Екатерина Островская - Желать невозможного
– Я долго думал…
– И потому заявляете подобную чушь? Вы наверняка считаете меня организатором похищения ребенка, потому что это выгодно только мне. А скажите, зачем мне тогда похищать вашу девушку с ее дочкой? Не знаете?..
Олег растерялся, потому что Флярковский с ходу перехватил инициативу.
– …Я не меньше вашего взволнован данными событиями, и не только потому, что на кону огромные деньги. Олег – мой ближайший родственник…
Иванов покачал головой и сказал:
– Я согласен, только…
Но Илья не дал ему договорить.
– Мои люди с ног сбились, разыскивая ребенка. Я уже согласился на предложение похитителей выплатить десять миллионов долларов. Выплачиваю, между прочим, и за вас, так как вы вряд ли смогли бы заплатить подобную сумму за свою девушку. Ведь так?
Олег кивнул:
– Так и есть.
– Виски хотите? – спросил Флярковский.
– Я за рулем.
– Можете остаться здесь, или вас отвезут. Давайте по двести капель, чтобы снять напряжение.
Иванов стоял в полной растерянности: если бы он знал, что разговор сложится именно так, он бы подготовился. Но, с другой стороны, он прибыл сюда, чтобы узнать хоть что-то об Олежке и сказать Илье Евсеевичу, что готов безвозмездно отказаться от всех прав на него.
– Я не буду спиртного, – мотнул головой Олег. – Я пришел сказать, что не претендую на ваши деньги. Мне они не нужны, я их не заработал. У меня средств достаточно, к тому же Лена оставила немало…
Услышав последние слова, Илья с удивлением посмотрел на Иванова.
– Немало? – повторил он. – Квартирка, загородный домишко? Я верю, что вам этого достаточно сейчас. Как говорится, не было ни гроша, а вдруг три копейки. Но потом вы начнете думать, будто упустили из собственных рук миллиарды, начнете мучиться угрызениями алчности, локти себе кусать, да как же я… Да какой же я дурак! Потом узаконите отношения со своей возлюбленной, и она в один прекрасный момент скажет, что ей не хватает на новую шубу, на украшения, на хорошую иномарку, чтоб не хуже была, чем у какой-нибудь знакомой – жены дантиста. Вы начнете ей доказывать, что кардиолог, в отличие от дантиста, вставляющего ежедневно десяток зубов, не каждый день может заработать. Да и чем заканчиваются операции на сердце, мы с вами прекрасно теперь знаем…
– Но я…
– Вы ничего не сможете доказать своей жене. Начнутся слезы, упреки. Жизнь станет пыткой. Это будут видеть дети. Да и вы сами поймете очень быстро, что совершили непростительную ошибку, и от имени Олега подадите иск.
– Обещаю, что не сделаю этого.
– Ну, тогда сам Олег подаст, когда достигнет совершеннолетия. Насмотрится рекламы по телевизору, где его ровесники рекламируют жевательную резинку и чипсы. Они жуют чипсы и резинку, находясь в шикарных ночных заведениях или в роскошных иномарках, целуясь при этом с молодыми красавицами… Ему захочется такой же прекрасной жизни, какую он видит на экране.
– Уверяю…
– Не надо меня уверять в том, чего не бывает на свете. Миллионы подростков сейчас ненавидят своих родителей за то, что те не смогли устроить им подобную жизнь.
– Тяв, тяв, – подал голос Кубик.
– Вот видите, я прав, – спокойно произнес Флярковский, – даже ваш щенок это понимает.
К металлическим воротам резиденции Флярковского подошел человек со спортивной сумкой в руке. Машина, на которой он приехал, осталась стоять с погашенными фарами метрах в пятидесяти. Человек ударил ногой в створку ворот, шагнул к калитке и крикнул:
– Эй, открывай давай!
– Ты чего стучишь? – раздался голос из переговорного устройства. – Сейчас спущусь и тебе по башке настучу.
Незнакомец покрутил головой, высматривая, откуда звучит голос, потом заметил устройство и подошел к нему.
– Спускайся, – сказал он, – меня Менжинский прислал. Леонид Иванович просил передать кое-что.
– Что передать? – поинтересовался охранник.
– Сумку с деньгами. Слушай, брат, спускайся быстрее, а то у меня и без того дел по горло. Ехать надо.
Охранник подошел к калитке и, глядя на незнакомца, спросил:
– А ты кто такой? Почему я тебя не знаю? Почему Менжинский тебя вдруг попросил?
– Да потому что мы с ним десять лет дружим и Леня мне доверяет. Хватит, а? Что ты все время вопросы задаешь? Бери сумку, а я поехал.
Человек попытался просунуть сумку сквозь прутья решетки, но сумка не пролезала.
– Дверь открой, – сказал он.
Охранник нажал на кнопку, замок щелкнул, охранник приотворил дверь, протянул в образовавшуюся щель руку и сказал:
– Давай сюда.
– Возьми, – спокойно произнес незнакомец, просовывая сумку в щель.
И, когда охранник взял, вынул из кармана пистолет с глушителем и дважды выстрелил в опешившего от неожиданности парня. Потом толкнул калитку, вошел на территорию, посмотрел на бьющегося в агонии человека. Сплюнул себе под ноги и спросил:
– Тебе, наверно, больно? Прости, брат.
И выстрелил охраннику в голову. Наклонился, взял тело за ноги и оттянул в сторону. Достал из пистолета обойму, а из кармана куртки патроны, дозарядил пистолет. Еще раз посмотрел на дом с темными окнами, словно рассчитывая, сколько в нем может находиться людей. Взглянул на спортивную сумку, лежащую на земле возле калитки, подошел к ней, поднял, вынул из сумки небольшую кипу глянцевых журналов, швырнул их на убитого.
– На, почитай пока.
Он шел по дорожке мимо фонарей, не спеша и не таясь. По ступеням поднялся на крыльцо, подергал за ручку входную дверь. Дверь была заперта. Так же спокойно спустился и начал обходить дом, останавливаясь возле окон цокольного этажа, проверяя, заперты ли они. Створка одного из окон поддалась, но не открылась. Человек достал из-за пазухи монтировку, просунул ее в щель, и окно распахнулось.
На первом этаже в комнате дежурной смены сидел второй оставленный Менжинским охранник и смотрел транслируемый по спортивному каналу повтор воскресного футбольного матча. Результат был ему известен, результат этот грел душу уже второй день, но он все равно смотрел с интересом и вслух снисходительно комментировал:
– Ну, чего вы, ребята, дергаетесь? Все равно вам еще два шара закатят. Чего на земле валяться? Все равно пенальти не назначат…
Охранник обернулся и увидел в дверях незнакомца, который направил на него пистолет с глушителем.
– Сколько человек в доме? – спросил незнакомец.
– Хозяин только, – растерялся охранник, – еще гость у него.
– Где Флярковский?
– На втором этаже.
– Кроме тебя, еще охраны нет?
– Я один в доме.
– Ну и тебя тоже нет, – произнес незнакомец.
Шагнул вперед и выстрелил.
– Что вы стоите? – произнес Илья и показал на свободное кресло. – Раз пришли побеседовать, присаживайтесь. Не желаете виски, не пейте. Хотели поговорить, так давайте договариваться. Вопрос и в самом деле надо решать. Вы хотите отказаться от всех прав на ребенка?
Иванов посмотрел на Кубика, который выбрал себе место возле бильярдного стола и уже спал, взглянул на хозяина дома, подошел к столу и опустился в глубокое кожаное кресло.
– Я не собираюсь отказываться от Олежки, – сказал он. – Я хочу оставаться его отцом, хочу, чтобы он жил со мной. А все акции, деньги на счетах и другое имущество передам вам в управление, если нельзя как-то иначе переоформить наследство на ваше имя.
– Возможно все. Только если передача будет сделана безвозмездно, это может быть потом оспорено в суде. Вот если вы переоформите это при определенной денежной компенсации в пользу ребенка, то…
Флярковский замолчал и прислушался.
– Вам не показалось, что кто-то ходит в коридоре?
– Я не прислушивался, – ответил Олег.
– Так вот, – продолжил Илья Евсеевич, – предположим, вас устроит десять тысяч евро на содержание ребенка ежемесячно до достижения им совершеннолетия. А когда ему исполняется, скажем, восемнадцать лет, он получит какую-то весьма крупную сумму, которой ему хватит на всю жизнь. Как вам такой вариант?
– При одном условии – чтобы Олег оставался со мной.
– Это я могу гарантировать, если с вашей стороны не будет никаких необдуманных действий. Кстати, я все равно перебираюсь в Москву, а здесь остается прекрасная квартира на Шпалерной с видом на…
Флярковский замолчал и прислушался.
– Определенно, за дверью кто-то стоит.
Олег обернулся на оставленную им открытой дверь, и в этот самый момент в бильярдную с выставленной вперед рукой быстро вошел человек. В руке он держал пистолет с глушителем. Человек направлял пистолет то на Илью, то на Олега. На лице незнакомца были следы кровоподтеков и ссадин.
– Кто из вас Флярковский? – спросил вошедший.
Он переводил взгляд с одного на другого и, как видно, догадался. На Иванове была ветровка, а Илья Евсеевич облачен в легкий белый пуловер. Да и пострижен не в обычной парикмахерской.
– Моя фамилия Алиходжаев, – представился человек, направив пистолет на Флярковского. – Мне нужны деньги, которые ты мне должен.
