Ю Несбё - Спаситель
Дрожа от холода, он сидел на тротуаре возле Софиенбергпарка. Утро, час пик, мимо спешили люди. Иные бросали ему в кружку несколько крон. Скоро Рождество. Легкие у него болели, потому что всю ночь дышали дымом. Он поднял голову, глянул на Гётеборггата.
Сейчас он ничего больше сделать не мог.
Вспомнился Дунай возле Вуковара. Терпеливые, неудержимые воды. Вот и ему надо быть таким. Терпеливо ждать, пока не появится танк, пока дракон не высунет голову из пещеры. Пока Юн Карлсен не вернется домой. Взгляд уткнулся в чьи-то колени, остановившиеся перед ним.
Подняв голову, он увидел рыжеусого мужика с картонной кружкой в руке. Усач что-то сказал. Громко и сердито.
— Excuse me?
Усач ответил по-английски. Что-то насчет территории.
В кармане он чувствовал пистолет. С одной-единственной пулей. А потому достал из другого кармана большой острый осколок стекла. Попрошайка смерил его злобным взглядом, но убрался прочь.
Он не допускал мысли, что Юн Карлсен не придет. Парень должен прийти. А сам он пока будет как Дунай. Терпеливым, неудержимым.
— Заходите, — скомандовала статная добродушная женщина из квартиры Армии спасения на Якоб-Оллс-гате. Судя по выговору, норвежский она учила уже взрослой.
— Надеюсь, мы не помешаем, — сказал Харри и вместе с Беатой Лённ вошел в коридор. Пол почти сплошь заставлен обувью всех размеров — от больших до маленьких.
Они хотели было разуться, но женщина жестом их остановила.
— Холодно, — сказала она. — Есть хотите?
— Спасибо, я только что позавтракала, — ответила Беата.
Харри с улыбкой покачал головой.
Женщина провела их в комнату. За столом, по всей вероятности, собралась вся семья Михолеч: двое взрослых мужчин, мальчик в Олеговых годах, маленькая девчушка и девушка, должно быть София. Глаза прятались под черной челкой, на коленях у нее сидел младенец.
— Zdravo,[39] — сказал старший из мужчин, худой, с тронутыми сединой, но густыми волосами и мрачным взглядом, хорошо знакомым Харри. Злой и опасливый взгляд изгнанника.
— Это мой муж, — сказала женщина. — Он понимает по-норвежски, но говорит плохо. А это дядя Иосип. Приехал в гости на Рождество. И мои дети.
— Все четверо? — спросила Беата.
— Да, — засмеялась хозяйка. — Последний дар Божий.
— Прелестный малыш! — Беата состроила гримаску младенцу, который радостно заагукал в ответ, и конечно же, как Харри и ожидал, потрепала его по румяной пухлой щечке. Через год, самое большее через два они с Халворсеном тоже заведут такого.
Мужчина что-то сказал, женщина ответила. Потом повернулась к Харри:
— Он говорит, у вас в Норвегии хотят, чтобы тут работали одни норвежцы. Сколько он ни старается, работы найти не может.
Харри перехватил взгляд мужчины и кивнул ему, однако ответа не получил.
— Садитесь! — Женщина указала на два свободных стула.
Они сели. Беата достала блокнот, и Харри начал:
— Мы хотим задать несколько вопросов о…
— …Роберте Карлсене, — докончила хозяйка и посмотрела на мужа. Тот согласно кивнул.
— Совершенно верно. Что вы можете рассказать о нем?
— Мало что. Сталкивались с ним раз-другой, и всё.
— И всё. — Взгляд женщины как бы невзначай скользнул по Софии, которая сидела молча, зарывшись лицом во взъерошенные волосики младенца. — Юн упросил Роберта помочь нам, когда мы летом переезжали сюда из маленькой квартирки в подъезде А. Юн — хороший парень. Он устроил нам эту вот квартиру побольше, понимаете? — Она улыбнулась малышу. — А Роберт большей частью только с Софией болтал. И… ну в общем, ей всего-навсего пятнадцать.
Харри заметил, что девушка покраснела.
— Хм. Нам бы тоже хотелось побеседовать с Софией.
— Пожалуйста.
— Без свидетелей, — уточнил Харри.
Отец с матерью переглянулись. Безмолвная дуэль продолжалась считанные секунды, но Харри успел кое о чем догадаться. Наверно, в свое время все решал он, однако в новой реальности, в новой стране она сумела приспособиться куда лучше и решала теперь сама. Она кивнула Харри:
— Ступайте на кухню. Мы мешать не будем.
— Спасибо, — поблагодарила Беата.
— Не за что, — серьезно отозвалась женщина. — Мы хотим, чтобы вы поймали убийцу. Вы что-нибудь знаете про него?
— Мы полагаем, это наемный киллер, проживающий в Загребе, — сказал Харри. — Во всяком случае, он звонил из Осло в тамошнюю гостиницу.
— В какую?
Харри удивленно посмотрел на отца, задавшего вопрос по-норвежски.
— «Интернациональ», — сказал он и заметил, что отец с дядей переглянулись. — Вы что-то знаете?
Отец покачал головой.
— Я был бы вам очень признателен, — продолжал Харри. — Этот человек охотится за Юном, вчера буквально нашпиговал пулями его квартиру.
На лице у отца появилось недоверчивое выражение. Но он промолчал.
Мать прошла на кухню, София нехотя поплелась следом. Как все подростки, подумал Харри. Через несколько лет и Олег будет так же ершиться.
Когда мать ушла, Харри взял блокнот, а Беата села на стул прямо напротив Харри.
— Привет, София, меня зовут Беата. Ты и Роберт — у вас был роман?
София, не поднимая глаз, помотала головой.
— Ты была в него влюблена?
Девушка опять помотала головой.
— Он тебя обидел?
Впервые за все время София отвела в сторону челку и в упор посмотрела на Беату. А девочка-то красивая, только уж больно накрашена. Взгляд, как у отца, злой и опасливый. На лбу синяк, заметный, несмотря на макияж.
— Нет, — сказала она.
— Это отец велел тебе ничего не говорить, София? Я ведь вижу по тебе.
— Чего видишь?
— Что кто-то тебя обидел.
— Врешь ты все.
— Откуда у тебя синяк на лбу?
— На дверь налетела.
— Ну вот, теперь ты врешь.
София шмыгнула носом:
— Ты делаешь вид, будто очень умная и все такое, а на самом деле ничего не знаешь. Ты просто старуха-полицейская, которой вообще-то не терпится домой, к детям. Я же видела тебя там, в комнате. — В голосе звучала злость, но он уже дрожал. Ее хватит еще на одну-две фразы, подумал Харри.
Беата вздохнула:
— Ты должна нам доверять, София. И помочь. Мы стараемся остановить убийцу.
— В этом я не виновата. — У нее перехватило горло. Так, стало быть, ее хватило на одну фразу. Она расплакалась. Слезы хлынули ручьем. София наклонила голову, челка снова завесила глаза.
Беата положила руку ей на плечо, но она ее стряхнула, крикнула:
— Уходите!
— Ты знала, что Роберт осенью ездил в Загреб? — спросил Харри.
Она быстро посмотрела на него, с недоверчивым выражением на лице, по которому текла тушь.
— Он тебе не говорил? — продолжал Харри. — Значит, не говорил и о том, что влюблен в девушку по имени Tea Нильсен?
— Нет, — всхлипнула она. — А что?
Харри пытался прочесть по ее лицу впечатление от услышанного, но в потеках черноты ничего не разглядишь.
— Ты приходила во «Фретекс», спрашивала о Роберте. Зачем?
— Да пошли вы! — яростно выкрикнула София. — Убирайтесь!
Харри и Беата посмотрели друг на друга и встали.
— Подумай, — сказала Беата. — А потом позвони мне вот по этому номеру. — Она положила на стол визитную карточку.
Мать ждала их в коридоре.
— Извините, она что-то разнервничалась, — сказала Беата. — Вам бы надо с ней поговорить.
Они вышли в декабрьское утро на Якоб-Оллс-гате, зашагали в сторону Сумс-гате, где Беата оставила машину.
— Oprostite![40]
Они оглянулись. Голос донесся из тени в подворотне, где виднелись огоньки двух сигарет. Сигареты полетели наземь, двое мужчин вышли из тени, направились к ним. Отец Софии и дядя Иосип. Стали рядом.
— Гостиница «Интернациональ», да? — сказал отец.
Харри кивнул.
Отец быстро, краем глаза покосился на Беату.
— Я подгоню машину, — быстро сказала она. Харри не переставал удивляться, как эта девушка, проведшая большую часть своей короткой жизни наедине с видеозаписями и техническими уликами, сумела развить в себе такую чуткость в общении, до которой ему самому было ох как далеко.
— Я работать первый год… на этих… на перевозках. Но спина заболеть. В Вуковаре я был инженер-электрик, понятно? До война. Здесь фиг что имею.
Харри кивнул, ожидая продолжения.
Дядя Иосип что-то сказал.
— Да, да, — буркнул отец и обернулся к Харри. — Когда югославская армия хотела взять Вуковар в девяносто первом, да? Там был мальчик, он взорвал двенадцать танков этими… landmines,[41] да? Мы называли его Mali spasitelj.
— Mali spasitelj, — благоговейно повторил Иосип.
— Маленький Спаситель, — сказал отец. — Так его называли по рации.
— Кодовое имя?
