Екатерина Островская - Желать невозможного
– Кстати, – как бы между прочим поинтересовался гость. – А где ваш сын?
Женщина пожала плечами и продолжила:
– Роман, конечно, плохой отец. Да и мужем был плохим. А у друга вашего ведь и свой ребенок на руках.
– Есть и ребенок, – подтвердил гость, поднося чашку ко рту. – Откуда вам это известно?
– Так мир слухами полнится. Настю видели с вашим другом и с двумя детьми, но я-то знаю, что у моей невестки только один ребенок.
Гость снова посмотрел на часы.
А Зоя Степановна, заметив это, поспешила спросить:
– А правда, что ваш друг усыновил ребенка того самого Флярковского, что убили недавно?
– А это вы откуда знаете? – удивился незнакомец. – Тоже на улице услышали?
– От Романа. Он заходил как-то. И про Настю рассказал, и про вашего друга с чужим ребенком. Он ведь условно-досрочно освобожден, теперь должен у нашего участкового отмечаться. Роман здесь прописан. Так он зашел в опорный пункт охраны порядка и услышал, как участковый наш об этом с кем-то говорил.
– Так что, ваш сын, выходит, где-то недалеко обитает?
– Не знаю. Мне сказал, что за городом живет. Купил, говорит, садовый домик. Звонит редко.
– Когда в последний раз?
– Звонил-то? Да как раз сегодня – часов пять назад, то есть где-то около десяти утра. Но слышно было плохо: видно, с мобильного, может, даже из машины.
– Вам никто не звонил больше?
Зоя Степановна задумалась, вспоминая.
– Да кому я нужна? А сама я не могла до поликлиники дозвониться – номерок к участковому врачу заказать, а то у меня третий день ноги ломит. Вы, случайно, не врач?
– Нет, – ответил гость, поднимаясь из-за стола, – простите, но я спешу. Спасибо, очень вкусный у вас чай.
– Вы поговорить же хотели! – удивилась свекровь Насти.
– В другой раз обязательно, – пообещал мужчина, отодвигая задвижку. – С чем вы завариваете?
Дверь отворилась, и гость выскользнул из квартиры.
– Со смородиновым листом и мятой, – крикнула Зоя Степановна в лестничную площадку, на которой уже никого не было.
Она закрыла дверь и вернулась на кухню в полном недоумении. Увидела на столе чашку с недопитым чаем, взяла и вылила остатки в раковину.
– Куда они все торопятся? – произнесла она.
Вышедший из квартиры мужчина быстро спускался по лестнице, приложив к уху мобильный телефон.
– Запишите городской номер, на который сегодня в десять часов был сделан звонок. Пробейте номер мобильника, откуда звонили и где сейчас находится абонент.
49
Магазин стоял на обочине дороги, возле испещренной надписями бетонной коробки автобусной остановки. Впрочем, и сам магазинчик тоже походил на огромную коробку для обуви, только сделанную из бетона. Солнце в торговый зал проникало сквозь узкие окна-бойницы, света недоставало, и потому под потолком тускло и с треском тлели сорокаваттные лампочки. Поселок маленький, дорога по обыкновению пустынная, словно вела она из ниоткуда в никуда, потому-то в эту торговую точку посетители заходили крайне редко, в основном местные жители, и то лишь в случае крайней необходимости – женщины за нехитрой снедью, ассортимент которой весьма скуден, а мужчины за всем остальным, что стоило на удивление дешево. Для особо страждущих в углу зала был поставлен большой круглый стол, до того прозябавший в одном из соседних дворов. На его вздувшейся и треснувшей в нескольких местах столешнице стояла невесть как попавшая в этот Богом забытый угол пластиковая ресторанная табличка «Столик зарезервирован».
День клонился к вечеру, магазин пустовал – только за столом сидело двое посетителей, возле ног которых стояли плетеные корзинки с грибами, собранными в лесу. На столе находилось то, что позволяло этим людям сидеть здесь еще достаточное время: литровая бутылка «Столичной» и закуска – соленые огурцы, нарезанная палка колбасы и накромсанная буханка черного хлеба. Бутылку на треть уже опорожнили, и настало время для беседы, в которой принимала участие и продавщица. Продавщице разговаривать стоя было не очень сподручно, и она полулегла на прилавок, облокотившись на него и подперев подбородок пухлыми ладонями. Прилавок поскрипывал под ее грудью, но терпел.
– …Да, места у нас красивые, – продолжала рассказывать продавщица, – а раньше и вовсе прекрасными были. На лето дачники приезжали с детьми или просто так. Рыба в речке водилась, а в лесу грибы.
– Грибы и сейчас есть, – сказал один из посетителей.
– Да какие это грибы! – отмахнулась продавщица. – Смех один. Вот мой второй муж тоже по грибы ходил. Еще в те времена, когда всего здесь было много. Полную корзину приносил одних белых и сам же мариновал. У нас этих банок столько было, что мы потом до самой весны одними белыми грибами питались. А еще он любил в лес ружье с собой брать. Бывало, как настреляет уток! А мне, что ли, ощипывать? Так я этих уток соседям раздавала..
– У вас тут дом никто не продает?
– А если и продает – что с того: кто ж купит! До города сорок километров всего, а дорога, сами небось видели какая – вся в ухабинах.
– А разве недавно никто не покупал здесь дом?
– Да я ж говорю вам: кабы купил кто, то я сразу б узнала.
– Да, тихие места! – восхитился молчавший до этого второй посетитель и спросил: – А что там через дорогу от магазина?
– Да ничего – разруха одна. Раньше был цех деревообработки, пилорамы в нем стояли, а рядом склады для продукции, а теперь все разобрали – по досочке растащили.
– А еще дальше здание бревенчатое – возле поля?
– Там конюшня была. Поначалу наша совхозная, но мы лошадей продали, конюшню какой-то бизнесмен арендовал, но он тоже бросил. Беженцы потом в ней жили на втором этаже. Но и они не так давно уехали. А нам и бежать некуда, потому что здесь наша родина.
– Сейчас в конюшне пусто?
– Да я почем знаю? Может, и прибились бомжи какие: там ведь тепло – печка есть, удобства хоть и во дворе, но зато вид хороший – поле и лес. Речка опять же неподалеку.
– Я почему спрашиваю, мы, когда из леса выходили, людей там видели – живут вроде в этой конюшне.
– Не знаю. Хотя позавчера парень незнакомый заходил, продуктов взял разных почти на тыщу рублей. И бутылку коньяка грузинского. Пешком пришел, без машины – может, и оттуда: я не интересовалась. Но парень складный такой – высокий.
– Рыжий? – спросил посетитель.
– Да вроде того. Но скорее блондинистый. Знакомый, что ли, ваш?
– Кабы был знакомый – мы бы у него сейчас сидели возле печки. А про рыжего я просто так спросил – для шутки.
– Хоть бы и рыжий, – вздохнула продавщица. – Рыжие, говорят, экономные – все в дом тащат. А здешние мужики – наоборот. Да и нет здесь мужиков: повывелись все, алкаши одни остались. Вроде вас. Пьете, а кто из вас за рулем сидеть будет?
Спрашивая об этом, продавщица имела в виду микроавтобус с тонированными стеклами, оставленный посетителями рядом со входом в магазин, как раз за коробкой автобусной остановки.
– Так у нас водитель есть: он в машине спит. С чего вы взяли, что мы алкаши? Моя жена, например, не жалуется. Я деньги домой приношу почти все до копеечки. И немаленькие причем. И ни в чем жене не отказываю. Ни днем, ни ночью.
– А друг ваш женат?
– Естественно, – ответил второй посетитель. – Что я, инвалид какой, что ли?
– А хоть бы и инвалид, – вздохнула продавщица, теряя интерес к разговору. – У меня отец без ноги был, а троих детей матери сделал.
– Нога в этом деле не главное, – подтвердил второй посетитель, наполняя стаканы водкой.
Продавщица посмотрела в окно.
– Кстати, вон парень, о котором я говорила, на той стороне дороги, сюда направляется, как видно.
– Пускай себе, – лениво произнес посетитель, – нам-то что.
И оба они поднялись из-за стола.
Молодой человек лет тридцати с небольшим, одетый в джинсовый костюм, плотно облегавший спортивное тело, перешел дорогу и открыл дверь магазина. Шагнул внутрь и вдруг почувствовал, что его тянут за рукав куртки. Он обернулся и увидел перед собой крепкого мужчину без пиджака. Мощный торс этого человека подчеркивала обтягивающая рубашка с короткими рукавами, а плечо перехватывал ремень расстегнутой кобуры, из которой торчала рукоятка пистолета. В пяти шагах за спиной мужчины стоял микроавтобус, из него выходили такие же крепкие люди.
– Роман Аркадьевич, у нас к вам разговор на несколько минут, – произнес человек в рубашке, – пройдемте в автобус.
Произнеся это, человек потрогал пальцами кобуру, словно проверяя, на месте ли она.
Тот, кого назвали Романом Аркадьевичем, посмотрел в проем магазинной двери и увидел еще двоих человек, стоящих перед ним.
– Вообще-то, я не Роман Аркадьевич, – произнес он недоуменно, – вы, кажется, ошиблись.
– Это ты, мальчик, ошибся, когда задумал поиграть с нами, – произнес один из стоявших в магазине. – Но если хочешь получить свои бабки, будешь разговаривать сейчас, а потом делать все, что мы скажем.
