Рудольф Ложнов - Записки следователя. Привидение
Я недооценил тебя, дружище, прости! Честно признаюсь, думал, что это дело – безнадёжное. Как вы говорите – висяк. Почему же до сих пор молчал?
– Александр Тихонович, побойся бога, я ведь не молчу, говорю же, есть подозреваемый.
– Прекрасно! Даже отлично! Вот и я тебе пригодился, так ведь? Ты ведь сюда за этим пришёл, признайся?
– Да, Александр Тихонович, да! Ох, как сейчас нужна твоя помощь! Теперь всё зависит от тебя. Скажи, ты можешь мне помочь?
– Чудак ты человек! Ты что, забыл, что я судмедэксперт? Не забыл? Помнишь, в то утро, когда ты привёз в больницу девчонку и просил помощи? Ты тогда даже просил оказать помощь неофициально. Помнишь? Ладно, не отвечай, по глазам вижу, помнишь. Я тогда тебе оказал помощь неофициально, а теперь нет оснований отказывать.
– Намекни?
– По твоей неофициальной просьбе я обследовал тогда девчонку. На всякий случай, хотя ты не просил тогда, я взял мазок с полового органа. Хотя надежды было мало. Признаюсь сейчас тебе и открою небольшой секрет. Ранее не хотел сказать тебе, рассчитывал, сам докопаешься. Я тогда ещё догадался, что девчонка находилась в воде, и скажу, приличное время.
Услышав от судмедэксперта такую новость, я чуть не взорвался от возмущения.
– Александр Тихонович, как тебе не стыдно и не совестно! Ещё другом считаешься! Ты знаешь, сколько сил, ума, работы, бессонные ночи пришлось мне потратить, чтобы установить этот факт. Видите ли, он догадался! Нет бы, хоть намекнул мне. Как нехорошо, а? Не по-товарищески!
– Ты не спрашивал, я молчал. Прости, я всё исправлю. Ещё благодарить будешь. Мир?
– Мир! Я ведь без тебя как без рук.
Александр Тихонович, как бы заглаживая вину, быстро налил всем коньяку и предложить выпить за меня.
– Знаешь, Александр Тихонович, я даже рад, что ты сейчас признался. Мне как раз не хватало дополнительного факта. Твоё подтверждение как раз кстати.
– Рудольф Васильевич, этот факт имеет какое-то значение в твоём деле? Это так важно?
– Архиважно, Александр Тихонович! Это основная ниточка, связывающая потерпевшую с преступником.
– Что-то ты темнишь, дружище. Я или совсем отупел, ничего не соображаю в следственных делах, может, ты просветишь? К просьбе моей присоединяется и Владимир Ильич.
– Если бы ты мне не был другом, ладно, проявлю милосердие. Меня с первых же дней мучил вопрос, как попала девчонка в то ущелье. Я буду краток. Я, как только обнаружил девчонку, обратил внимание на её волосы. Не надо было быть даже ясновидящим, что девчонка была в воде. Когда я стал подозревать одного мужчину, который в тот трагический день для девчонки был на полянке, в каких-то ста пятидесяти метрах от ущелья, меня осенило. Подозреваемый, пытаясь изнасиловать девчонку, вступил в борьбу с ней. В ходе борьбы девчонка ударилась затылочной частью головы об острый угол дверки автомобиля. Пробился череп. Девчонка потеряла сознание. После изнасилования подозреваемый заметил, что девчонка не подаёт признаков жизни, и решил избавиться от неё. Выбросил её в реку. Евгений Иванович подтвердил мою догадку.
– То, что ты рассказал, Рудольф Васильевич, доказанный факт?
– Ты, Александр Тихонович, думаешь, я пришёл к тебе байки рассказывать? Прими как свершившийся факт. Для того чтобы выше рассказанное мной явилось доказательственной базой для следствия, ты должен помочь мне.
– Изложи свои заявки. Будут они официальные или…
– Никаких «или», Александр Тихонович. Шутки в данный момент не к месту, товарищ судмедэксперт. Дело моё на грани краха. Алтарь судьбы этого дела в твоих руках. Будем делать, как положено, с соблюдением всех процессуальных норм закона. Я на неопределённое время отвлекусь. Вы продолжайте. Заполню официальный документ: постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы. Вопросы будут указаны в постановлении. – Через некоторое время я протянул эксперту постановление. – Предмет исследования находится за порогом морга. Ожидает вызова.
Покинул гостеприимный кабинет судмедэксперта под закат солнца. Длинные тени от высоких пирамидальных тополей, стоящих вдоль ограды территории больницы, легли на крыши корпусов зданий, создав причудливые рисунки. Дневная жара спала. Освежел воздух.
Я шёл домой по аллейке, ведущей к выходу с территории больницы. Тени деревьев мелькали перед глазами, но они не мешали моему приподнятому настроению. «Если будет положительный результат экспертизы, вопрос с Лисовым будет решён окончательно. Тогда всякие отрицания и непризнание вины ему не помогут. Я надеюсь, что Юля скоро должна очнуться, и тогда все вопросы будут решены».
За размышлением не заметил, как я оказался возле двери своей квартиры. На мой звонок дверь открыла жена. «Хороший признак, если жена встречает мужа с улыбающимся лицом и с хорошим настроением», – подумал я, переступив порог квартиры.
– Хорошие новости, так можно воспринимать твою улыбку и сияющие от радости глаза? – тоже улыбнувшись ей, сказал я и нежно поцеловал.
– Угадай, кто у нас? – продолжая улыбаться, спросила жена. – Нет, нет, не надо заглядывать! Лучше угадай. Прикинь своими мозгами хорошенько.
– Честно говоря, мои мозги в данный момент заняты совсем другими делами, но, учитывая твоё прекрасное настроение, улыбающееся лицо, сияющие глаза, у нас в гостях хороший и, по-видимому, добрый человек, и ты очень рада этому человеку. Угадал?
– Угадал, но… – не успела закончить фразу жена, как из кухни показался…
– Боря?! – воскликнул я во весь голос, устремив на него свой удивлённый взгляд. Мы крепко обнялись. Тискали друг друга. Остановила нас моя жена.
– Хватит тискать друг друга, костей своих пожалейте! Быстро мыть руки и за стол! Ещё успеете обниматься и тискать друг друга! Ужин ждёт на столе. Скажи честно, – обратилась ко мне жена, – ты обедал сегодня? Так и знала. Целый день голодный. Я звонила недавно на работу. Там ответили, что ты ушёл в больницу и больше в отделе не появлялся. Вот так каждый день. Боря, ты хоть повлияй на него. Не знаю, что и делать.
Уже сидя за ужином, я спросил у Бориса:
– Ты на чём приехал?
– Как на чём? Приехал на служебной машине. А ты разве не видел во дворе «Волгу»? Она стоит под абрикосовым деревом.
– Извини, не заметил. Задумался.
– Я на несколько минут опередил тебя. Не успел перекинуться несколькими словами с твоей женой, как раздался звонок.
– Скажи, почему не предупредил, что приедешь? Мы бы подготовились. А если бы нас не было дома? Мог же хоть позвонить?
– Так получилось, извини, дружок. Ты лучше расскажи, как твои дела. Преступники тебя одолевают? Вижу по тебе, одолевают. Твоя жена успела доложить, что вы были в отпуске. По твоему виду я не сказал бы, что вы были в отпуске. Хоть на лице загар заметен, но ты похудел, осунулся.
– Дорогой мой друг, не в моей натуре обрасти жиром. Лучше быть худым, чем жирным. Работа тоже, конечно, много энергии и силы забирает. Что поделаешь, работа наша такая, – так поётся в песне про ментов, слыхал? Ничего, были бы кости, мясо нарастим, товарищ замминистра. Так будто бы звучит нынче твоя новая должность. За твою новую должность надо выпить! – я достал бутылку водки со смешанным рижским бальзамом, разлил по рюмкам. – За тебя, наш дорогой друг Боря!
Выпили. Закусили. Через некоторое время повторили. Так незаметно, за разговорами, время перевалило за полночь.
– Боря, дружище, скажи, сколько мы не виделись после последней встречи, а?
– Если не ошибаюсь, почти два года.
– Два года! Как быстро летит время! Кажется, как будто вчера только проводили тебя. Подумать только – два года прошло! Ах, как годы летят, наши годы летят… – помнишь песню из кинофильма «Комсомольцы»?
– Как не помнить, дружище! – с лёгкой грустью произнёс Борис. – Мы ведь на таких кинофильмах и песнях росли, воспитывались, возмужали, учились побеждать и работать! Знаешь, Рудольф, я вроде бы многого достиг в жизни: хорошая работа, приличная заработная плата, хорошая квартира в областном центре, а всё же чего-то не хватает. Не хватает – той далёкой туманной юности. Пусть мы с тобой, как многие другие, были тогда бедны, жили и учились впроголодь, одевались плохо, но зато как мы были молоды, жизнерадостны, счастливы, а какие были мечты, стремления, планы на будущее… Прошла незаметно наша юность, остались воспоминания.
У Бори увлажнились глаза. Невольно у меня тоже появились слёзы на глазах. Я понимал его. Ему тяжело. Потеря семьи: жены и дочери. Ведь сколько лет уже прошло, не может забыть их. До сих пор живёт один. Чтобы как-то отвлечь его от грустных мыслей, я спросил:
– Ты ведь, дружище, приехал к нам не юность воспоминать, хотя иногда это тоже нужно делать, так ведь, признайся?
