Фридрих Незнанский - Месть в конверте
— Наташенька! — сказала вдруг Галя таким строгим тоном, какого та от нее еще ни разу не слышала. — Шутки кончились. Сядь сейчас тихо в сторонке и никому не мешай. А если возникнет такая ситуация, что понадобится твоя помощь, — я тебе скажу. Ты поняла меня? — переспросила Галя, очень серьезно и пристально глядя Наташе в глаза.
— Поняла, — кротко ответила она.
Турецкий прибыл к месту событий одним из последних. Привычная картина: оцепленное здание, милицейский кордон оттесняет любопытных зевак, внутри кольца суетится командование, нервно курит руководитель операции, а по углам залег ОМОН, не спускающий глаз со своего командира, готовый по первому движению его пальца бежать, драться, стрелять, вцепляться в горло и душить, душить ненавистных преступников.
«Театр уж полон, ложи блещут, — подумал он. — Что же это вы так припозднились, Александр Борисыч? Без вас не начинаем спектакль. А где ваш фрак и лорнет?»
— Э-э, сюда нельзя, — прервал его мысли дюжий мент из оцепления. — Проходите, не задерживайтесь.
Турецкий, не выходя из своей задумчивости, достал из кармана удостоверение прокуратуры. Здоровяк уважительно кивнул:
— Пожалуйста.
Александр пробился к грязновской «Волге», вокруг которой сгруппировался импровизированный штаб.
— Привет, Слава. Ты с ним говорил?
— Секунду назад. Во-первых, этот дебил ранил женщину.
— Чертов псих! Что он требует?
— Ой, Саша… Он требует, чтоб сюда привезли его мать — раз.
— Послал за матерью?
— Да, Галочка поехала. И чтоб его отца посмертно наградили орденом — два.
— Оригинально. Обычно просят вертолет, миллион баксов и блондинку. А этот хочет маму и орден папе.
— Да, но боюсь, что маму он зовет не для того, чтоб прижаться к ее юбке. Кажется, он задумал что-то типа публичного само…
— …сожжения?
— Взрывания.
— Откуда сведения?
— Да вон невеста сидит, Наташа зовут.
Турецкий обвел глазами поле боя и увидел сидящую чуть в стороне заплаканную девушку, которую мягко и неслышно для него увещевал его собственный помощник Володя Поремский. Они кивнули друг другу.
— Соедини-ка меня еще раз, — сказал кому-то Грязнов. — Виктор, это снова Грязнов.
— А можно включить звук? — спросил Турецкий. — Я хочу тоже слушать.
— Виктор, — продолжал Грязнов, — нужно срочно решать вопрос с раненой. Время дорого, а если она умрет, ваши позиции будут гораздо хуже. Вы ведь хотите чего-то от нас добиться, и мы готовы пойти вам навстречу. Но раненую нужно спасти.
— Я же сказал, я требую, чтоб ко мне доставили мою мать.
— И мы выполняем ваше требование…
«Молодец, Славка! — подумал Турецкий. — Не сердит террориста, во всем с ним соглашается, говорит, мол, мы вас слушаемся, раз вы такой крутой. А при этом свою линию гнет».
— Наша сотрудница Галина Романова уже выехала за вашей матерью. Но это может занять время, а счет идет на секунды. Мы просим вас, Виктор, отпустить раненую.
— Тогда дайте мне кого-то вместо нее. Или придите сами.
Сумасшедшая мысль мелькнула у Турецкого.
— Слав, дай-ка трубку. Алло, Виктор, здравствуйте. Говорит Александр Борисович Турецкий. Я был другом вашего покойного отца, — сказал он в трубку и тихонько шепнул через плечо: — Как звали отца, у меня вылетело?
— Георгий Федорович Жаворонков, — шепнул ему Поремский.
— Георгий был замечательным человеком, — продолжил Турецкий в телефон.
— Я вас не знаю, — раздалось после паузы из трансляции. — Если вы папин друг, то почему я вас не знаю?
— Ты много чего не знал о своем отце, Виктор. Это был удивительный человек, удивительно порядочный и честный. И он не заслужил такой участи.
— Потому я и хочу восстановить справедливость! — нервически всхлипнул голос в динамике.
— Послушай, Виктор. У тебя сейчас один из самых крутых поворотов твоей жизни. Георгия уже нет, и некому поддержать тебя. Поэтому я должен быть рядом с его сыном.
Турецкий вошел в роль. Давно он не чувствовал себя настолько в ударе.
— Что вы имеете в виду?
— Я тоже хочу восстановить справедливость и отомстить за покойного Георгия. Если позволишь, я приду к тебе и буду с тобой вместе, плечо к плечу.
— Ты что, офигел?! — зашипел Грязнов, вырывая у Александра трубку. А тот, увернувшись от него, продолжил:
— А раненую нужно отпустить. Вместе со мной войдут два санитара и унесут ее. А я останусь с тобой. Ты согласен?
— Я должен подумать.
— Я перезвоню тебе через минуту.
Связь прервалась.
— Сашок, ты что, совсем с катушек слетел? — накинулся Грязнов на Турецкого. — Нет, ну ты мне скажи, ты вообще мозгов лишился или это так, минутное помутнение?
— Славик, не кипятись. Все нормально.
— Ничего не нормально! Никто тебя туда не пустит!
— Да я вроде сам большой, — улыбнулся Турецкий.
— Александр Борисыч, — вмешался в разговор Поремский, — шеф, что-то вы, серьезно, неудачно придумали.
— Да успокойтесь, ребята! — отшучивался Турецкий. — Что вы ко мне пристали? Я хочу пойти и поговорить с террористом.
— Ты, мать твою за ногу, помощник генпрокурора, а не парламентер хренов.
— Шеф, ведь правда, каждый должен заниматься своим делом.
— Что за мальчишество? Пацанские штучки.
— А можно я пойду? — вклинилась молчавшая до сих пор Наташа.
— Вас там не хватало, — нахмурился Грязнов.
— Все, ребята, брейк. — Турецкий хлопнул в ладоши. — Я очень тронут и ценю вашу заботу о моем теле и душе. На этом тема закрыта, и не будем тратить время. Нам надо обсудить детали операции по освобождению заложников. Сколько смогу, я буду заговаривать ему зубы…
— Да ты никуда не пойдешь, чтоб тебя! — выкрикнул Грязнов. — Операцией руковожу я, и я тебе запрещаю!
Александр мягко положил руку на плечо Вячеславу:
— Славик, мы с тобой дружим двадцать лет. И двадцать лет вместе работаем. Вот именно сейчас, ты считаешь, самое время начинать выяснять вопросы субординации?
— Да как ты не понимаешь… — пыхтел Грязнов по инерции, внутренне уже сдаваясь.
— И потом, как-никак, за следствие по делу отвечаю я. Все-таки… Я думаю, я вправе принять подобное решение.
— Ага, значит, как говорят в кино, «теперь командую я, а вы отстранены», да? — обиделся Грязнов.
— Перестань, старик! Ну какая разница, кто командует? Мы с тобой уже настолько свои, что… Ну? Решили? Давай сюда Соколова. Обсудим детали.
— Александр Борисович, — вступил в разговор Соколов, — я не хотел вмешиваться в ваш разговор, но мне тоже кажется, что вам не нужно подвергать себя…
— О’кей, твое мнение засчитано и внесено в протокол допроса, — быстро проговорил Турецкий. — Дальше.
— Террорист с заложниками находится в холле, — сказал Соколов. — Здание огромное и пустое, есть запасной выход, вот он, смотрите, на плане.
— Вы сможете зайти туда бесшумно?
— Не совсем бесшумно, но из вестибюля террорист не услышит. Особенно если будет занят разговором.
— Хорошо. Но он может захотеть проверить здание.
— Ни в коем случае. Он не оставит заложников, ведь они — его козырь. А таскать их с собой на обход музея технически сложно и рискованно.
— Значит, он вместе с ними прикован к батарее в холле?
— По сути дела, да.
— Насколько я помню музей, там в центре большая парадная лестница. Вы можете бесшумно ее занять?
— Да. Но мы не можем ворваться в холл: он успеет взорваться и заложники вместе с ним.
— А если снайпер? — спросил Турецкий еле слышно, прячась от Наташи. — Снять его? Не думали?
— Думал, — так же беззвучно ответил Соколов. — Очень большая степень риска.
— Тогда остается одно: я заговариваю ему зубы и пытаюсь завладеть взрывателем. Не знаю, сколько уйдет на это времени, но…
— Это неважно, — перебил его майор. — Через минуту после того, как вы зайдете в музей, мы уже завладеем парадной лестницей. Но вы будете там, внутри. Вы будете лучше понимать ситуацию. Значит, вы дадите нам сигнал…
— Я понял. Я сам выбираю, когда вам лучше его брать, исходя из ситуации. Мы выберем пароль…
— Какой?
— Какое-нибудь нестандартное слово. Например, «фортуна». По этому сигналу вы его берете. Саперы с вами?
— А как же!
— Ну вот и все. Славик, соединяй.
— Черт бы тебя побрал, авантюрист хренов! — бурчал Грязнов, набирая телефонный номер. — Фортуна ему, видишь ли, улыбается.
— Виктор, ты слышишь меня? Это Саша Турецкий. Что ты решил?
— Я жду вас. Но, надеюсь, вам не придет в голову взять с собой оружие?
— Конечно нет, не волнуйся, — мягко сказал Турецкий, причем Грязнов глухо застонал. — Я буду без оружия, — продолжал Александр. — Санитары смогут войти со мной?
— Да, но чтоб без шуточек. Я держу руку на кнопке! Одно лишнее движение — и взрываю всех к гребаной матери! Помните.
