Стивен Соломита - Взмах ножа
Мудроу положил руку на плечо Джорджа Халукакиса. Он уже не думал о Рите, голова его освободилась от «фантазий», как он их называл.
Он шел к своей цели.
— Я вернусь завтра утром, — предупредил Мудроу. — Сделайте мне одолжение, пусть все останется между нами. Я слишком долго ждал этого часа.
Глава 22
Мудроу еще не успел сесть в машину, а Леонора Хиггинс уже поняла — что-то произошло. Он шел быстрее обычного — неуверенной, слово его подталкивали сзади, походкой; двигался быстрее, чем этого хотел; и поехал он (опять же на большой скорости) прямо в полицейский участок на Джунипер-Валлей-роуд. Он бросил машину на дороге, стремительно направившись к дверям, и сверкнул у выхода полицейским значком в ответ на замечание дежурного насчет неправильно припаркованного «бьюика». Хиггинс хотела окликнуть его и приказать, чтобы он сообщил то, что сейчас узнал, но сдержалась, понимая, что незримое ее присутствие и есть цена билета на этот спектакль.
В участке Мудроу нашел Виктора Драбека и сказал, что ему нужен руководитель отдела скрытого наблюдения. Не задавая вопросов, Драбек отвел его в спортивный зал к маленькому плотному черному человечку, Джону Андерсону. Их представили друг другу, и Драбек вернулся к своей работе.
— Слышал о вас, — начал Андерсон, сверля Мудроу глазами. Он знал, что тот попросит его о чем-то таком, что в лучшем случае потребует санкции вышестоящих чинов, а в худшем будет просто незаконно, и у него не было ни малейшего желания рисковать своей шкурой ради этого ненормального детектива!
Мудроу взмахнул рукой.
— Мне нужна квартира в районе Метрополитен-авеню. Рядом с рестораном. Я знаю, что у вас есть квартиры, которые вы используете при слежке. Может, у вас найдется свободная? На пару дней.
Обратитесь к капитану, получите разрешение. У меня никаких возражений, если капитан даст свое согласие. — Он повернулся, чтобы продолжить занятия на тренажере, но Мудроу остановил его.
— Я тоже иногда качаюсь, — сказал он негромко. — То есть раньше качался. Последнее время я в основном занимался ходьбой. Спал, ел, ходил. Спал, ел, ходил. Вы, конечно, знаете, что такое, если хоть однажды искали преступника, теряя счет дням. И обнаруживали, что стучитесь в закрытую дверь магазина в воскресенье. — Он остановился, ожидая хотя бы молчаливого согласия, но Андерсон просто молчал. — А теперь я нашел, кого искал, и не хочу, чтобы какая-то шишка помешала мне с ним расправиться. Вы меня понимаете? Возможно, потом, если у меня все пройдет нормально, я тоже стану наращивать мышцы.
— Я вас понимаю. — Джон Андерсон тихо свирепел, глядя на Мудроу. — Я понимаю, вы обращаетесь ко мне, хотя мы не знакомы, и хотите, чтобы я вам помог, поскольку речь идет о личной мести. Я прошу понять меня. Я много о вас слышал и не могу не восхищаться — вами, но этого недостаточно для того, чтобы я подставил шею своему боссу. — Поколебавшись, он продолжал: — На Адмирал-авеню, рядом с железной дорогой, есть небольшой дом. Очень старый. Там никто не задает вопросов. Квартира пустая. Вы человек опытный, сумеете туда попасть. А ключей не просите, ключей я вам не дам. И вообще, давайте условимся: говорить мы говорили, но я сказал только, что квартир нет и долго не будет.
— А вы уверены, что там никого нет? — спросил Мудроу.
— Мы однажды там пошумели, и какие-то придурки заколотили дверь. Смотрите там в оба, можно нарваться на наркоманов. — Он засмеялся и протянул руку. — Вы здорово рискуете, охотясь в одиночку. А вы уверены, что с вас там не снимут скальп?
— Не знаю, — пожал плечами Мудроу, — не думал об этом.
Он пошел к выходу, но Андерсон окликнул его:
— Не трогайте там ничего сегодня. Завтра вы откроете дверь, если толкнете ее ногой.
Здание идеально соответствовало его замыслу: шестиэтажный кирпичный многоквартирный дом недалеко от железнодорожного переезда. Мудроу поднялся наверх, чтобы осмотреться, и в конце коридора увидел дверь, на которой гвоздем было нацарапано 2Н. Стены разрисованы будущими художниками-графиками, пол грязный. Отличное место для неофициального допроса. Столкнувшись с местным полицейским, Мудроу показал ему значок, объяснив, что квартира 2Н будет ему нужна на несколько дней, после чего вышел на улицу и поехал домой.
Домой он вернулся, когда еще не было одиннадцати утра, спешить ему было некуда, времени для размышлений было предостаточно. Он чувствовал, что ему надо — он просто обязан это сделать — позвонить Эпштейну и сказать: «Слушай, капитан, я нашел ублюдков, которые по частям разрушают наш город. Если завтра отрядить пятьдесят человек, часть „Красной армии“ мы возьмем на месте, остальные удерут в Ливию». И оттого, что он так и не позвонил, Мудроу мучился до конца дня: детектив и его совесть бесконечно меряли комнату шагами.
Леонора Хиггинс, взволнованная не меньше, находилась в пятидесяти метрах от дома Мудроу до самого вечера. Она собиралась позвонить своему начальству, прежде всего Джорджу Бредли, сообщить, что Мудроу близок к поимке преступников, и попросить подкрепления, что означало, что у «Красной армии» есть шанс скрыться, уйти от Мудроу, как бы тот ни был уверен в своих силах. Но она так и не смогла заставить себя разделить добычу, которая забрезжила на горизонте, так же, а может быть, в еще большей степени, чем Мудроу свою, и до самых сумерек просидела в машине, мечтая о ванне.
После захода солнца Мудроу стал готовиться к завтрашнему дню. Он вытащил из шкафа старую спортивную сумку, вынул пожелтевшие полотенца и эластичные бинты, пошел на кухню и бросил все на стул. Затем принялся выкладывать на стол снаряжение: восемь пар наручников, длинную цепь с замком, пару блестящих кастетов, дубинку и разобранный двенадцатизарядный пистолет — почти восемнадцати дюймов длиной с полудюжиной запасных обойм патронов 38-го калибра.
Затем он присел к столу, чтобы оценить свои возможности. Теперь он имел дело с реальностью, а не с фантазиями, и это был единственный шанс. Второго не будет. Он схватит Эффи Блум, если она придет одна, а Джордж Халукакис утверждал, что она всегда приходит одна, и заставит ее вывести на остальных. Но что, если она будет сопротивляться, и сопротивляться с той яростью, на какую способны отчаявшиеся террористы? Он вспомнил, как брали ей подобных в Филадельфии. У полиции были бомбы и вертолеты, сотни вооруженных людей; в пожаре, который возник, сгорел целый квартал. В таких обстоятельствах полицейские почти беспомощны. Эффи, конечно, расскажет ему все, но как проверить — вранье это или не вранье. В конце концов, Мудроу остановился на том, что в крайнем случае он вызовет подкрепление.
Приняв это решение, он вновь взялся за работу, положив на стол две гранаты — из тех, что инструкция применять запрещала. Очень трудной задачей было проникнуть в здание, где находятся террористы, незаметно. Вряд ли «Американская красная армия» держит свое оружие непосредственно в штаб-квартире, иначе их давно бы обнаружили. Вряд ли также, что у каждого окна у них вооруженный охранник, который ведет наблюдение круглые сутки — день за днем несколько месяцев подряд. Между прочим, Рональд Чедвик, у которого такая охрана была, считал себя в безопасности.
Мудроу швырнул на стол набор отмычек, огромную связку ключей, достал стеклорез и ломик. Сверху легла клейколента, пакет марлевых повязок, затем набор отверток, моток лески и мужской галстук. Куча на столе росла и вместе с ней — шанс победить в схватке, которая предстояла завтра.
Перебегая из комнаты в комнату, чтобы собрать все необходимое, Стенли Мудроу взмок так, что ему пришлось снять рубашку. Он уже тяжело дышал, на плечах и спине вздулись стальные мускулы.
В два часа ночи он еще ходил по квартире, заложив руки в карманы и глядя в пол. А что, если они разбросаны по всему городу? Что, если у них разработан какой-то телефонный код, и если один звонок не прозвучит вовремя, то вся «Армия» придет в движение?
Перебирая в уме сценарии предстоящего дня, он ни разу не подумал о том, что они могут жить вместе, в одном доме, что их всего пятеро, что он войдет в их штаб, когда сочтет нужным, и потому возьмет сразу всех.
У «Красной армии» была одна сильная сторона: ее малочисленность и то, что ее солдаты — и генералы — ничем не отличались от самых обыкновенных людей. Музафер, когда представлял себе сцену ареста, полагал, что в такой операции будут задействованы все силы городской полиции. Он и вообразить не мог, что однажды в дверь его квартиры просто-напросто постучит один безумный детектив.
Ждать дольше пяти часов утра Мудроу никак не мог. Все его снаряжение было уложено и переложено, а сумка так набита, что едва закрывалась. Ему оставалось только одеться и двинуться в путь. Сначала он надел суспензорий с белой пластиковой чашечкой, затем кожаный протектор, защищавший область паха. Что ни говори, впереди была встреча с Джонни Катаносом. Хотя он знал о Музафере и понимал, что грек в этой армии всего лишь рядовой, Катанос в его «фантазиях» занимал главное место. Он хотел лично арестовать Катаноса и дубасить его, пока тот не катапультирует окончательно. Мудроу надел пуленепробиваемый жилет, старый и очень тяжелый, который при стрельбе, скорее всего, был бы бесполезным, если принять во внимание арсенал, которым располагает «Красная армия», но его солнечное сплетение и грудь от кулаков Катаноса будут защищены надежно.
