Николай Леонов - Ультиматум Гурова (сборник)

– Дела? – усмехнулся Гуров. – Дела простые. От недремлющего ока министерства ничего не утаить. Давай узнаем подробности.

Достав мобильный телефон, он набрал номер Крячко. Ждать пришлось довольно долго, и Гуров сбросил вызов, понимая, что Стас просто не может сейчас ответить. Спустя минут двадцать Крячко набрал его сам:

– Извини, Лев Иванович, у Орлова был. Знаю, почему звонил, потому и трубку не брал. Там, небось, мое письмо пришло в управление?

– Что-то пришло, – ответил Гуров и покосился на Матурина. – Очевидцы говорят, что эффект поразительный. Так что там было?

– Там было много чего. Непонимание позиции областного управления, которое не только не оказывает помощи полковнику Гурову как представителю Главка, прибывшему для оказания помощи в крайне сложной оперативной разработке, но стремится всячески помешать розыску, находящемуся на контроле в министерстве. И пожелания были разобраться и принять срочные меры… и так далее.

– Стас, не темни! За чьей подписью пришло письмо?

– Ну-у, – замялся Крячко, – тебе же срочная помощь была нужна, срочный эффект. Я решил, что даже Петр будет долго думать и, главное, к тексту придираться.

– Чья? – рявкнул Гуров.

– Второго замминистра, а что?

– Ничего. Доиграешься ты когда-нибудь.

– Я что, для себя это делал? – возмутился Крячко. – Я что, квартиру себе выбивал или теще дачу? Я в оперативных целях, для пользы дела. И пусть кто-нибудь докажет, что я сделал плохо. Не совсем корректно, нарушил слегка субординацию, но результат-то мы с тобой получили? Ведь получили же?

Оперативники смотрели на Гурова веселыми глазами, но от комментариев воздерживались. Пришлось возвращать их в рабочее состояние.

– С агентурой работаете? – спросил Гуров. – Есть что-нибудь по подходам к почтовому ведомству?

– Толком ничего, – ответил Нефедов. – Так… сторожа, уборщицы, попытки просветить конверты писем от родителей солдатам. Это единственный криминал, о котором мне рассказали. У нас все еще пытаются таким образом деньги переправлять.

– Работаем, Лев Иванович, – покосившись на лейтенанта, добавил Матурин, – только скорого результата в этом направлении не будет. Наши кадры специфические, они из уголовной среды и в сферу специалистов почты не вхожи. Уровень не тот. Мы же не ФСБ.

– Знаю, – ответил Гуров недовольным голосом, – все же задание оставляю в силе. Пренебрегать не стоит ничем, зарубите это себе на носу. Рекомендации и методику сыска придумывали не на пустом месте, учтите. Сыск – это умение расставлять сети. Любое действие, рано или поздно, даст результат. А то, что у вас контингент узко направленный – это вам минус, а не объективная отговорка.

Гуров очень не любил, когда люди оправдываются, приводят доводы, объективные причины неудач. Сам он никогда не оправдывался, даже когда претензии в его адрес начальством выдвигались самые глупейшие. Считал, что все равно виноват только сам, раз создалась подобная ситуация, что появилась возможность такие глупые претензии ему предъявить.

И вообще, в своей жизни во всем виноват только ты сам, потому что это твоя жизнь и ты ее проживаешь сам. Самостоятельно! И решения принимаешь сам или не принимаешь их, а позволяешь принять кому-то за себя. И неправильные принимаешь сам, и ошибаешься сам, и в дерьмо наступаешь новым ботинком тоже сам. И нет разницы, вышел ли ты под дождь без зонта, забыв перед выходом глянуть в окно, или попал под машину, забыв посмотреть по сторонам, переходя дорогу. Даже падающий с крыши кирпич можно предвидеть. А имея такую профессию, как у него, он просто обязан этот «кирпич» предвидеть.

– Так что, работайте в этом направлении, парни, работайте. Сегодня это не ваш контингент, а завтра начальник отдела на Главпочтамте окажется маньяком и насильником. И вычислять вы его будете годами, потому что у вас нет в хозяйстве человека, который бы подсказал, что на работе есть один тип, у которого глаз нехороший и царапина на лице свежая.

– Преступники среди нас ходят и в нас же рядятся. Наша профессия их вычислять, отфильтровывать и изобличать, – произнес Нефедов с каким-то странным пафосом.

– Это что? – вскинул брови Лев, с интересом посмотрев на лейтенанта. – Белый стих?

– Цитата! Так начинал вводную лекцию по специальности в институте один преподаватель.

– Умный мужик. Я бы его лекции перед сном перечитывал и излюбленные места наизусть зубрил.

Сыщики посмеялись, а потом начался напряженный и не очень веселый день. Сегодня по плану были допросы троих задержанных. Всех троих доставили из изолятора временного содержания в здание ГУВД, и началась работа. Сначала беглый допрос по преступлению, за которое и были задержаны Липатов, Скорко и Порыхляев, потом проверка, уточняющие допросы, изобличение во лжи и сокрытии, доказательства и новые данные.

Больше все упирался Липатов. Он сидел на стуле перед столом Гурова, длинный, с прямой спиной, и упорно смотрел в стену над головой сыщика. Упрямо он отстаивал свою позицию, что они собирались в том дачном доме лишь переночевать и что машину не прятали, а думали, что она сломалась. Наверное, Порыхляев ошибся, что она не заводится. Неопытный водитель, и все тут!

Но потом Липатов стал все чаще попадаться в профессионально расставленные сети допроса. Он ошибался в датах, знакомствах, взаимоотношениях. Все это говорило о том, что он врет, что его словам верить нельзя. Но знание, что конкретные факты вранье, оказывалось не менее полезным, чем истина. Например, Липатов представления не имеет о том, что у Скорко есть девушка, а ее брат работает в магазине бытовой техники в ремонтной мастерской. Фактически это была подсказка, где именно нужно порыть.

И снова проверки, а потом выявился факт, что все трое частые гости этой мастерской и все трое хорошо знакомы работникам магазина. И только глубоко за полночь Гуров со своими помощниками расслабились с горячим чаем в кабинете Матурина. Теперь оставалось последнее важное дело – составить план по разработке этого магазина. И главным пунктом в нем было – найти специалиста по IT-технологиям, на которого было бы достаточно компромата, чтобы заставить его выполнить задание в среде таких же, как и он.

Вернувшись домой к Калининым, Гуров потихоньку открыл калитку и вошел во двор. В доме на кухне сразу зажегся свет, и в окне появилось лицо Татьяны. Щелкнул замок на входной двери. Странно, девушка выглядит хозяйкой в доме больше, чем Юркина жена. А что удивляться, ведь она Веронике не родная дочь, так что и гостеприимство, и доброта в ней от отца.

Через минуту, потягиваясь, вышел и сам Юрка. Втроем они пили чай, болтали ни о чем. Гуров смотрел на Татьяну и опять думал о том, что сейчас бы ей не гостя встречать, а мужа с работы. И чтобы рядом в комнате посапывал ребенок в колыбели, чтобы они планы на жизнь обсуждали, покупку какую-нибудь. А то смотрит девушка затравленными глазами, понимает, что никому не нужна. Может, ее тот парень любил? Нет, не любил, если искалечил наркотиками, жизнь ей сломал. Когда любишь, иначе к человеку относишься.

Чаепитие закончилось, и все трое стали разбредаться по комнатам. Гуров остановил девушку и неожиданно для себя спросил:

– Таня, а ты любила его?

– Кого? – глаза Татьяны стали совсем больными.

– Того парня.

Девушке не потребовалось объяснять, какого парня гость имеет в виду. Она опустилась на табуретку с видом человека, у которого окончательно иссякли все жизненные силы, и тихо ответила:

– Наверное, любила. – Потом сморщилась, как от боли, и добавила уже более решительно: – Любила, конечно.

– А за что? – продолжал настаивать Гуров.

– Он такой… красивый, умный. С ним интересно, он так много всего знает.

– Так умный или много знает?

– Конечно умный, раз много знает.

– Видишь ли, Таня, ты путаешь ум и хорошую память. Кто много знает, тот просто многое помнит из услышанного, прочитанного, увиденного. А ум – это нечто большее. Ум – это умение имеющимися знаниями пользоваться, умение делать правильные выводы, сопоставлять имеющуюся информацию, логически ее обрабатывать. Хотя зачем я тебе это говорю? Вы ведь никогда не слушаете взрослых, вы видите в ухажерах оболочку, красивую обертку, а смотреть надо глубже. Для совместной жизни нужен человек, с которым комфортно, который необходим, с которым ощущается родство. Смотришь на этого человека и думаешь, что он как будто все время был рядом, хотя появился в твоей жизни неделю назад. Какой-то совсем свой, домашний, родной.

– Вы так хорошо говорите, Лев Иванович, – улыбнулась Татьяна. – У вас, наверное, с женой все именно так?

– Ты все еще думаешь о нем? – вместо ответа снова спросил Гуров.