Энн Перри - Палач из Гайд-парка
– Ведь достаточно же улик. Ради бога, пускайте их в ход! Прежде чем этот кровавый маньяк опять кого-нибудь убьет. – Фарнсуорт снова в ярости уставился на Питта. – Я возложу всю ответственность на вас, если вы его не арестуете и у нас на руках будет еще одно убийство.
На мгновение повисла колючая тишина. Помощник комиссара держался вызывающе, не помышляя взять свои слова обратно. У Легранжа был совсем несчастный вид, но на этот раз нерешительности в нем не чувствовалось. Обвинение было несправедливо, и он встал на сторону Питта.
– Мы не можем его арестовать, сэр, – отчетливо выговаривая слова, произнес Телман. – Он обвинит нас в том, что мы предъявляем ложные улики, потому что доказательств-то нет. Мы сразу же должны будем выпустить его, и вся ситуация будет выглядеть еще глупее.
– Вряд ли это возможно, – мрачно отозвался Фарнсуорт. – А что насчет кондуктора? Что вы о нем знаете? Может, за ним уже числятся преступления? Может, он был кому-нибудь должен? Играл? Пил? Прелюбодействовал? Водился с дурной компанией?
– Ни в чем плохом он замечен не был, – ответил Телман. – По показаниям соседей, совершенно обыкновенный, почтенный человек, весьма гордившийся своим положением, хотя он был простым кондуктором омнибуса.
– Чем же особенно может гордиться кондуктор?
– Некоторой властью, полагаю. Он говорил людям, могут ли они подняться, или заявлял, что мест нет, когда можно было сесть, и им приходилось всю дорогу стоять…
Фарнсуорт закатил глаза и изобразил на лице презрение.
– Вот уж поистине власть… А какие-нибудь скрытые пороки?
– Если и были, то они так и остались скрытыми.
– Ну что ж, это уже кое-что! А что говорит начальник окружной полиции?
– Ничего не знает. Йитс регулярно посещал церковь, где присматривал за порядком, или что-то вроде этого. – Телман состроил мрачную физиономию, в глазах мелькнула желчная усмешка. – Очевидно, ему нравилось указывать людям их место, – подвел он итог. – И он чувствовал необходимость заниматься этим и по воскресеньям.
Фарнсуорт внимательно поглядел на него.
– Но вряд ли человеку станут отрезать голову только за то, что он разыгрывает из себя маленького начальника. – Он опять направился к выходу. – Нет, что-то с этим Эттли надо делать. – Взглянул на Томаса и сказал уже потише: – Вам надо было меня послушать, Питт. Я вам сделал хорошее предложение, и если бы вы последовали моему совету, то не оказались бы сейчас в таком отвратительном положении.
Телман поглядел на Фарнсуорта, потом на Питта и опять на Фарнсуорта. Он уловил лишь часть разговора и сейчас, по-видимому, не все понимал.
Бейли это все забавляло, насколько позволяло его положение. Только представить себе: Уинтроп и Карвел сидят в лодке, на веслах, а между ними лежит топор… Ему не нравился Фарнсуорт, никогда не нравился.
Легранж ожидал, от кого последуют какие-нибудь приказания, и нерешительно переминался с ноги на ногу.
Питт прекрасно понимал, на что намекнул Фарнсуорт. Опять давал себя знать «Узкий круг», и человек разрывается сейчас между двумя противостоящими силами. Томас снова вспомнил, что сказал ему Драммонд, и почувствовал легкий озноб. Значит, Фарнсуорт знал, что Эттли – член «Круга». А Джек – нет?
Но может быть, из-за особой секретности, из-за того, что в этом братстве много разных уровней и кругов, помощник комиссара ничего не знает? А что, если на него оказывают давление и могут ударить по тем, кто ему верен? Что, если и сам Фарнсуорт не может сказать, чем окончится подобная демонстрация силы? А ситуация может сложиться еще более опасно – к примеру, сейчас происходит испытание его верности. Запятнанные кровью «рыцари» готовы обрушиться на «новичков». Кто же стал подкупленной жертвой круга заговорщиков, кто должен сражаться в этой войне, в которой они совсем не заинтересованы, от которой не получат никакой выгоды, но будут наказаны смертью, если осмелятся поддержать проигрывающую сторону?
Фарнсуорт выжидал, словно рассчитывая, что даже сейчас Питт может переменить решение.
Томас взглянул прямо ему в лицо.
– Возможно, и не оказался бы, – ответил он любезно, но в голосе его звучала бесповоротная решимость.
Еще мгновение Фарнсуорт как будто колебался, затем круто повернулся и вышел.
Бейли перевел дух, а Легранж явно почувствовал облегчение.
Телман повернулся к Питту.
– Мы еще не можем арестовать Карвела, сэр, но если поднажать на него малость посильнее, смотришь, и добыли бы побольше сведений. Как сказал мистер Фарнсуорт, во всем этом есть какая-то связь, и могу поклясться, что Карвел знает, в чем дело, или, возможно, догадывается.
Легранж внимательно прислушивался.
– Что у вас на уме? – тихо спросил Питт.
Телман вздернул подбородок.
– По его собственному признанию, в одном преступлении он повинен: можно получить несколько лет за содомский грех. Он, наверное, не понимает, что мы сможем это доказать. – Инспектор презрительно вздернул верхнюю губу. – А мистер Карвел не такой человек, которому будет легко привыкнуть к условиям содержания в тюрьме вроде Пентонвилльской или Колдбат-Филдс.
– Конечно, сэр, – заметил Легранж в надежде, что этого не случится.
Но Питт сделал вид, что не слышит. Он недовольно глядел на Телмана.
– У вас нет доказательств.
– Но он же признался, – возразил инспектор.
– Но не вам.
Лицо Телмана ожесточилось, он в упор посмотрел на Питта.
– Вы хотите сказать, сэр, что будете отрицать факт признания?
Томас едва заметно улыбнулся.
– Я совсем ничего не скажу, инспектор. Ведь он мне сказал только то, что любит Арледжа. А это может быть интерпретировано как угодно. Чувство не является преступлением. Полагаю, что Карвел укажет именно на это обстоятельство, и его адвокаты вчинят нам иск за то, что его скомпрометировали.
– Вы чересчур разборчивы, – ответил Телман, явно испытывая отвращение к подобной щепетильности. – Если таким людям потакать, то никогда ничего не узнаешь. Они вам голову заморочат.
Бейли громко кашлянул. Однако Телман полностью проигнорировал его и все еще в упор разглядывал Питта.
– Нам не по средствам ваше деликатное и совестливое отношение к преступникам, если мы хотим поймать этого мерзавца, который режет людям головы с плеч и уже нагнал страх на половину Лондона. Люди уже не смеют в одиночку выйти из дома после наступления темноты, они предпочитают ходить по двое или по трое. По всему городу развешаны карикатуры на нас. Он делает из нас посмешище. Неужели это вас нисколько не беспокоит? – Теперь инспектор смотрел на Питта с чувством, близким к негодованию. – Неужели это вас не возмущает?
Глядя на Телмана, Легранж кивнул в знак согласия.
– То, что вы говорите, – ответил холодно Томас, – есть следствие гнева, а не разумного рассуждения: инстинктивные агрессивные нападки тех, кто опасается за свою собственную репутацию и постоянно оглядывается на других, беспокоясь, что они о нем подумают.
– Эти другие платят кровавую дань, – ответил Телман, все еще меряя Питта ледяным уничтожающим взглядом. Ни Бейли, ни Легранж его нисколько не интересовали, а о дежурном сержанте он совершенно забыл. – Эти люди должны быть вам так же небезразличны, как и мне.
Телман зашел уже слишком далеко, чтобы идти на попятный. Голос его становился все громче и пронзительнее.
– Никому нет дела до того, каким блестящим сыщиком вы были в прошлом, – важно то, что сегодня. Вы подрываете репутацию блюстителей закона. Они выглядят дураками в глазах общества, и они вам этого не простят.
– Если вы хотите, чтобы я арестовал Карвела, докажите его причастность к убийствам, – гневно потребовал Питт. Голос у него тоже стал жестким и непреклонным. – Где он был, когда убили Йитса?
– На концерте, сэр, – прочирикал Легранж. – Но он не мог найти никого, кто подтвердил бы его алиби. Он может рассказать, что исполняли на концерте, но это любой может, прочитав программку.
– А когда убили Арледжа? – продолжал Питт.
– Был один дома.
– А как же слуги?
– Не имеет значения. У него в кабинете французское окно с выходом в сад. Он мог выйти так, что никто из слуг и не узнал бы. И вернуться той же дорогой.
– А Уинтропа?
– По его собственным словам – прогуливался в парке, – ответил Телман, выражая тоном своего голоса абсолютное недоверие.
– Один?
– Да.
– Он проходил мимо кого-нибудь?
– Карвел этого не помнит. Но в любом случае он должен был пройти в непосредственной близости от кого-то, чтобы его узнали в полночь. Хотя люди не очень склонны гулять в парках по ночам в наши дни – во всяком случае, не так часто, как прежде.
– И женщины тоже? – спросил Питт.
Телман пожал плечами.
– Этим несчастным-то приходится – они ничего не заработают, если останутся дома. Но они все очень напуганы.
