться машиной без всяких помех.
Проводив машину и Грязнова, Турецкий сказал Климову:
— Ну, не будем терять дорогого времени. Поднимись к ней и скажи, чтоб привела себя в божеский вид. С лица, как говорится, воду не пить, а сведения об этих ее «приятелях» с большой дороги надо получить немедленно. Иди, я подожду, неудобно все-таки.
— А я-то что же? — даже, кажется, чуть обиделся Евгений.
— Ты? — Турецкий посмотрел на него с легким недоумением. — Сам же говорил, что видел ее уже во всех видах, чего тебе-то стесняться. Наоборот, поможешь маленько, одеться там… — Александр Борисович хмыкнул, чем смутил Евгения, и добавил по-приятельски: — Давай, не теряй времени.
Вид у «девушки» был, как говорили в доброе старое время, на море и обратно. Но печаль, сквозившая в глазах, относилась скорее к чисто болевым еще ощущениям. А когда она забывала, что у нее по-прежнему слегка кровоточит разбитая губа и что фингал под левым глазом тоже ее не особо красит, то выглядела вполне этакой подгулявшей мадам из Парка культуры и отдыха имени пролетарского писателя Горького. Или любительницей приятных знакомств, фланирующей еще в тех, старых Сокольниках в ожидании мимолетной удачи. Классический такой образ, с удовольствием воспетый поколениями писателей и кинематографистов. Турецкий еще подумал, с улыбкой глядя на Алену, старательно пытавшуюся сохранить серьезное выражение лица, что сам, к примеру, вряд ли рискнул предложить такой даме ложе в собственном доме. Но что возьмешь с этой молодежи!
Однако смех смехом, а надо было работать.
Алена уже знала — Евгений быстро ввел ее в курс дела, с кем ей придется беседовать, — что Александр Борисович самый главный следователь по тому делу или делам, в которых были, по мнению следствия, задействованы люди, которых она знала как членов патриотической организации «Тропа». Ну тех, что несколько раз уже ночевали в гостинице при Фонде. Так что теперь-то уж чего скрывать, когда все и без того известно? Да, одного звали Гришей, а другого Родионом — так по документам, хотя Гриша называл его Рэмом. Да и сам Гриша по тем же документам звался Геннадием. Вот и разберись с ними.
Короче, начали с простого. Когда, в какие числа эти люди появлялись в Москве?
Приблизительные даты, на которые указала Алена, потому что видела их, поселяющихся в гостиницу, указывали на то, что дни совпадали с теми, когда были убиты Порубов и Воронов. В течение недели жили в Москве Гриша с Рэмом, а потом уехали и снова вернулись недавно. А сегодня утром получилась у Алены накладка. Она вовсе не хотела подводить кого-то — при этом она как-то умоляюще поглядывала на Женю, чтобы тот подтвердил ее слова, — но так получилось само, случайно. В порыве злости, что Женя выдавал себя не за того, кто он есть на самом деле, она как бы сорвалась с резьбы. Ну скажи он ей сразу, что является следователем, что ищет преступников, которые вполне могли быть ей известны, все получилось бы по-другому, она просто в этом уверена. Но Женя обманул, а она, недолго думая, позвонила Грише и сказала, что их с приятелем ищет следователь, тот самый, у которого она провела ночь.
А что, и ничего в этом нет необычного! Они оба свободные люди, никому ничем не обязанные, делают что хотят.
Но Гриша потребовал, чтобы она немедленно мчалась к себе домой, куда и он подъедет, чтобы узнать подробности. Они и встретились в ее подъезде, на площадке второго этажа, где он выслушал ее, и ничто не предвещало беды. Но потом он почему-то обозлился, когда услышал, что Женя ей понравился, и с маху влепил по зубам. А потом еще несколько раз добавил, обзывая при этом грязными словами. Хорошо, хоть соседи не слышали, спали еще, а так ведь хоть из дома уезжай — позор ведь!
— Вы были с этим Гришей в интимных отношениях? — осторожно и мягко спросил Турецкий.
— Ну… а что? Давно, правда…
— Ничего, просто он мог и приревновать, а вы с такой легкостью вызвали его ревность, вот и… извините, схлопотали. Но это пройдет. А спросил я вас затем, чтобы знать, способен ли он или его друг мстить вам дальше. Вижу, что, скорей всего, нет. Обычная реакция мужчины, который полагал, что имеет какие-то права на женщину, с которой спит. Так что, думаю, ничего страшного.
Турецкий при этом выразительно посмотрел на Климова и спрятал скользнувшую было по губам улыбку.
— А что вы можете сказать про его друга, как я его назвал, про этого Родиона — Рэма? Что он за человек? Он нравился вам?
— Нет, совершенно!
— Почему?
— А он изначально злой какой-то. Неприступный и необщительный. И еще — некрасивый.
— Да? А я вот видел его студенческую фотографию, где прямо ангелок такой кудрявый. Что жизнь-то с людьми делает? Вы не смогли бы подробно описать его внешность?
— Мне что, это прямо сейчас надо делать? — как будто начала заводиться Алена.
— Нет, зачем же сейчас? Вы немного еще отдохнете, а затем мы вас отвезем к нам в Экспертно-криминалистический центр, где с вами посидят специалисты, поспрашивают и составят фоторобот. Это займет не так много времени, но зато вы очень поможете следствию и… себе тоже. А заодно и Гришу вашего нарисуем похожим. Я вам скажу, Алена, если к делу подойти серьезно, то это очень увлекательная игра — составлять из мелких деталей портрет человека, да такой, чтобы он не отличался от оригинала.
— Не надо морочить мне голову, я уже читала об этом.
— Тем более вам будет интересно. А вот отказываться не советую, потому что в дальнейшем этот ваш отказ может быть истолкован в судебном заседании как нежелание сотрудничать с правоохранительными органами, изобличающими опасных преступников-убийц. Я вас ни в коем случае не пугаю, я просто объясняю ситуацию, в которой вы оказались исключительно благодаря своей собственной несдержанности.
Вспыхнула «девушка», но пересилила себя, сдержалась. Зато на Женю посмотрела — ого как! Но это все были уже, как говорится, семечки. Главное, она поняла, что отвертеться от своих показаний не сможет. А все те вопросы, которые задавал ей Турецкий, Женя аккуратно вносил в протокол допроса свидетельницы, как и ее ответы. И когда такое действие совершается на твоих глазах, поневоле отдаешь себе отчет об ответственности за сказанное.
— Надеюсь, вы мне дадите хотя бы переодеться? — грубоватым тоном спросила она, когда Женя протянул ей листы протокола для прочтения и подписи. При этом она на него смотрела, как на лицо второстепенное, не главное, даже отчасти как на помеху, а на Турецкого с заметным уважением.
Александр Борисович вспомнил летучее выражение у Мопассана: «Дамы меняют гарнизон» — и ухмыльнулся по этому неожиданному поводу, вызвав недоумение у Климова.
Ну меняют не меняют, роли не играло, а вот Алена в своем желании понравиться или хотя бы подольститься к начальнику явно переигрывала, чему способствовал и желто-зеленоватый, с отливом в синеву, фингал под глазом. В общем, вечная Облигация с бланшем из бессмертного сериала про то, что «место встречи изменить нельзя».
Когда протокол был подписан и Женя убрал его в папку, Турецкий поднялся и предложил ему выйти в коридор, чтобы Алена могла сменить домашний халат, в котором была, на приличную одежду для выхода в город, на люди. Заодно он посоветовал ей припудрить синяк, а губу замазать кремом. Опытные женщины это превосходно умеют делать. Может, никто особо и не заметит.
И эта его забота снова тронула «девушку». А вот до какой степени, это Александр Борисович узнал только вечером, когда заканчивались ее опыты составления фотороботов с Иваном Ивановичем Козловым. Турецкий зашел, чтобы узнать, как идут дела, и отдать распоряжение, чтобы гражданку Фомину по окончании отвезли домой и проводили до дверей квартиры. И вот уже тут ее утренняя реакция обрела полную силу.
Алена покинула свое место возле эксперта-криминалиста и, предупредительно взяв Александра Борисовича под локоть, отвела его в сторонку, чтоб ее не слышали, после чего негромко, но твердо сказала, что вовсе не возражала бы, если бы проводил ее именно он. Впрочем, если у него имеются другие планы, она готова его выслушать, чтобы тут же принять решение. Она, оказывается, восхищена его непредвзятым отношением к ней и потому готова соответствовать. Чему соответствовать, предполагалось, видимо, само собой.
