Научите своих детей - Иван Фабер

Лязг ключей, и моя дверь распахнулась, впустив внутрь десяток интересующихся голов и одну большую, широкую фигуру в белой форме.

Безумие. Самое настоящее безумие.

Санитар молчал, а тупые морды «любознательных» то шептались, то переглядывались друг с другом.

– Что? – гулом спросил санитар.

– Когда я могу поесть? – спросил я, опешив.

Несколько голов нехило-так рассмеялись, обнажая свои кривые, жёлтые зубы.

– Сейчас, – также глухо ответил санитар и захлопнул дверь, задев её краями нескольких неаккуратных зевак.

«Чёрт, куда я попал?» говорил себе я.

Через несколько минут мне принесли железную тарелку с холодными, несолёными макаронами, и такую же кружку некрепкого, дешёвого чая.

Аппетит пропал сразу же, я оставил недоеденное у двери. Чувствовал себя ужасно.

Я лёг на голый матрац, уставившись в грязный, пятнистый потолок, и незаметно для себя, заснул.

Меня разбудил тычок в бок. Я открыл глаза и посмотрел на беспокоящего меня:

– Вставай! – ехидно проговорило молодое лицо облачённого в такую же, как у меня пижаму, пациента.

Его жидкие, грязные, длинные волосы свисали с его маленькой макушки, а сам он улыбался так противно, отвратительно. Я волей-неволей отодвинулся от него подальше.

– Что тебе нужно?

Он развёл свои скрюченные руки.

– Ничего. – Он шепелявил. – Рой сказал разбудить тебя.

Он указал на дверь, в проёме которой стоял тот самый здоровяк в белой форме.

– Вставай! – прикрикнул он.

Я повиновался и вышел в коридор. Длинноволосый – за мной.

Попав в этот узкий для такого количества людей коридор – длина его около шестидесяти метров – я оказался один против всех – на меня пялилось столько голов – и все по-своему неприятные, мерзкие. Мой спутник – длинноволосый, отталкивал особо настойчивых от меня и прикрывал сзади – я шёл за здоровяком. Мы прошли к сестринскому посту – стойка, как в поликлинике, около неё несколько кушеток, битком набитая сидящими – всё стало понятно, когда я услышал звук телевизора в углу – пациенты пялились на происходящее в экране. Но как только Рой прошёл мимо них, все огляделись, и заметив меня, то есть новое лицо, также принялись разглядывать и оценивать мой вид.

Рой подошёл к посту, за которым сидело две медсестры – одна из них симпатичная, другая не очень, что-то сказал, затем прикрикнул на преследующих меня слабоумных (я узнал об этом в последствие) и толкнул меня к двери в тёмном конце коридора.

После он подошёл ко мне, сказал вытянуть руки перед собой, затянул их пластмассовыми наручниками, затем открыл эту дверь и вывел меня в другой коридор, пройдя через который мы встретили много других медработников – все они пристально наблюдали за мной.

Мы шли долго, поднимались и опускались по лестницам, на лифтах, и всё это время Рой шёл сзади меня и указывал словами, куда надо идти – будто марионетке.

Наконец, мы дошли до нужного Рою кабинета – он открыл передо мною дверь, оставшись снаружи.

Я оказался в широком помещении, очень похожем на кабинет миссис Дойл – настолько идентичны и неоригинальны эти врачи – я сразу понял, что меня привели к лечащему голову.

– Добрый день, – послышался голос в углу.

Я взглянул в сторону звука и увидел фигуру в сером строгом костюме – человек что-то листал, стоя у стеллажа.

– Присаживайся, Карл.

Его просьба была подкреплена приказным тоном, да и вообще я не хотел бы его ослушиваться – человек этот повернулся и направился к столу, за который я сел – раскрыв своё спокойное лицо, человек ещё больше насторожил меня своим взглядом – будто на меня смотрела змея.

Он представился – психиатр, доктор медицинских наук, профессор Доллиас. Рассматривая, видимо, мою медицинскую карту, он задавал мне странные вопросы:

– Как тебе здесь?

Я растерялся.

– Жутко.

Ответил честно, но его это рассмешило!

– Ты пьёшь, Карл? – Он бросил на стол бумажную папку, встал к серванту за собой, открыл его и достал бутылку, похоже, виски. – Пьёшь Jameson?

Просто взял и предложил мне выпить. Но я вежливо отказался.

– Зря.. – поцокал он и налил себе стакан, сразу же опрокинув пару глотков.

Он уселся на своё кресло, повертелся из стороны в сторону, разжёвывая вкус алкоголя во рту, затем уставился на меня.

Я мотнул головой, искривив лицо и спросил, что он от меня хочет.

– Хочу услышать твою версию, версию произошедшего.

Я устал рассказывать это, но ему-то, конечно, попытался рассказать всё, как помнил, как знал. Он внимательно выслушал, покачивая головой из стороны в сторону, смущаясь на моментах, от которых смущался бы даже я, услышав тот бред, что от волнения лился из моего рта рекой.

– Понятно всё, Карл, – сказал он и сделав очередную пометку в тетради перед собой. – Рой!

В кабинет ворвался здоровяк, бешено высматривая меня.

– Забирай парня, – обратился к санитару Доллиас, – очень приятно было познакомиться, Карл.

«Что? Что это было?» – задавался себе вопросом я, когда вновь оказался в своей палате.

Но через час меня выпустили. Санитар открыл дверь, сказал мне выйти, затем снова запер моё жилище, а затем ушёл в другой конец коридора.

Теперь я остался один на один с этими дикарями.

Это было просто ужасно – на меня пялилось человек двадцать, каждое моё движение, каждый мой шорох сопровождался волной переговоров – но тут я понял – они меня боятся.

Я попытался пройти сквозь эту толпу, и лишь приблизившись к случайному зрителю, тот отскакивал от меня, стараясь зайти за спину другого, прижаться к стене – подальше от центра внимания.

Как меня можно бояться?

Эти уроды, а по иному я их не могу назвать – не то, чтобы я негативно отношусь к ним, нет! Они просто выглядели страшно – худые и толстые, костлявые и жирные, скрюченные, с выпученными глазами и впалыми щеками, некоторые небритые, неухоженные, с грязными лицами и волосами, у некоторых беспардонно текли слюни – мерзость! Эти уроды меня боялись. И как только я окончательно удостоверился в этом, набравшись смелости, я спросил громко:

– Что нужно?

Они замолчали, отходя от меня на шаг-два назад – я осматривался вокруг, и вдруг ко мне подошёл тот самый, с длинными, грязными волосами. Ткнув меня пальцем, он дождался, пока я развернусь к нему, и заговорил:

– Они глупые – ты интересный!

Я смутился, не до конца поняв, что он имеет ввиду.

– Тупые они, полоумные! Каждого нового пациента вот так обсматривают.

Тогда-то я и