Крис Симмс - Сдирающий кожу
— Да, пожалуйста.
Доктор встал, распрямил негнущееся колено и, подволакивая ногу, двинулся вокруг стола.
— Вот где все происходит.
Он открыл дверь процедурной. С одной стороны стояла медицинская кровать, на которой лежал большой рулон голубой бумаги. На столике рядом с кроватью — какой-то аппарат, смахивающий на небольшой принтер или копир. Две стены были заставлены шкафами; в углу небольшая раковина.
Прихрамывая, О’Коннор подошел к аппарату на столике.
— Вот это и есть лазер.
Пациентка бочком пододвинулась к рекламному плакату, на котором была изображена улыбающаяся женщина с безупречной кожей.
— Доктор, вы сказали, что процедура инъекций займет всего полчаса и я смогу сразу же вернуться в офис?
Тут нет никого, кроме них двоих. Ни одна живая душа не знает, куда пошла эта идиотка… О’Коннор понял, что долгожданная возможность наконец представилась.
— Да, на коже будет небольшое покраснение. Думаю, мы можем провести эту процедуру сейчас, а все остальное — когда кожа восстановится.
— И сколько это будет стоить?
Он махнул рукой:
— Семьдесят пять фунтов. Но вы платите уже после проведения процедуры. При условии, что все прошло успешно.
— Ох. — Женщина улыбнулась. — Давайте приступим?
Господи, да прекратится когда-нибудь этот скулеж? Доктор О’Коннор представил себе, как будут выглядеть ее голосовые связки, если с них снять кожу. Он отмотал от рулона синей бумаги кусок и укрыл им кровать.
— Ложитесь.
Она сняла пиджак, легла и снова приподнялась.
— А это больно? Я боюсь уколов.
Доктор прищурился от яркого света свисавшей с потолка бестеневой лампы. Потом включил магнитофон. Когда по комнате поплыла нежная мелодия флейты, он открыл один из шкафов. Полки были уставлены множеством коробок и бутылок. Он достал приготовленный заранее шприц с иглой не больше сантиметра. Внутри находилось прозрачное гелеобразное вещество.
— Здесь пять миллилитров дермалива. Вы ничего не почувствуете. Я сначала нанесу обезболивающий крем.
— Это хорошо. — Она снова легла.
За ее спиной доктор взял из шкафа пустой шприц. Потом взял с полки маленький флакон с пропофолом,[4] вымыл руки над раковиной и насухо вытер. Смазав верхнюю губу пациентки обезболивающим кремом, он сказал:
— Полежите, пока заморозка начнет действовать, а я тем временем все подготовлю.
О’Коннор натянул пару латексных перчаток восьмого размера, взял шприц и набрал в него пропофола. Потом положил шприц в почкообразный лоток из нержавеющей стали, поставил его на небольшую тележку и подкатил поближе к пациентке. Сев на табуретку у изголовья кровати, доктор наклонился к женщине:
— Ну, что вы чувствуете?
— Боюсь… — с трудом проговорила она, — губы меня не слушаются.
Она попыталась улыбнуться, но верхняя губа не двигалась.
— Прекрасно. Теперь закройте глаза и немного поднимите подбородок.
Мысленно представив себе, что́ находится под кожей, доктор проследил лицевую вену: как она пересекает подчелюстную железу и исчезает под кожей верхней губы. Он вошел в нее иглой и ввел пропофол прямо в вену. Еще пара секунд, и анестетик начнет действовать: пациентка не сможет даже пошевельнуться.
Доктор О’Коннор положил шприц обратно в лоток и снова подошел к шкафу.
— Что чувствуете?
Она не ответила. Он вернулся к процедурному столику и посмотрел на нее. Глаза были широко открыты, и доктор поднял руку, чтобы заслонить их от яркого света лампы. Зрачки женщины постепенно расширились.
— Прекрасно, вы слышите меня, но шевелиться уже не можете.
Он снова сел на табуретку и взял ее за руку. Все тем же успокаивающим докторским голосом произнес:
— Знаете, я вас всей душой презираю.
В глазах женщины вспыхнули искры страха, хотя дыхание оставалось ровным и спокойным. Ему нужно было время, чтобы исчез привкус желчи, стоявший в горле, и несколько секунд доктор сидел, слушая музыку.
— Не волнуйтесь, я много всего умею делать, не только эти дурацкие инъекции.
Он сердито оглядел процедурную комнату, потом несколько раз глубоко вздохнул. Когда доктор снова заговорил, в его голосе слышалась печаль.
— Но не здесь. Мы переберемся туда, где можно будет не спешить. Мое искусство не терпит суеты.
Глава 32
— Извини, ее не было на месте, Алекс, — несчастным голосом сказала Донна, снимая промокший плащ и кладя деньги на край кровати.
— О Господи, посмотри на меня, я выгляжу просто омерзительно.
— Вовсе нет, — успокаивала его Донна, пробуя взять за руку. — Ты очень красивый.
Она посмотрела на него, который раз удивляясь, как сильно изменился человек, которого она когда-то полюбила. Когда они впервые встретились в «Бутсе», у Алекса были длинные светлые волосы, зачесанные назад, и в несомненно мужском лице проглядывала какая-то странная мягкость. Иногда Донне казалось, что женщина была там все это время.
Постепенно его внешность менялась. Поверхностные изменения вроде устранения растительности на лице происходили мгновенно. Для этого хватило лазерной эпиляции и женских гормонов. Потом настал черед операций. Угловатые скулы были смягчены и сглажены, подбородок уменьшен и скруглен, губы увеличены. Теперь исчезли тяжелые квадратные челюсти, и нос превратился в маленький и изящный.
Когда в прошлом году у Алекса появилась грудь, смена пола внезапно стала реальностью. Но он по-прежнему не хотел, чтобы она обращалась к нему в женском роде. Только когда он поедет в Голландию и там ему сделают вагинопластику, тогда он станет настоящей женщиной.
Он снова взял зеркало и начал ощупывать свое адамово яблоко.
— Мне нужна операция, чтобы от него избавиться.
— Со временем избавишься, Алекс. Просто надо потерпеть. Ты уже так много сделал.
Донна подошла к нему, обняла и принялась ворошить пальцами его короткие волосы. Понемногу Алекс успокоился.
Таким она его никогда еще не видела. Все трудности, которые пришлось им преодолеть, лишь укрепляли ее желание остаться с ним. Но таким Алекс никогда не был. А теперь он позволил себе поднять на нее голос. Донна уже проходила через это с другими мужчинами. И каждый раз все кончалось побоями и разрывом.
Негромким голосом она сказала:
— Та женщина, о которой я тебе рассказывала… Фиона. Она еще раз заходила в мотель. Ей кажется, что в соседнем номере было нападение на девушку по имени Алексия. Она ее всюду разыскивает, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Для нее это как наваждение, она не отступится.
Алекс поднял голову. Уголок его рта дергался, как будто он пытался выдавить жалостную улыбку.
— Что значит «всюду разыскивает»?
Донна вздрогнула.
— Много лет назад у нее погибла дочь, и Алексия — следствие комплекса вины. Ей кажется, что если она отыщет эту девушку и выяснит, что она жива и здорова, то в ее собственной жизни все устроится. Она ходила на Миншулл-стрит и расспрашивала проституток. Ей сказали, что Алексию видели в «Кримсоне», так она и там побывала.
— Это она сообщила обо всем детективу?
— Да, тому самому, которого я видела у доктора О’Коннора. Алекс, ты что-нибудь понимаешь? В ту ночь в отеле…
Он швырнул зеркало на тумбочку у кровати; стекло треснуло.
— Дай мне ее адрес.
— Зачем?
Он сел на кровати, свесив ноги из-под ночной рубашки.
— Гордон Дин был извращенец.
Донна молча смотрела на него.
— Он хотел привязать меня к кровати, чтобы воплотить свои гнусные фантазии. — Алекс взглянул на ее реакцию. — Он хотел меня унизить.
Донна подняла руку ко рту.
— Что ты несешь?
— Честно. Он убил бы меня, если бы я позволил ему связать мне руки. Я предложил связать его первым. Он согласился. Он такой же, как все. Я интересовал его не как женщина, а только как трансвестит.
Он потянулся рукой к паху и ухватил пенис через ночную сорочку.
— Если бы не это, я был бы ему неинтересен. Поэтому я убил его и взял деньги.
Донна медленно обернулась, чтобы еще раз посмотреть на лежащие на кровати пятидесятифунтовые банкноты.
— Убил?..
— Донна, мы ведь уже почти у цели. — Алекс протянул руку. — Вот она, уже совсем рядом. Мы бы жили в Амстердаме и никого не боялись. Мы могли бы быть счастливы вместе. И тут появляется эта Фиона и грозит все разрушить. Дай мне ее адрес.
— Что ты с ней сделаешь?
— Просто поговорю. Объясню, что я — Алексия, что я жива и здорова, и попрошу оставить нас в покое.
Он встал и натянул лиловый спортивный костюм прямо на ночнушку.
— Дай мне ее адрес, Донна, прошу тебя.
Донна ссутулилась на кровати, слегка раскачиваясь взад-вперед.
— Ты его убил?
Секунду он смотрел на нее, потом повернулся к зеркалу и начал наносить макияж, стараясь замазать синяки под глазами. Надел парик и зачесал пряди волос вперед, чтобы свисали на глаза, замотал шею шифоновым шарфом, стараясь, чтобы складки материи скрывали край лица.
